В один из зимних дней 1994 года сотни студентов Колумбийского университета собрались, чтобы послушать самого преуспевающего выпускника — Уоррена Баффетта. Среди них сидел и 30-летний российский брокер из компании «Auerbach Grayson & Co» Валентин Завадников. Когда Баффетта спросили, во что надежнее всего вкладывать деньги, великий инвестор ответил просто: «Люди всегда будут жрать, срать и трахаться». В аудитории повисла пауза. «Нужно всегда инвестировать в естественные потребности людей, и тогда вы добьетесь успеха», — улыбнувшись, уточнил гуру. Завадников тогда очень удивился, но в итоге его бизнес-история складывается по заветам Баффетта. «Если бы кто-нибудь в 1998 году сказал мне, что я буду одним из ключевых акционеров компании, производящей водку и продукты питания, я бы похихикал. Если бы еще через пять лет кто-то сказал, что я буду заниматься мусором, я бы веселился еще больше». Уже несколько лет производитель водки «Белуга» инвестирует деньги в бизнес, который профессионалы называют «управление отходами».
В России в год образуется 40 млн т бытовых отходов. Если взять средний счет за вывоз мусора, ежегодный оборот рынка можно оценить в $2,5 млрд. Большая часть отрасли до сих пор находится в тени. 70% рынка утилизации и вывоза мусора контролируют муниципальные власти, и ясной картины того, что происходит в этом секторе, нет ни у кого. Еще в советские времена свалки ассоциировались с криминалом. С бандитами, «паразитирующими» на вывозе и сортировке мусора, борется полковник Скопин из советского милицейского сериала «Следствие ведут знатоки».
Подпольные свалки, закрытые полигоны и мусоровозы по талонам — все это и сейчас практикуется на тех территориях, где вывоз контролируют организации, связанные с муниципалитетами. Однако даже в этой сфере появился частный бизнес. Кто эти небрезгливые предприниматели и почему большой бизнес приходит в теневую отрасль России?
Полигон старых технологий
«Из чрева подъезжающих машин низвергается лавина из железа, дерева, тряпья. Спросите, куда смотрят народные контролеры? Но проверить каждую машину невозможно — их тысячи… В этих горах вся таблица Менделеева!» — так еще в 1989 году писал про Тимоховский полигон в Подмосковье журнал «Работница». С тех пор на самом крупном полигоне Подмосковья мало что изменилось. Единственное новшество: теперь каждую машину проверяют дозиметром на предмет радиоактивных отходов. Приезжает машина, среднеазиатские рабочие вручную сортируют ее содержимое. Кто-то отвечает за бумагу, кто-то за пластик, кто-то за пленку. Кто-то за чермет, кто-то за цветмет.
Гигантская территория полигона огорожена канавой с водой. Забор построен не по всему периметру свалки, чем и воспользовался корреспондент Forbes. Над огромной мусорной кучей кружат чайки, а через каждые 3 км дежурят пожарные машины. С появлением чужака казавшееся пустынным место быстро ожило — всего через 15 минут к журналистам подъехали пять вооруженных охранников и потребовали отдать съемочную аппаратуру.
Зачем столько охраны и что скрывать на Тимоховском полигоне? По словам предпринимателя, который привозил мусор на полигон, его хозяева скрывают объемы ввозимого мусора: «Официальный договор на постоянной основе с ними заключить достаточно проблематично. Ты можешь получить от них пустой договор якобы на вывоз мусора определенного количества, а сам по себе мусор вывозится по талончику». За сутки к полигону подъезжает больше 100 грузовиков, а ежедневная выручка превышает 1 млн рублей. Это подтверждают и данные СПАРК. По ним, самый крупный полигон Подмосковья за 2010 год получил 433,5 млн рублей выручки. Правда, рентабельность бизнеса очень низкая — прибыли всего 14,3 млн рублей. По словам владельца частной компании по управлению отходами «ЭКО-Система» Андрея Якимчука, рентабельность обычного полигона должна быть не меньше 30%, то есть в 10 раз больше, чем на данный момент у Тимоховского. Но это в том случае, если правильно выполнять инвестиционную программу.
На 80% полигон принадлежит Комитету по управлению имуществом Ногинского района, еще 20% — у Департамента имущества Москвы. Однако, по словам тех, кто возит мусор, контролирует полигон конкретное частное лицо. «Такой тяжелый в общении товарищ, ездит на «заряженном» Range Rover Sport с водителем. Любит пейнтбол, построил собственный пейнтбольный клуб», — рассказывает предприниматель, знакомый с управляющим. «Любой криминальный бизнес живет там, где нет системы учета и есть черный бизнес, который контролируется властью, — комментирует эту ситуацию Валентин Завадников. — Бывает, что проверяющие закрывают глаза на то, что лицензия у кого-то закончилась пару лет назад. Но это либо короткая история, либо очень аккуратная. Они тоже понимают, что им могут по голове сверху дать». Впрочем, по словам Завадникова, совсем «черных» полигонов почти не осталось.
«Почти никто не содержит полигонов без нарушений. Но даже если делать захоронение грамотно — это не решение вопроса, — считает директор компании «Сфера экологии» Антон Кузнецов, эколог, давно занимающийся сбором и переработкой вторичных отходов. — Термин «захоронение» предусматривает временное размещение отходов. Отходы просто размещаются и гниют. Когда они единой массой являются, трудно отработать грамотно. Для наших будущих поколений это в любом случае проблема».
Чистые руки
Технологическая цепочка бизнеса по управлению отходами включает в себя вывоз мусора, его сортировку и переработку, при этом рентабельность каждого этапа разная.
Самый легкий способ заработать на мусорном бизнесе — заняться его вывозом. Это и самая конкурентная ниша. По большому счету это обычный логистический бизнес, правда, с небольшими нюансами. Не каждый ДЭЗ захочет впускать к себе игрока со стороны. Стандартные условия в Москве описал для Forbes один из участников рынка, пожелавший остаться неизвестным. У муниципалитета нужно купить талоны на вывоз мусора. Город платит 3000 рублей за кубометр вывезенных отходов (Москва, по данным Экологической комиссии московской Думы, производит около 4 млн куб. м мусора в год). Из них около 1500 рублей составляет откат управляющей компании. Полигон принимает муниципальный мусор по 270 рублей за кубометр или по 500-600 рублей — коммерческий. Можно «сдать» и коммерческий мусор по стоимости муниципального, но придется заплатить откат. Если везти дальше от Москвы, то можно найти и дешевле. Всего вокруг Москвы 50 полигонов, и найти подходящий вроде бы не составляет труда. Стандартная рентабельность бизнеса по вывозу мусора составляет около 25%.
Ольга Логинова пришла работать в компанию «МКМ-логистика», занимающуюся вывозом мусора, как раз из логистического бизнеса. По ее словам, чтобы выйти на московский рынок, нужна первоначальная база клиентов, хотя сама компания начинала практически с нуля. Работать с жилым фондом компания отказалась сразу — слишком тяжко биться на конкурсе с МУПами. Ставку сделали на сотрудничество с торговыми и бизнес-центрами. В планах компании строительство мусороперерабатывающего завода, но сначала компания «МКМ-логистика» хочет заработать на вывозе.
«Рынок вывоза мусора очень конкурентный. Он не очень интересен для серьезных игроков, но это идеальный шанс провести пробный заход в город, — говорит Завадников. — Это такой боевой анализ рынка, ты понимаешь, что происходит в вывозе, какая там среда, куда они везут. Потому что вся муниципальная информация наполовину приписана, наполовину некорректная. Вы должны сами понять, какая там норма прибыли и все остальное».
Основные вложения — мусоровозы и контейнеры. В любом городе можно начать бизнес, купив на вторичном рынке КамАЗ стоимостью $20 000, и таких «мусорных бомбил» довольно много в маленьких городах. Транспортный бизнес — низкодоходный, конкурентный и очень клиентоориентированный. Он необходим только в вертикальной цепочке, главное звено которой — свой собственный полигон и мусоросортировочный комплекс. «Вместе с переработкой мы рассчитываем иметь не менее 40% рентабельности», — комментирует Якимчук. Но без хороших отношений с муниципалитетами не обойтись никак. Даже если ты иностранный инвестор.
Об этом говорит и история вхождения на российский рынок финской компании по управлению отходами L&T. Когда компания с мировым оборотом €652 млн пришла в столицу, ей дали от ворот поворот. Как рассказывает директор российской «дочки» L&T Кирилл Дзюба, московские госслужащие не рекомендовали входить в Москву — очень тяжело, объясняли чиновники, поэтому вывозом и утилизацией мусора занимается в основном сам город. В качестве другой площадки для старта финнам в департаменте жилищно-коммунального хозяйства порекомендовали наукоград Дубну в Московской области. В Дубне инвесторы быстро нашли общий язык с властями. Рабочую группу по разработке бизнес-плана инвестиционного проекта возглавил эколог и сын заместителя главы администрации Дубны Сергея Дзюбы Кирилл. Он же в конце концов возглавил и российское представительство L&T, которое было оформлено как совместное предприятие с миноритарным пакетом у Дзюбы. «Мы тогда были близки к тому, чтобы самим что-то менять, в части города у нас не было контейнеров вообще, а люди с мешками для мусора выходили по графику и закидывали их в машину. Схема была не лучшая: мусоровоз опоздал — и все, мусор остается на улице, его растаскивают бродячие животные», — рассказывает Дзюба-младший. Каждая планерка в администрации начиналась с обсуждения проблемы мусора. В итоге город согласился сдать в аренду полигон, а также отдать частникам весь вывоз мусора. Сейчас L&T в Дубне — монополист. По собственной оценке, компания утилизирует до 90% мусора в городе.
Начав вывозить мусор, компания вложила $3 млн в строительство мусоросортировочного завода. Дзюба с гордостью показывает новый комплекс. Гастарбайтеры в масках сортируют мусор на конвейере. Пластик, пленка, металл, стекло, картон и макулатура — всему отводится свое место, и для каждого вида мусора ищется рынок сбыта. Сергей Дзюба говорит, что планирует строить большой комплекс с более глубокой переработкой продукта, чтобы получать компост и альтернативное топливо. Однако пока это только планы.
Схожая ситуация и у «ЭКО-Системы». Компания построила мусоросортировочный комплекс в Астраханской области, вложив $26 млн. Заключив инвестиционное соглашение с правительством области, договорилась увеличить тариф на вывоз на 50%, сейчас он составляет примерно 60 рублей с человека в месяц. Став монополистом по утилизации мусора, «ЭКО-Система» получает выручку $8,3 млн в год. В ближайшие 8 лет компания намерена создать в четырех южных областях России сеть сортировочных предприятий с центром переработки в Астрахани, где будут делать из вторсырья бумагу, резиновую крошку, пластиковые гранулы, топливные брикеты, стеклопакеты, прессованный лом и удобрения. По словам Якимчука, компания планирует вложить в этот бизнес до $85 млн. Рентабельность бизнеса после возврата инвестиций составит 40–45%. Золотые мусорные горы?
Деньги на помойку
После того как в сентябре 2006 года трагически погиб в авиакатастрофе гендиректор и совладелец угольной компании «Южкузбассуголь» Владимир Лаврик, его доля в компании досталась сыну Георгию. Через полгода на шахте «Ульяновская», входившей в состав «Южкузбассугля», случилась авария, и губернатор Кемеровской области Аман Тулеев публично потребовал от владельцев продать активы и уйти из компании. Получив при продаже «Евразу» $290 млн, $10 млн Лаврик решил вложить в строительство мусороперерабатывающего завода в Новокузнецке. Завод открылся в самый кризис — в 2008 году.
Сначала местные власти планировали выделять деньги на переработку из бюджета, но вскоре дотации прекратились. Тариф на вывоз сначала вырос втрое, а потом — опять по личному распоряжению губернатора Кемеровской области Амана Тулеева — снизился до первоначального значения. Завод встал. А Лаврик пытается отбить деньги в традиционной и более понятной сфере — логистике. Он даже намерен создать в мусорной отрасли бренд — грузовики, вывозящие мусор, раскрашены в цвета фирмы, носящей звучное имя «Сороежка». Родитель «Сороежки» Лаврик рассчитывает захватить рынок вывоза мусора Сибири за счет качества обслуживания. Впрочем, по словам главы Ассоциации рециклинга отходов Михаила Малкова, с переработкой дело не заладилось: завод не смог найти рынок сбыта вторсырья по приемлемым ценам, чтобы хотя бы окупать его сбор. Когда расходы на содержание завода превысили доходы, стало проще утилизировать мусор по старинке на полигоне. Руководство завода отказалось отвечать на вопросы Forbes. Примерно та же ситуация в Саратове, где встал недавно построенный завод.
В Дубне мусоросортировочный комплекс работает на грани рентабельности. Отбирая 20–25% мусора, Дзюба зарабатывает не на продаже вторсырья, а в основном на тарифах. Например, если цена на макулатуру на пике два года назад держалась около 6000 рублей за тонну, то в прошлом году она упала до 2500 рублей и до сих пор не поднялась. Притом что цена на новый картон не сильно отличается, контрагенты предпочитают закупать его за границей. Цена на стеклобой и того меньше —1000 рублей за тонну. «Чтобы собрать 10 т, двум работникам нужно работать месяц. А продадим за 10 000 рублей. Посчитайте зарплату и поймете, выгодно ли заниматься продажей вторсырья», — сетует Дзюба.
Даже Якимчук из «ЭКО-Системы» признает, что рентабельность очень сильно зависит от правил игры в конкретном городе. Например, его компании пришлось уйти из Перми, хотя там было подписано соглашение на строительство завода объемом инвестиций 6 млрд рублей. Либеральные правила, которыми вроде бы славится край, сыграли с инвесторами злую шутку. «Оказалось, что в городе работает гигантское количество частных перевозчиков, у которых не то что черная бухгалтерия, у них вообще нет никакой бухгалтерии. А полигон находится в управлении лиц, которые не выполнили условий конкурса». Экс-губернатор Пермского края Олег Чиркунов в разговоре с корреспондентом Forbes объясняет: «Якимчук сам виноват — его самолет слишком поздно прилетел, и конкурс на управление полигоном состоялся без него». По его словам, полигон в итоге достался структурам израильского предпринимателя Льва Леваева.
В Европе размещение на полигоне является самым дорогим способом утилизации мусора из-за экологических требований. В России — самым дешевым. В той же Германии мусоровоз едет сразу на завод по утилизации и стоимость утилизации мусора — от €30 до €100 за тонну мусора. Причем если он приедет на полигон, ему придется заплатить больше. Заводы по утилизации зарабатывают не столько на продаже вторсырья, сколько на тарифе за утилизацию мусора. Благодаря этому они могут не продавать цементным заводам топливо, а сами доплачивать за его сжигание.
«Вся цепочка в России выстроена ровно наоборот. На Западе делают все что угодно, лишь бы никуда не отвезти, а у нас делают все что угодно, лишь бы отвезти», — вздыхает Малков. С ним не согласен Якимчук. «Америка хоронит на полигонах больше 60% отходов. У нас — больше 90%. Это не страшно, просто это надо делать качественно. Не нарушать технологию самого депонирования и по возможности отбирать вторсырье».
Малков уже несколько лет носится с проектом большого комплекса по переработке отходов. Такие комплексы имеют экономический смысл только в городах-миллионниках. Российский аналог европейского мусороперерабатывающего завода позволяет использовать вторично до 90% мусора. Почти весь неотобранный мусор перерабатывается в топливо.
В проекте заложена цена топлива, которая примерно вдвое меньше цены бурого угля, а по теплоотдаче оно стоит между бурым и энергетическим углем. В Европе подобное топливо используется на цементных заводах. В России все цементные заводы работают на дешевом газе, но даже здесь Малков нашел экономию: две тонны топлива по цене 500 рублей за тонну могут заместить 1000 кубов газа, сжигаемых для производства того же объема цемента. Если взять внутреннюю цену газа $260 за 1000 кубов, то альтернативное топливо окажется дешевле примерно в 8 раз.
Малков пришел со своей идеей в Москву, но, как обычно бывает в мусорной теме, споткнулся на столичных властях. Рассказывая об общении с чиновниками на презентации проекта, Малков сжимает кулаки: «Там просто Шариковы сидят. Не понимают, что на этом будут иметь, и посылают нас в область. А из области — обратно в Москву». Москва не готова дать площадку и содействовать проекту. Цена одного комплекса, способного перерабатывать десятую часть столичных отходов, — $200 млн. Столько же ежегодно город платит в качестве дотаций на утилизацию мусора. Основная статья дотаций — убыточные мусоросжигательные заводы, которые сжигают как раз десятую часть всех отходов. Сжечь тонну мусора на них стоит от 5000 до 7000 рублей. Для сравнения: захоронение на том же Тимоховском полигоне обходится дешевле в 10 раз.
Малкову удалось убедить построить такой же завод в новом районе Екатеринбурга «Академический», который собирается возвести компания «Ренова» на кредитные деньги Внешэкономбанка. Виктор Вексельберг получит в проекте 10-процентную долю и обеспечивает административную поддержку. Весь мусор этого огромного района будет сортироваться на отдельном комплексе «Центр восстановления ресурса» стоимостью $200 млн. Окупаемость проекта составит от 9 до 13 лет.
Вексельберг не единственный участник «Золотой сотни» Forbes, заинтересовавшийся новой темой. «Базовый элемент» Олега Дерипаски строит мусороперерабатывающий завод в Сочи стоимостью $90 млн, объект должен быть сдан перед Олимпиадой-2014.
Как рассказывает один из участников рынка, летом прошлого года с презентацией нового мусоросортировочного комплекса к мэру Москвы Сергею Собянину пришел еще один участник списка богатейших, Роман Абрамович. По данным Forbes, компания «МКМ-логистика» связана с миллиардером. Гендиректор Ольга Логинова подтвердила знакомство учредителей компании с Романом Абрамовичем. «Наши учредители знакомы с этим человеком, сама я с ним пока не разговаривала, но встречалась, видела». Представитель Millhouse Group Джон Манн связь Абрамовича с мусоропереработкой опровергает (по данным СПАРК, учредители фирмы — Гамлет Авагумян и Михаил Чигиринский).
Кажется, что российский бизнес, привыкший к быстрым заработкам, должен бежать от мусорной темы как от огня. Однако Якимчука не пугает восьмилетний срок окупаемости его комплекса. «Не убийственная цифра, и частным инвесторам вполне по силам это провернуть», — считает он. Гораздо большее опасение участников рынка вызывает непредсказуемость властей.
Оставит ли правительство «помойную» тему муниципалитетам или отдаст ее предпринимателям? Это вопрос, который волнует всех игроков мусоропереработки. «Надо разобраться, государство и дальше будет пытаться отстаивать интересы чиновников или оно поймет, что все ненужное можно отдать бизнесу? — рассуждает вслух сенатор Завадников. — Оно будет готово нести риски само или готово все-таки с себя их снять? Мне кажется, власть очень скоро поймет, что надо отдать все это частникам». Так решится проблема бизнеса, но не экологии. В стране станет больше качественных полигонов, и в отрасль потянутся деньги, но вкладываться в переработку по-прежнему будет невыгодно.