Нынешнее лето в Москве нежаркое, пожаров в подмосковных лесах пока нет. Воздух ненамного грязнее обычного. Об экологии, соответственно, москвичи подзабыли: зачем шевелиться, когда не горит.
В регионах еще тише. Плюс мутные предвестники экономического кризиса. В разгар неурядиц жертвовать прибылью и рабочими местами ради каких-то там абстрактных экологических идеалов несвоевременно. Поэтому в январе 2010 года Владимир Путин запустил производство на Байкальском ЦБК, остановленное было после неудачной попытки делать целлюлозу в режиме замкнутого цикла. Отрава снова полилась в озеро. Возобновлению работы комбината помог кризис. Тогда из памяти чиновников еще не выветрились выступления рабочих города Пикалево.
Кажется, он поможет комбинату еще раз. На днях вице-премьер Аркадий Дворкович поручил Минприроды продлить разрешение на деятельность БЦБК, истекавшее 15 августа. Анализом вариантов модернизации комбината займется Внешэкономбанк. О закрытии речи нет, о переориентации города Байкальска и всего Слюдянского района Иркутской области на туризм — тоже. Все это долгая и недешевая работа. Создание в Иркутской области турзоны пока находится в зачаточном состоянии. Сам БЦБК меж тем доказывает, что утилизация гигантских накопленных от его работы отходов возможна только в том случае, если комбинат продолжит работу. И более того, если нормативы его сбросов в Байкал будут увеличены. Замкнутый круг — правда, лишь в аргументации, а, увы, не в производстве.
Почему ВЭБу поставлено задание проанализировать варианты модернизации, а не закрытия БЦБК? Сибирское отделение РАН абсолютно уверено, что единственный вариант спасения Байкала — окончательная остановка комбината. Переработать старые отходы можно за несколько лет, не запуская комбинат. Освободятся земли для рекреационного строительства. Комбинат ужасно вреден, и разговоры о модернизации — от лукавого.
Почему политические лидеры страны ходят на многочисленные бессмысленные встречи с академиками, но упорно отказываются их слышать? Неужели трудоустройство работающих на комбинате 1656 человек в отсутствующей до сих пор туристической зоне — столь серьезная проблема для большого российского государства, чтобы убивать крупнейшее на Земле хранилище пресной воды? Даже экономически это нонсенс, а экологически — длящееся преступление. Сидеть на сокровище (23% пресной воды в мире, одно из красивейших мест на планете) и из года в год его губить. Ошибка волюнтариста Хрущева, решившего строить ЦБК на берегу Байкала, должна быть наконец исправлена.
Итак, теперь судьба Байкала в руках ВЭБа. Исследование вариантов модернизации БЦБК он уже заказал, но не сообщает кому. Долги БЦБК перед Альфа-банком и «Базэлом» тоже могут перейти к ВЭБу (в конце апреля первый вице-премьер Игорь Шувалов поручил госбанку их выкупить). Это плохой фактор: у госбанка будет большой соблазн ратовать за продолжение работы комбината. Чтобы долг обслуживался. А развитие туризма требует новых инвестиций, которые могут сразу не вернуться, — и списания долгов БЦБК, изношенного за почти полвека работы на 80-90%. Строить на этом месте современный, не загрязняющий природу комбинат нужно, по сути, с нуля, поэтому логичнее делать это не на Байкале. Перепрофилировать БЦБК и перевести его на замкнутый водооборот пытаются уже 20 лет, говорит Марина Рихванова из «Байкальской экологической волны»: «Сейчас нужно получение объективной информации о ситуации на БЦБК и разработка проекта его закрытия».
Только потом можно всерьез думать о туризме: отдыхать на завод люди не поедут. Да и инвесторы, о которых говорило Минэкономразвития, будут вкладывать в территорию деньги только после закрытия комбината. Даже Альфа-банк, мечтающий сбыть долг комбината, согласен, что комбинат нужно закрыть, но не готов развивать с нуля турзону за свой счет (см. переписку экологов, главы Альфа-банка Петра Авена и Игоря Шувалова).
В объекте Всемирного наследия «Девственные леса Коми» (заповедник «Югыд ва») ведется разведка золота, производятся взрывные работы. Представители Минприроды защищают не столько территорию, сколько бизнесменов. А Комитету Всемирного наследия приходится объяснять России, что «добыча полезных ископаемых несовместима со статусом всемирного наследия».
В Кавказском биосферном заповеднике на заповедном плато «Лагонаки» будет построен горнолыжный курорт. К правительственной резиденции «Лунная поляна» проложат новую автомобильную дорогу. Этому объекту, как и Байкалу, угрожает перевод в статус «объект всемирного наследия под угрозой». На территории алтайского природного парка «Зона покоя Укок» «Газпром» собирается строить газопровод в Китай. На территории объекта всемирного наследия «Вулканы Камчатки» готовится строительство двух ГЭС. Во всех этих конфликтах чиновники и бизнес — по одну сторону, экологи и население — по другую.
Госдума рассматривает поправки в несколько законодательных актов, которые существенно упростят чиновникам застройку лесных земель. Чтобы отхватить территорию заповедника, достаточно будет что-то на ней построить, а потом, доказав, что территория утратила особо ценное значение, можно будет перевести землю из лесного фонда в «земли поселений».
Нужна «зеленая партия» и жесткая борьба за природу, разрушаемую чиновниками и бизнесом. Спрос на такую деятельность уже велик. Без «зеленых» немыслимы партийные системы множества стран, у нас же на этом месте куда чище, чем в лесах. И неподконтрольная власти пресса. Недаром Памела Кампа из Стокгольмского университета показала на прошедшей на прошлой неделе в США конференции Эконометрического сообщества: газеты могут даже снижать вредоносность промышленных выбросов.
Кампа, взяв базу по вредным выбросам, рассчитала, на каком расстоянии от ближайшей местной газеты находится тот или иной «вредный» завод. Так вот, если это расстояние на 9 миль ниже среднего, то предприятие позволяет себе на 20% меньше токсичных выбросов, чем аналогичное производство (той же отрасли), находящееся на большем расстоянии от газеты. Механизм понятен: есть газета — значит, работой завода проще интересоваться гражданским сообществам, регуляторам, потребителям, инвесторам. А предприятие понимает, что его неверный шаг не останется без внимания.
В России, впрочем, это не так. Недавно директор Центра трудовых исследований ВШЭ Владимир Гимпельсон рассказывал, почему в мире практически нет стран, где к полиции относились бы хуже, чем в России. Почему к полиции лучше относятся в странах, где выше открытость и подотчетность власти, эффективность госуправления, контроль за коррупцией, власть закона — понятно. Но ведь лучше российского отношение к полиции и в тех странах, где все эти параметры находятся на уровне ниже нашего. Например, в Белоруссии. А мы — в самой нижней точке параболической кривой, слева от которой — авторитарные страны, а справа — демократические. В точке, которую можно назвать «ямой Гимпельсона».
В авторитарных странах полиция не особо распускает руки: боится власти. А газета «Правда» может оказать существенное влияние на исправление отдельных имеющихся недостатков. В демократических странах полиция боится избирателей и законодателей, а свободная пресса имеет на них огромное влияние. У нас полиция боится только политического руководства, а СМИ не влияют ни на кого.
Поэтому и выкладки Кампы на нас не распространяются. В капиталистических джунглях «зеленые» выработали эффективные схемы влияния на бизнесменов. Потребители перестают покупать товары компаний, действующих не должным образом. Инвесторы исключают их акции из рекомендательных списков. Стоило «Гринпису» год назад рассказать, как глобальные компании своими отходами отравляют воду в Китае, как Adidas, Nike и Puma вступили в настоящее соцсоревнование: кто сильнее уменьшит вредный эффект от своей работы. А теперь представьте в таком соревновании «Транснефть» (почти чудо отвело ее трубу от Байкала»), Альфа-банк, «Газпром» и «Базэл». Что-то мешает.