«Кого вам? Начальника аэропорта? — срывается на крик человек в погонах украинской таможенной службы. — Здесь теперь до х... начальства неизвестного, я уже и не знаю, кто здесь начальник. Вот спроси у того гэбэшника в кожаной куртке — он должен знать. Только аккуратнее с ним». «Гэбэшник» — седовласый мужчина, внимательно рассматривавший прилетевших рейсом из Москвы в аэропорт Симферополя, ласково взглянул на корреспондента Forbes и посоветовал приходить в понедельник — мол, в воскресенье у всего менеджмента выходной. В качестве начальника он назвал официального главу аэропорта Бориса Солдатко, но в штабе, где сидит Солдатко, совершенно пусто. Обычно оживленный как муравейник, штаб аэропорта закрыт, лишь женщина-вахтер через дверь сообщает, что «никого нет и не будет».
В самом аэропорту, который только в воскресенье утром возобновил пассажирские перевозки, течет обычная жизнь, как будто ничего не произошло. Таксисты стерегут гостей из Москвы, открыты магазины и офисы. Лишь большое здание ресторана охраняется по периметру. Около дверей стоят военные в бронежилетах и полной амуниции, рядом с ними — люди в штатском с повязками «оборона Крыма». Их задача — не подпускать людей к военным.
«Зачем вам с ними разговаривать? Они же вроде бы как крымчане, но на самом-то деле они совсем не крымчане, поэтому — что они вам будут говорить? Им нельзя ничего говорить. — объясняет «дружинник». — Для этого мы здесь и стоим, мы как бы связующее звено между народом и этими военными». По словам представителя крымской самообороны, аэропорт сейчас охраняют примерно две роты военных, которых привезли сюда три дня назад на трех КаМАЗах. Таксисты добавляют подробностей: основная масса солдат выехала в неизвестном направлении утром в воскресенье, когда аэропорт открыли для гражданских рейсов.
«Нас захватили инопланетяне, — водитель попутки с досадой сплевывает. — Зелененькие человечки. На русском не разговаривают, на украинском, на татарском — тоже. Зато все захватывают — силой гипноза, видимо».
В Симферополе все спокойно. Военные покинули центр города, однако для въезда автотранспорта он все равно перекрыт — обычными патрулями дорожной инспекции. За метаморфозами родного полуострова большинство его жителей в основном пассивно наблюдают. Народных гуляний по поводу образовавшегося защитника тоже не видно. Основная масса крымчан заняли выжидающую позицию и смотрят, кто капитулирует первым.
Днем у здания парламента на митинг собралось не больше двухсот человек. Под песни «Любэ» несколько пожилых женщин деловито раздавали бутерброды с колбасой, соленья и чай, за едой — очередь из трех-четырех человек. Микрофон с камерой китайского телевидения в ста метрах от сцены вызвал больше ажиотажа, чем микрофон с колонками у сцены. «Нам не нужно никаких поездов дружбы, мы хотим мира!» – рассказывает девушка в «китайский» микрофон.
«Нас разводят что те, что эти. Там — на украинском языке, здесь — на русском. Потом воруют что те, что эти», — вступает с ней в диалог мужчина, представляющийся обычным жителем. Девушка, признавшаяся, что стояла на Майдане, тут же была окружена толпой желающих с ней подискутировать.
— Мы на Майдане были против уряда Азарова и Януковича. Здесь же в Крыму были регионалы. Здесь все в Крыму было ими раскрадено.
— А Ющенко не крал?
— Крал, но не до такой степени.
Дискуссию прерывают крики «Россия!» и «Фашисты — вон!» «Фашистка» — девушка в черном пальто с искусственным меховым воротником — ретируется, но далеко не уходит и продолжает убеждать желающих в правоте людей с киевского Майдана.
Стоявшая на Майдане Юля, по ее словам, родилась и выросла в Симферополе, а сейчас работает в Киеве, в украинской Академии наук. Она считает одной из главных ошибок новой власти отмену статуса регионального русского языка. Называть свою фамилию девушка боится: «Видите, какой накал здесь, мне еще жить на Украине».
Бывший преподаватель английского языка, а теперь техник на местном телевидении Павел Лебедев, напротив, даже показывает свое пенсионное удостоверение. На вопрос, как он оценивает происходящее, улыбается и разводит руками: «Интересно наблюдать первую в моей жизни настоящую оккупацию». Несмотря на то что Павел называет себя коренным русским, Крым он считает украинским.
Ближе к морю однозначной поддержки тоже нет. Татьяна, приехавшая в Симферополь из Мисхора, рассказывает о митинге, прошедшем там в поддержку нового крымского пророссийского правительства: «На него собрались одни гастарбайтеры – попросили одного хозяина строительной фирмы привести своих. Главный парадокс в том, что гастарбайтеры у нас в основном с Западной Украины».
Главные действия в воскресенье происходили у ворот украинских воинских частей. Днем в штабе Черноморского флота российские военные поговорили с новым командующим ВМС Крыма Александром Березовским, которого только что назначил на эту должность и. о. президента Украины Александр Турчинов. Березовский тут же присягнул на верность народу Крыма. Сейчас в отношении него в Киеве возбуждено уголовное дело по обвинению в госизмене.
Несмотря на капитуляцию Березовского, начальники частей на местах сами решали, кому давать присягу, и просто так сдаваться не собирались. Одна из наиболее крупных баз украинских войск в Крыму в селе Перевальном днем была окружена спецназом в той же самой форме, что и у солдат в аэропорту. «Зеленые человечки» развернули целый лагерь — с полевой кухней и палатками радиосвязи, поставив в поле более десятка «Уралов» и несколько машин «Тигр» с российскими номерами.
Лишь на один вопрос «спецназовец» ответил утвердительно — форма у них действительно от Юдашкина.
«Довольно удобная, не жмет» – признался военный. На все остальные вопросы он и его коллеги пожимали плечами и говорили: «Не знаю».
Люди к военным относились как к новому интересному элементу пейзажа. С ними фотографировались, снимая в упор, как будто бы те не блокировали воинскую часть, а охраняли королевский дворец в Лондоне. Сами солдаты то брутально хмурились, сжимая автоматы, то улыбались, свыкаясь с непривычной для них ролью.
Происходившее вокруг их, казалось, не занимало. У ворот части встала цепь крымчан — тех, что против российской интервенции. С ними ругались и даже пытались драться те, которые выступали за помощь России. Военные не реагировали.
За забором воинской части тем временем выстроились другие «зеленые» — украинские. На фоне широкоплечих спецназовцев, одетых в новую форму, местные солдаты выглядели новобранцами.
Вообще, выбор у украинских солдат береговой охраны нелегкий. «Только в сентябре прошлого года мужу стали платить стопроцентную премию, то есть увеличили жалование в два раза, — рассказывает Светлана Калиберда, жена одного из запертых в части военнослужащих. — Теперь прапорщик, к примеру, получает 4000 гривен. А русский моряк — в два раза больше». Светлана Калиберда, в девичестве Семенова, родилась в казачьем селе под Харьковом, а в 1998 году переехала вместе с мужем в Перевальное.
Сам поселок, находящийся между Ялтой и Симферополем, живет только за счет воинской части. С бытовой точки зрения жизнь в Перевальном уже давно такая, говорит Калиберда, что переход Крыма под российскую юрисдикцию может пройти абсолютно незамеченным: «В садик ребенка устроить — заплати взятку, в школу — то же самое».
По абсолютно темному коридору мы идем в квартиру Калиберды, чтобы напечатать обращение от жен офицеров украинской армии к российскому правительству. Предварительно Светлана созвонилась с другими женщинами, входящими в комитет жен военнослужащих береговой обороны, которых блокировали неизвестные люди в форме от Юдашкина. «Наши мужья — воины, — диктует Светлана. — Они не могут предать честь воина. Предатели никому не нужны. Любая армия любого государства будет презирать предательство». В обращении Калиберда говорит и о том, что в Крыму никто никогда не угнетал русских. «Как нас можно обидеть? — удивляется Светлана. — В украинскую школу поступить гораздо дороже, туда очередь. А здесь, у нас в части, украинский язык изучается факультативно».
Разговор об офицерской чести прерывается звонком подруги, работающей в части. «Что? Сдают оружие? А-а-а, на склад». Информация (которая оказалась не настолько катастрофичной для чести украинского офицерского мундира — военнослужащие сдали оружие на склад, но сами не сдались) заставляет Светлану задаться сразу несколькими вопросами. «Турчинов дает приказ воевать. Кого признавать нам, крымское или киевское командование? Что делать комбригу? Пускать пацанов стреляться? Ради чего? Один президент уже сбежал, сидит в России. Есть ли гарантия, что не сбежит Турчинов? Или Аксенов?»