Мнения колумнистов Forbes, Financial Times и The New York Times о перспективах кипрского кризиса и плана по спасению банковского сектора островного государства за счет владельцев депозитов.
Стив Форбс: по принципу Вито Корлеоне
Что такого случилось в мире, что заставило европейских чиновников предъявить безумные, деструктивные требования к Кипру? Захвата части банковских депозитов можно было ожидать от Аргентины или другого клептократического правительства стран третьего мира. Это страшный прецедент, нарушающий принцип верховенства закона — краеугольного камня свободного и динамичного общества. И скромные масштабы кипрской экономики тут абсолютно ни при чем. Гораздо важнее само решение в стиле Уго Чавеса. Трудно было себе представить, что на подобный шаг пойдет традиционно преданная идеалам рынка Западная Европа. Ящик Пандоры открыт: следующим может стать разделяющий схожие идеи Барак Обама, который с удовольствием выделит часть пенсионных накоплений американцев на покрытие социальных обязательств государства. А конгресс в панике поддержит эти меры.
Европейцы нарушают гарантию неприкосновенности вкладов, что в конечном счете приведет к бегству капиталов из финансового сектора. Люди больше не считают, что власти понимают, как справиться с проблемами на экономическом фронте. Например, почему под удар попали владельцы депозитов, в то время как держателей долговых обязательств ограничительные меры обошли стороной? В чем логика избирательного подхода?
У США иммунитета к этому кризису нет. Когда страхи возрастают, население первым делом начинает накапливать наличные, а не нести деньги в банки, а затем стремительно перестает доверять властям.
Официально кипрский прецедент является попыткой нарастить капитализацию банковского сектора острова. Но кража депозитов приведет к краху финансовых учреждений, как только они откроют свои двери. Если откроют вообще. В конце концов, правительство Кипра еще может расторгнуть соглашение с Еврокомиссией, ЕЦБ и МВФ, чтобы не досаждать собственному электорату и разъяренным российским вкладчикам. В противном случае это будет похоже на знаменитый принцип Вито Корлеоне «у нас есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться».
О чем думают Германия и другие страны ЕС? Берлин, очевидно, устал от бремени проблемных экономик своих беспечных южных партнеров по валютному союзу. Но любому здравомыслящему человеку ясно, что сейчас не время для радикальной смены курса. В похожей ситуации в сентябре 2008 года находился глава Минфина США Полсон. Он утвердил план выкупа государством проблемных активов у Bear Sterns и держателей облигаций Fannie Mae и Freddie Mac, после чего решил, что этого хватит для стабилизации ситуации и можно пожертвовать Lehman Brothers. В итоге вместо спасения экономики чиновник спровоцировал крупнейшую за 75 лет панику в финансовой системе США.
Низкое качество политического и экономического управления в странах Запада все больше напоминает о периодах 1930-х и 1970-х годов. Частный сектор вновь теряет статус драйвера экономики на фоне удушающих налогов и натиска регуляторов, которые призваны обеспечить растущие расходы бюджета. Вместо решительных реформ, прежде всего, в части сокращения фискальной нагрузки, государства ограничиваются косметическими изменениями и все больше заводят ситуацию в тупик. Может быть, кипрский прецедент и не спровоцирует начало нового глобального кризиса. Но это будет не более чем временной отсрочкой.
Гидеон Рахман: недоверие как двигатель Евросоюза
Европейские лидеры не могли не осознавать, на какой риск они идут в ситуации с Кипром. Опасность выглядела более чем очевидной. В тот момент, когда депозиты в банках островного государства оказались под угрозой экспроприации, был создан прецедент. Теперь клиенты банков Греции, Испании, Португалии и Италии не станут дожидаться, когда придет их черед делиться с проблемными экономиками личными вложениями, все они предпочтут заблаговременно забрать свои деньги. Месть народа безответственным властям способна привести к новой эскалации кризиса.
Авторы кипрского плана надеются, что эффекта домино удастся избежать. В Испании дела идут на поправку, и даже Греция отползла от края пропасти. Опасаться разрастания островной проблемы на всю еврозону не имеет смысла. Основной удар придется по российским деньгам в банках Кипра.
Может, все и будет развиваться ровно так, как прогнозируют европейские политики. Но всякий раз, когда бюрократы из ЕС пытаются просчитать ситуацию в перспективе, это оборачивается новыми проблемами. В сентябре 2010 года на саммите в Довилле было объявлено о списании части долга по суверенным бондам стран еврозоны. Экономика валютного союза тут же болезненно отреагировала на самоуправство чиновников — инвесторы принялись «разгонять» доходность по облигациям рискованных государств из-за угрозы изъятия своих накоплений.
Так почему после долгих мучительных поисков пути выхода из тупика Брюссель вновь наступает на те же грабли? Ответ прост: лидеры ЕС больше не имеют кредита доверия — политического доверия. Природа раскола на севере и юге Европы разнится. В богатых экономиках Германии, Голландии и Финляндии лидеры знают, что местные избиратели и парламенты никогда не пойдут на выделение дополнительных ресурсов для спасения партнеров по валютному союзу, пока те не будут наказаны за свою беспечность.
Кипр просит сравнительно скромный объем помощи, €17 млрд. Но даже этой суммы властям острова не достанется просто так. С самого начала кризиса немецкая пресса регулярно писала о коррумпированности властей стран Южной Европы, создавался образ соседа-врага, который хочет заполучить заработанные кровью и потом чужие деньги. Репутации Кипра дополнительно вредит ассоциация с отмыванием средств из России. Удар по крупным депозитам, на первый взгляд, означает проблемы для нечистых на руку российских коррупционеров, но ведь частично экспроприированы будут и мелкие депозиты — яркий символ того, как далеко зашли во взаимном недоверии европейские страны.
Теоретически Ангела Меркель и другие лидеры ЕС могли объяснить избирателям, что им нужно еще раз стиснуть зубы и помочь Кипру без ультиматумов, ведь альтернатива краху островной экономики — глобальный банковский кризис из-за подрыва репутации финансовых учреждений. Дополнительную нагрузку Евросоюз бы выдержал, пусть ценой озлобления электората.
Но у Кипра не осталось никакого влияния на позицию партнеров. Острые дебаты вокруг судьбы острова разгорелись еще до принятия страны в ЕС в 2004 году, когда Греция пригрозила Брюсселю ветированием единой Конституции в случае, если кто-либо из членов союза откажется признать суверенитет страны в нынешних границах. Шантаж Афинам удался. Но у истории осталось горькое послевкусие после отказа киприотов от плана мирного урегулирования Кофи Аннана. Когда страна вошла в ЕС, новые партнеры заведомо были настроены по отношению к ней негативно.
Важно учитывать и разницу в политической культуре Севера и Юга. До кризиса считалось некорректным и даже ксенофобским рассуждать о различии этических стандартов в общественной жизни европейских стран. Теперь дефицит общности очевиден. И в политике это чувствуется не менее остро, чем в экономике. При этом не надо думать, будто коррупция присуща исключительно южным государствам — в Германии, Голландии и Скандинавии эта проблема тоже есть, так что карикатурное представление о Кипре как вотчине коррупционеров несправедливо. Просто практика ухода от налогов на Юге традиционно была более распространена, чем на Севере.
Разное отношение к общественным расходам чувствуется даже в нюансах. Пару лет назад на приеме у голландских дипломатов я поразился аскетичному угощению стола. Думаю, итальянский и греческий послы не позволяли себе настолько демонстративной скромности даже в самые кризисные моменты. «Баста» кипрским банкам в этом смысле совершенно не удивляет. Европа должна подтягивать стандарты жизни в разных странах, иначе взаимное недоверие приведет к краху не только валюты евро, но и всей идеологии ЕС.
Эндрю Росс Соркин: нет повода для беспокойства
Не волнуйтесь. Последние 72 часа все только и делали, что прогнозировали неизбежную катастрофу в связи с решением Евросоюза и МВФ спасти кипрские банки за счет клиентов учреждений. Аналитики и политики этот план поспешили окрестить ограблением под эгидой государства и заверили общественность в том, что скоро проблемы перекинутся на другие европейские страны, если не на весь мир. Сама суть банковской деятельности противоречит намерениям ЕС, ведь подрывается ключевой принцип доверия.
Как заметил инвестор Деннис Гартман, доверие «разорвано на части, разбито, погублено и разрушено». «Удивительным» назвал решение глава Goldman Sachs Asset Management Джим О'Нилл, который обратил внимание на то, как мало соотнесли авторы плана его последствия с реальностью. Аналитик Марк Грант, годами предсказывающий коллапс европейской экономики, пошел еще дальше и сравнил кипрский прецедент с «изнасилованием». Еврокомиссия, ЕЦБ и МВФ, по его словам, встали на путь конфискации частной собственности ради собственного спасения. А вчера хор критиков пополнил и Владимир Путин.
Вообще-то, ничего страшного не случилось. Итальянские и испанские банки, которые по эффекту домино уже должны были бы посыпаться вслед за кипрским финансовым сектором, продолжают спокойно работать. Биржи Европы просели менее чем на 1%, в США инвесторы в ответ на новости из Старого Света лишь пожали плечами. Почему?
Ответ прост: потому что Кипр практически никак не влияет на глобальную экономику. Да, это потрясающий случай, который вызывает интересные теоретические вопросы к моральным устоям современных политиков, но ВВП всего Кипра меньше, чем ВВП штата Вермонт. Масштаб программы помощи островному государству ничтожен на фоне аналогичных процедур в США или ЕС.
Что касается рассуждений об опасности самого факта создания прецедента, то и тут опасения преувеличены. Привлечение владельцев депозитов к спасению экономики Кипра вовсе не означает, что те обязательно побегут забирать свои деньги из банков, а их примеру последуют вкладчики других стран.
Кипрская банковская система имеет ряд принципиальных особенностей, говорит главный экономист UniCredit Эрик Нильсен. Помимо того, что речь идет об очень скромных масштабах, это одно из редких государств, где на депозитах хранятся в основном деньги зарубежных инвесторов, включая подозрительных россиян. Эти инвесторы прекрасно знали, в каком положении находится банковская система Кипра. Проблема обсуждается публично, по меньшей мере, на протяжении последних 6 месяцев. Никакого бегства капиталов эта дискуссия не вызвала. Инвесторы ставили на то, что план спасения их не затронет. Ставка не сыграла.
Греческий сценарий, когда экономику спасали держатели долговых обязательств страны, в случае с Кипром был нереализуем. Кипрские банки сами владеют суверенным долгом, так что любая попытка списания задолженности лишь приводила бы к ухудшению дел в финансовом секторе страны. Так что с учетом сложных отношений Москвы и Брюсселя и многочисленных спекуляций на тему происхождения капиталов, странам еврозоны было не с руки спасать российских вкладчиков. Массовый исход капиталов с острова не так страшен для ЕС, как это представляют скептики.
И уже тем более не очевиден сценарий, при котором этот исход может повториться в Италии и Испании. Власти этих стран прекрасно осознают потенциальный эффект от подобного вмешательства в банковскую систему и никогда не пойдут на радикальные действия. А если вы не понимаете, почему вкладчики кипрских банков предпочитали инвестировать средства именно в этом государстве, а не, к примеру, в США, то вот банальный ответ: это выгоднее. Даже после введения драконовских мер экономии и «конфискации» денег со счетов, ваш вклад в €100 000, сделанный 5 лет назад, вместо €126 700 составлял бы €114 840. В американском банке за тот же период со $100 000 вы едва добрались бы до $105 100.