Это были четыре месяца, которые не пожелаешь никому. В середине января прошлого года я прошел медицинское обследование, и мне поставили диагноз: рак почки. В жизни все поменялось в один момент. Сначала дал себе установку — достойно пройти это испытание. А потом, если все наладится, вновь вернуться к гармонии в жизни, где есть время для семьи, работы и спорта (к тому моменту я уже больше трех лет всерьез занимался триатлоном).
События развивались быстро.
Уже 21 января меня прооперировали в Швейцарии, удалили всю левую почку и ее периферию: опухоль была слишком большой.
А потом стало ясно, что, если бы не триатлон, последствия могли бы быть куда хуже. У меня есть две причины благодарить спортивный образ жизни. Во-первых, очень большая по медицинским меркам опухоль не лопнула и не распространилась на весь организм именно благодаря интенсивным нагрузкам. И во-вторых, мой тренер потребовал от меня полной медицинской диспансеризации, которую без него я бы не прошел, а именно она выявила проблему.
Железная дорога
Раньше я, не догадываясь о диагнозе, вовсю тренировался, занимался каждый день, иногда по 6–7 часов. Триатлон захватил меня целиком. В детстве я много занимался спортом: играл в пинг-понг и большой теннис. В 1993 году началась работа в банках. И никакого спорта: гулянки, много алкоголя, много командировок. Я в 8 утра уходил, в 12 ночи приходил — это издержки работы в банках в то время. У меня вырос сын, а я даже не заметил как. Но потом в какой-то момент я понял, что не хочу упустить то время, когда растет мой младший сын, которому сейчас 12 лет. И не хочу потерять себя: в 30 лет с тем рабочим ритмом я уже разваливался. Так мы с друзьями постепенно начали бегать, ездили на велосипедах. Потом услышали про триатлон и решили попробовать.
Триатлон — один из наиболее активно развивающихся видов спорта, это мультиспорт, не одно увлечение. И это настоящий вызов. А ведь мужчине важно что-то доказывать физически: я имею в виду не силу, а именно выносливость, умение терпеть.
Ironman — самое сложное из существующих на земле однодневных соревнований. Нет ничего круче этого испытания. Здесь ты стоишь на одной стартовой линии с лучшими профессионалами мира.
Почти сразу стало понятно, что нельзя заниматься триатлоном без цели и системы. Я нашел профессионального тренера, американца. Дэвид Уорден (создатель известной системы тренировок David Warden Coaching) занимается со мной уже два с половиной года, готовит ко всем стартам. У меня есть годовой план, который привязан к ключевым гонкам, расписан на периоды — период становления, разгона и период подводки к гонкам. Тренируюсь я каждый день.
Системный подход роднит триатлон и бизнес: не планируя на годы вперед, нельзя создать и развивать успешный проект. Кроме того, триатлон — это всегда соревнование внутри своей возрастной группы, здесь никогда не поздно начать. Это особенно вдохновляет на долгосрочные тренировки, пусть через боль и самопожертвование.
После таких тренировок словно перезагружаешься, как биологический компьютер, отключаешься от всего. Может, поэтому так много бизнесменов увлеклись триатлоном. Я думаю, сейчас их около пятисот, а пару лет назад было всего 20 увлеченных человек. Я стал заниматься вместе с партнером по бизнесу Андреем Добрыниным, с нами Виктор Жидков, председатель правления Веста Банка, Даниил Бронштейн, глава компании Solway Management LLC. Мы даже создали команду — NRG Team Russia и клуб-сообщество Trilife. Вкладываем в это творческие силы, собственные деньги. Триатлон стал для нас важнейшей частью жизни.
Железная схватка
Именно поэтому было так страшно все это потерять, когда я услышал диагноз. Время с момента объявления до операции — худшее в моей жизни. Жить, зная, что у тебя рак, очень тяжело. Легче поскорее лечь под нож, понимая, что есть в этом какой-то риск, но хотя бы действовать.
После операции 21 января 2011 года рекомендация швейцарских врачей звучала однозначно: прекратить занятия спортом как минимум на полтора года. Примерно то же мне сказал и русский врач. И подтвердил наш знаменитый пятиборец Эдуард Зеновка, который потерял почку после автомобильной аварии, но потом сумел завоевать серебро на Олимпиаде в Атланте. Правда, ему тогда было чуть больше 20 лет, а мне 40. И я решил, что не могу себе позволить ждать так долго.
Я обратился во все ведущие европейские и американские клиники по реабилитации, но сначала мне везде отказали в помощи. Никто не хотел брать риск на себя.
Помню, 1 февраля 2011 года в пасмурный день я гулял вдоль Женевского озера, заставляя себя не сутулиться от боли в животе в районе восемнадцатисантиметрового шва, с грустью смотрел на бегающих людей и думал: «Какое же это счастье — просто так выйти на улицу и побежать. Вдруг я тоже смогу вернуться?» Конечно, я гнал от себя тяжелые мысли, моя жена, друзья — все были рядом. Без них я, наверное, не выдержал бы и сошел с ума. И еще поддержкой стала книга Лэнса Армстронга «Не только о велосипеде, это мой путь обратно к жизни», мне ее друзья привезли в больницу. Это книга о воле к жизни, к победе. У Армстронга был рак в запущенном состоянии, метастазы пошли в легкие и головной мозг, ему делали химиотерапию и операцию на мозге. Его прогноз был всего три процента, люди редко выживают с таким диагнозом. Он вытянул.
Я тоже не сомневался, что вернусь. Морально себя настраивал, и это помогло, думаю. И вот пришел ответ из одной клиники в США. Там после обследования мне сказали, что реально снова вернуться в спорт, что через три месяца я смогу снять 90% ограничений, а через полгода — 99%. Я им поверил. Тем более что среди врачей в клинике один был триатлетом, а другой — марафонцем.
У меня была открытая полостная операция, после нее тело перекосило, потому что абдоминальные мышцы левой стороны полностью атрофировались. Теперь мой единственный надпочечник не справляется с выработкой гемоглобина, отсюда анемия. Для восстановления и хороших результатов это большой минус. Мне сложно переносить нагрузки, которые легко давались раньше. Это новая жизнь, и начиналась она с ощущением вечной инвалидности.
Но на восьмой день после операции я уже крутил велотренажер. Конечно, это была физкультура, но главное было начать. Поехал на велосипеде на 12-й день. Серьезные беговые тренировки возобновил в начале апреля, за две с половиной недели до марафона в Париже.
То, что я все же решил стартовать всего через три месяца после операции, иначе как авантюрой сейчас, по прошествии времени, я назвать не могу.
Времени на подготовку было мало, но я почему-то верил, что смогу выступить хорошо и даже буду претендовать на время квалификации на Бостонский марафон: 3:20. Не тут-то было.
Первая половина марафона далась легко, держал темп, думал даже о личном рекорде. Но на 25-м км стала сильно болеть правая почка, потом начало сводить ноги. 28–42 км — самое страшное, что со мной когда-либо происходило на официальных стартах. Казалось, что я вот-вот потеряю сознание, не было координации движений, сильнейшие боли. Но на шаг я все равно не переходил, держался. Не знаю как, но я добежал до финиша, где попал в руки врачей. Итог неутешительный — 3 часа 22 минуты.
Железный человек
В конце апреля 2011 года, то есть через три с половиной месяца после операции, я возобновил системные занятия с моим тренером по триатлону. 24 апреля приступил к подготовке к «половинке» — полу-Ironman в швейцарском Рапперcвилле (1,9 км — плавание, 90 км — велосипед, 21 км — бег). Мы с тренером решили, что это будет как на Олимпийских играх: важно участие, а не победа. Мы вообще не были уверены, что мой организм может перенести длинную аэробную нагрузку.
И вот старт 11 июня. Не везло с самого начала, на каждом этапе у меня что-то приключалось: проплыл я на три минуты дольше, чем было запланировано, никак не мог попасть в ритм, задыхался. Потом крутил велосипед только левой ногой, так как в самом начале велоэтапа у меня сломался шип на правом ботинке и пропал контакт с педалью. На беге меня вновь беспокоила боль в боку. Но я терпел и все время вспоминал фразу Армстронга: «If you give up, it will last forever». Финиш, и результат 4:59:31! Это мой личный рекорд. И лучший результат среди всех русских, выступавших со мной.
Именно на этой гонке я понял, чем Ironman и его половинка отличаются от других гонок. Здесь, выйдя на дистанцию, ты обязан работать до конца, чего бы это ни стоило. Цепляясь зубами за асфальт, толкая велосипед в гору, как угодно, но не давать выбить себя из колеи. Не сдаваться. Если все против тебя, но ты дошел, дополз, дотерпел — твой финиш будет самым победным.
В ноябре прошлого года я сделал уже полноценный Ironman — на мексиканском острове Косумеле. И из 2700 стартовавших атлетов оказался в первой сотне. Не было б операции, наверное, выступил бы лучше. С другой стороны, без операции, возможно, не было бы такой упертости и желания вернуться.
Ironman выглядит настолько сложным и недоступным, что хочется себя переломить и пройти через эти испытания. Но великая цель — увидеть перед собой финишную ленту — все окупает. Ты бежишь мимо трибун, гордо держа над собой российский флаг, и все тебе аплодируют, а судья в очередной раз объявляет: «Alexey Panferov — You Are An Ironman!» И следующий день, и вся следующая неделя после гонки — это время абсолютного счастья. Я наркотики никогда не употреблял, но думаю, что ощущение похоже: ты счастлив по любому поводу, рад всему, что бы ни случилось, будто только что родился или сдал самый важный экзамен в жизни. И вся жизнь удалась. А после ты только и ждешь следующей гонки, чтобы снова испытать это счастье.
А планы у меня такие: в мае мы всей семьей едем на каникулы в США, и 5 мая я приму участие в Ironman Сан-Джордж — второй по сложности гонки из всех Ironman.
Десятого июня сделаю полу-Ironman в Пескаре, Италия. Жена тоже будет участвовать и младший сын: вот он — настоящий талант в триатлоне. Уже не раз становился призером Ironkids. Это очень важно для меня в триатлоне: этим спортом можно заниматься всей семьей.
Двенадцатого июля я еду в Tour-Transalp — это велогонка из Германии в Италию, через альпийские хребты: 7 дней по 130–150 км и больше 15 км набора высоты. В сентябре побегу Берлинский марафон. В октябре с партнерами по команде Андреем Добрыниным и Даниилом Бронштейном делаем первый в истории Ironman Нью-Йорка, где финиш будет в Центральном парке, а поплывем в Гудзоне. Должно быть очень интересно, хотя немного пугает грязная вода. 25 ноября я снова буду участвовать в Ironman в Косумеле. Это основная гонка сезона для меня, пик формы буду подбирать под него и на нем надеюсь квалифицироваться на Кону (Гавайи), чемпионат мира Ironman, своего рода Эверест для всех увлеченных триатлоном.
Пусть теперь мне приходится каждые шесть месяцев ездить на проверки, смотреть, не возвращается ли болезнь, и, конечно, разные мысли посещают, но у всех свои ограничения. И я не вижу причин, почему бы мне не пройти Ironman и в 80 лет.
И пока что я точно могу сказать, что сумел (возможно, на время) победить болезнь и вернуться к самому любимому в жизни увлечению — триатлону.
Записала Ольга Павлова.