«Менеджерам Газпромбанка нужно найти, на кого списать свои просчеты»

Конфликт Дмитрия Ананьева с Газпромбанком вышел на поверхность в начале этого месяца — когда появились сообщения о том, что Ананьев, из-за налоговых претензий к ранее принадлежавшему ему заводу «Криогенмаш», может быть отозван из Совета Федерации, где он представляет Ямало-Ненецкий автономный округ. Но начался конфликт еще в декабре прошлого года — Forbes уже писал об истоках противостояния миллиардера с банком, крупным пакетом которого (около 40% акций) управляет компания «Лидер», подконтрольная питерскому банку «Россия», крупнейшим акционером которого является знакомый Владимира Путина, соучредитель кооператива «Озеро» Юрий Ковальчук. Банк пытался убедить братьев Дмитрия и Алексея Ананьевых забрать назад убыточный «Криогенмаш», купленный у них банком несколько лет назад. Сегодня свою версию событий рассказывает сам Дмитрий Ананьев (комментарий Газпромбанка см. здесь).

— Судя по недавним публикациям, над вами сгущаются тучи. Как вы сами оцениваете ситуацию? Ваше кресло сенатора кому-то приглянулось? «Ведомости» писали, что вопрос о вашем отзыве из Совета Федерации уже практически решен и согласован в администрации президента…

— Это все, если вы заметили, по словам анонимных источников. Я думаю, что для политического руководства страны это слишком мелкая тема. Полагаю, что это упражнения определенных менеджеров Газпромбанка, которые таким образом показывают, что они принадлежат к могучей организации и легко могут за счет других людей решать свои проблемы. Сегодня им нужно найти тех, на кого можно списать свои операционные просчеты. В нашем случае — свои просчеты в управлении «Криогенмашем».

— Почему объектом атаки стали только вы, а про вашего брата и равноправного партнера Алексея Ананьева никто даже не вспомнил? А ведь у него нет сенаторского иммунитета.

— Потому же, почему никто не вспомнил и про бывшего гендиректора «Криогенмаша» Дмитрия Ермолова, который сейчас работает  первым лицом в  Air Liquide, отвечает за весь бизнес компании в России и СНГ. И тоже никуда не скрывается.

— Чего от вас в конечном итоге хотят? Тот миллиард рублей, которые налоговая доначислила за годы, когда вы с братом были бенефициарами «Криогенмаша»?  

— Пока люди действуют эмоционально, а не в рамках логики, сложно предположить, какая у них цель. Для этого надо хотя бы выходить на переговоры, должны быть сформулированы требования. Пока ничего этого нет.

— То есть вам со стороны Газпромбанка никаких предложений не поступало?

— Мне известно, что в конце прошлого года они сделали попытку развернуть сделку четырехлетней давности [покупка Газпромбанком «Криогенмаша» у «Промсвязькапитала», управляющего активами Ананьевых. — Forbes]. Они предложили «Промсвязькапиталу» выкупить компанию за какие-то безумные деньги. Наши люди из «Промсвязькапитала» разговаривали с их руководителем ОМЗ [структура Газпромбанка, купившая «Криогенмаш»], предлагали им варианты вывода компании из кризиса, но с их стороны, к сожалению, переговоры носили характер шантажа. Мы до сих пор не можем понять, чего они хотят. Их аргументами остаются шантаж и публичная атака — это единственное, что они готовы предъявить. Наверное, такая бизнес-практика существует в Газпромбанке. Сейчас, видимо, мне нужно будет обращаться с официальным письмом к [председателю правления Газпромбанка Андрею] Акимову, поскольку затронуты уже мои личные вопросы как сенатора.

— Вы разговаривали с губернатором ЯНАО Дмитрием Кобылкиным на эту тему? Как он отреагировал?

— Губернатору, конечно, не все равно, что пишут про его округ. Я принес ему извинения за то, что из-за моей персоны округ получил большую дозу негативного пиара. Он, как взвешенный руководитель, не спешит принимать быстрые решения. Я сказал, что готов свое честное имя отстаивать в судах. Но мне надо сначала понять масштабы всех этих провокаций. Я дорожу и репутацией, и работой, буду действовать в цивилизованных рамках и не хочу никуда спешить.

— Против вас пока исков нет?

— Не знаю. Может быть, следственные органы чем-то занимаются, это вопрос к ним. Это был бы, на мой взгляд, более понятный, правильный шаг. Это лучше, чем обмениваться какими-то публичными обвинениями, которые по многим аспектам являются ложью. Административный способ влияния на сделки, принуждение, политический шантаж совсем не красят наш рынок, портят инвестиционный климат.

— Не могли бы вы вспомнить, какое событие в конце 2011 года спровоцировало конфликт?

— Я не могу вам точно ответить на этот вопрос... «Промсвязькапитал», который вел эту сделку, по своим внутренним правилам всегда мониторит ситуацию на предприятиях  даже в течение нескольких лет после их продажи. Могу только сказать, что, по информации из открытых источников, они [«Криогенмаш»] проиграли суды, и им пришлось заплатить в бюджет около 1 млрд рублей по судебному решению. Возможно, это явилось триггером. Кроме того, на ОМЗ в 2011-м сменилось руководство. [Новый генеральный директор ОМЗ] Вадим Махов серьезнее и четче оценил масштабы проблем на предприятиях группы, в том числе и на «Криогенмаше». Если посмотреть финансовую отчетность ОМЗ, можно сразу увидеть, что ситуация по активам ОМЗ, мягко говоря, сложная.

— Что все-таки случилось с «Криогенмашем»? В 2006 году вы рассказывали, какое это замечательное предприятие, гордились его гендиректором Дмитрием Ермоловым, который пришел к вам из Cisco Systems. Говорили, что компанию хочет купить крупнейший производитель технических газов Air Liquide. Почему же ее продали Газпромбанку?

— Я не вел переговоры и не занимался непосредственно сделкой, но, насколько я помню, сделка была закрыта по хорошей «докризисной» цене. К тому же коллеги недвусмысленно намекнули, что такой стратегический актив правильнее продавать национальному инвестору.

— Сколько вам заплатили?

— У сторон есть обязательства по сохранению конфиденциальности, поэтому такие условия не могут разглашаться. Могу только сказать, что команда ПСК отработала сделку очень хорошо. Газпромбанк полгода проверял компанию. Если не ошибаюсь, часть суммы была заморожена на счете эскроу на год. Эти деньги они впоследствии полностью уплатили, поскольку и через год не выявили никаких проблем.

— А талантливого  директора вы забрали к себе в «Промсвязьнедвижимость».

— Нет, не мы его забирали, они его выгнали. Ермолов хотел продолжать работать. Ему в один день сказали, что не нуждаются в его услугах. То же самое сказали и финансовому директору. Хотя люди были настроены продолжать работу. У них были обязательства перед клиентами, это был интересный крупный актив.

— Все эти годы Газпромбанк к вам ни за какой помощью не обращался?

— Как это ни странно прозвучит, в рамках сделки по «Криогенмашу» ПСК продолжает реализовывать партнерский проект с Газпромбанком, подробности которого я раскрывать не могу. Могу только сказать, что они обращались за помощью и «Промсвязькапитал» активно им помогал. Насколько я знаю, Газпромбанк по этому проекту задолжал группе €50 млн. Группа ПСК достаточно лояльно относилась к этой задолженности, так как для нас всегда важнее правильные партнерские отношения, чем сиюминутная выгода. Вместо этого была развязана странная кампания в СМИ. Полагаю, группа будет сейчас принимать меры по взысканию этих денег.

— А когда в 2010 году пришла налоговая, к вам обращались?

— Насколько я в курсе,  они пытались оспорить доначисление налога и обращались за консультациями в «Промсвязькапитал». Первая инстанция была выиграна.

— Ваших юристов не привлекали?

— Нет, они делали и делают все сами, как умеют. Как известно из открытых источников, они оспорили доначисление налогов, выиграли в первой инстанции, но потом почему-то начали проигрывать. У меня такое ощущение, что они специально все проигрывают, хотят результаты своего неправильного управления списать на налоговые проблемы. Но здесь масштабы несопоставимые: когда у предприятия на 16 млрд рублей проблем, 1 млрд погоды не делает. Кроме этого, не следует забывать, что из трех лет налоговой проверки практически 1 год — это период их собственного управления. Они абстрагируются от этого по понятным только им причинам. Когда компания входила в Группу ПСК, налоговые платежи «Криогенмаша» были несравнимо больше. Это тоже открытая информация.

— Какими будут ваши дальнейшие действия?

— К сожалению, я не вижу рационального зерна в их действиях. Они не выходят на переговоры, действуют в какой-то своей системе координат. Будем разбираться. Что касается меня, то я  с большим интересом и уважением отношусь к своей работе, ценю ту ответственность и тот объем задач, который стоит перед нашим Комитетом по бюджету и финансовым рынкам и передо мной как перед первым заместителем главы комитета. Я доволен своей работой. Но если будет какое-то политическое решение, моя работа будет признана неэффективной, некачественной и бесполезной и меня будут отзывать, я уйду.