Почему не Навальный: за что Дмитрию Муратову дали Нобелевскую премию мира

Дмитрия Муратова нет в социальных сетях. Те, кто пытался заводить фальшивые аккаунты от его имени, давно перестали это делать. Муратов — плоть от плоти традиционных медиа, хотя никогда не чурался инноваций. В России федеральная бумажная пресса де-факто умерла, а «Новая» продолжает выходить на бумаге при вполне посещаемом сайте. Собственно, Нобелевская премия мира вручена «за защиту свободы слова, которая является условием демократии». Тот редкий случай, когда формальные слова выражают неформальную суть. Муратов получил премию за свой авторский продукт — «Новую газету». И по совокупности заслуг, которые копятся уже почти 30 лет, — того, что сделано «Новой» как воплощением правозащитной по сути свой журналистики, не сделали иные политики и за десятилетия.

Словом, это премия российской журналистике в традиционном ее понимании в ситуации фактического тотального подавления неподцензурных медиа.

И еще это премия Анне Политковской — самому известному на Западе российскому журналисту, убитому за статьи о Чечне.

Диалог с дьяволом

Ну и все-таки это еще и премия именно Муратову. Ему в конце октября исполнится 60 лет. Пожалуй, он последний главный редактор в классическом смысле, если угодно, советском, — на том уровне, на каком находились, например, Александр Твардовский с его авторским проектом под названием «Новый мир» и Виталий Коротич с его «Огоньком». Каждый соответствовал своему месту и времени и выражал коллективную позицию прогрессивных для тех места и времени слоев. Так и Муратов. Но в отличие от всего классического «Новая» в новые же времена не умерла, не стала частью антикварного наследия, не сошла со своих либеральных позиций и по-прежнему делала акцент на расследованиях и правозащите. Причем в буквальном смысле — с абсолютно конкретной помощью людям. И это тоже часть авторского проекта именно Муратова. Потому что газета для него — не просто СМИ, а инструмент изменения мира.

Есть такое слово в английском языке, которое не очень переводится на русский — networking. Строительство сетей, человеческих контактов. И в этом Муратов — непревзойденный мастер. Будучи человеком с очень персонализированной позицией, он ухитряется разглядеть в людях не только чудовищное (а оснований для этого у него, редактора газеты, где несколько человек убиты, очень много), но и хорошее. Про одну даму-общественницу из верхов он мне недавно сказал: «Ну, она сначала включила для проформы Канделаки, а потом перешла к делу». Настрой на дела очень подкупает. В том числе людей «оттуда». С той стороны баррикад — из власти. Муратов строит маленькие мостики, нажимает на остатки милосердия и креативности — и получает результат. Компромисс ради того, чтобы утереть «слезинку ребенка», для него возможен. Однако только в этом. За что его и уважают люди «оттуда». Премию он получил за бескомпромиссность, внутри которой есть окно для диалога с дьяволом ради спасения человека.

О чем эта премия

Конечно, есть вопрос, которым задались многие: почему не дали Нобелевскую премию Алексею Навальному? И этот вопрос имеет объективное и субъективное измерения. Объективно: «специализация» премии не то чтобы не имеет отношения к политике, но она скорее о широком ее измерении. Алексей Навальный обрел некоторые черты морального авторитета, оставшись борцом за власть. Андрей Сахаров, лауреат Нобелевской премии мира, за власть не боролся, имея репутацию безусловного морального авторитета. Кстати, Михаил Горбачев, еще один нобелевский лауреат, кроме того, что преобразовал мир, участвовал в строительстве и становлении «Новой газеты». И союз Муратова и Горбачева в этом смысле совершенно неслучаен. Муратов за власть не борется — он борется за ту же страну, только хочет, чтобы она стала другой. Собственно, в этом и есть мирная миссия журналистики.

По поводу награждения не Навального, а Муратова уже идет дискуссия, их уже противопоставляют друг другу. Это говорит лишь о глубоком расколе в том, что можно было бы называть демократическим движением, если бы оно существовало в реальности. Это самое движение в ходе парламентских выборов жесточайшим образом раскололось даже по поводу того, использовать инструмент «Умного голосования» или нет. И те, кто его не использовал, последователями единственно верного учения были объявлены еретиками. Какая уж тут демократия.

Субъективное и очень личное измерение: я убежден, что Дмитрий Муратов сделал для свободы слова больше, чем кто-либо другой в постсоветское время. Зная, как и чем он живет, сколько потерь он пережил и скольких людей спас, я не перестаю удивляться, откуда у него вообще берутся силы. 

Несколько лет назад он ушел с поста главного редактора, потому что устал от этого бесконечного чувства ответственности, но затем вернулся. Потому что это его авторский проект. Потому что это экосистема, которую он построил.

И еще он очень увлекает людей. Много лет назад Муратов долго уговаривал меня перейти в «Новую», я упирался. А согласился тогда, когда он создал перформанс из ничего, абсолютно случайно. За столик к нам подсел мой любимый Юрий Рост, по телефону Дмитрию Андреевичу позвонил Горбачев. А Юрию Михайловичу — ну, не подстроил же он это! — позвонил из Тбилиси узнать, как дела, сын идола моей юности, великого футболиста Давида Кипиани.

Мог ли я после этого отказаться немного поработать с будущим лауреатом Нобелевской премии мира?

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора