Зачем людям «ОккупайАбай»
Нередко можно услышать, что политический протест в России не имеет смысла и лишен перспективы, поскольку его участники не способны выдвинуть внятные общие требования: либо потому, что в одних и тех же акциях участвуют люди слишком разных взглядов, либо оттого, что многие протестующие сами недостаточно ясно представляют, чего они хотят. Результаты опроса около 650 обитателей лагеря #оккупайАбай заставляют усомниться в справедливости такого суждения.
Лагерь спонтанно возник в начале мая на Чистых прудах — во многом в подражание движению Occupy Wall Street, у которого была заимствована идея всеобщей ассамблеи как формы публичных дебатов и принятия решений. Среди обитателей лагеря преобладала молодежь (половина моложе 25 лет). #оккупайАбай отразил разнородность российского протеста — рядом друг с другом оказались либералы, консерваторы, троцкисты, монархисты и представители иных политических и общественных течений. Различными были и мотивы обитателей лагеря — от неприятия существующего порядка вещей и поиска формата для выражения властям своего несогласия до интереса к новой форме общения и желания находиться с друзьями и единомышленниками.
Несмотря на такое разнообразие, среди участников лагеря обнаружилось поразительное согласие относительно приоритетов протестного движения. По частоте упоминания лидирует необходимость укрепления фундаментальных институтов демократии и правового государства, включая судебную реформу, свободу слова и СМИ, борьбу с коррупцией и гарантии избирательных прав (по крайней мере одну из этих тем назвали в качестве приоритетной более 90% респондентов; при этом чаще других выдвигается требование подлинного правосудия). Далее следуют «силовой блок» (проблемы армии, полиции, тюрем и политических преследований), накопление человеческого капитала (медицина и образование; в эту же группу включено развитие науки), улучшение среды обитания (местное самоуправление, экология, жилищная проблема), экономические проблемы (борьба с бедностью, развитие малого бизнеса, трудовые отношения), недопущение дискриминации (защита прав национальных и сексуальных меньшинств, детей-сирот, инвалидов и женщин) и, наконец, блок «Южная граница — проблемы миграции и конфликт на Северном Кавказе».
Приведенные данные свидетельствуют о том, что #оккупайАбай, копируя форму Occupy Wall Street, заметно отличался от своих западных предтеч политическим содержанием. Участники лагерей протеста в Нью-Йорке и других городах Северной Америки, Европы и Израиля выступали в первую очередь против несправедливости существующего экономического порядка («мы — 99%»), требуя более равномерного распределения доходов, роста занятости, ограничения влияния банков и корпораций, списания студенческих займов и ипотечных ссуд и пр. Среди «оккупайцев» экономические проблемы оказались на втором плане и упоминались в два с половиной раза реже, чем необходимость институциональных реформ.
Согласно данным опроса, осознание важности той или иной политической или экономической проблемы не означает немедленной готовности приступить к ее решению — разрыв между словом и делом хорошо известен политологам, и #оккупайАбай не стал исключением. Вместе с тем, если посетитель лагеря считал ту или иную задачу приоритетной, то при прочих равных условиях был в большей мере готов к практическим шагам для ее решения. В результате фундаментальные институты сохраняют лидерство и при оценке готовности к действию: их упоминают более чем на треть чаще, чем вышедшие на второе место инвестиции в человеческий капитал. В то же время «силовой блок» переместился со второй позиции на пятую, отражая неверие респондентов в возможность сколько-нибудь заметно повлиять на положение дел в более закрытых для общества армии и полиции.
Выявленные опросом политические приоритеты оказались на редкость устойчивыми — их колебания в зависимости от возраста, мотива и иных индивидуальных характеристик обычно не выходят за пределы статистической погрешности. В то же время готовность к действию меняется с возрастом: самые молодые гораздо охотнее декларируют желание заниматься проблемами судов, избирательных прав и коррупции, тогда как их старшие товарищи склонны активно вступаться за свои права, более приближенные к повседневной жизни. Женщины заметно чаще мужчин готовы бороться с дискриминацией и заниматься вопросами образования и здравоохранения.
Участники #оккупайАбая видели для себя различные пути достижения поставленных целей, включая гражданскую активность (массовые акции), распространение информации, развитие инфраструктуры гражданского общества (объединения и социальные сети), изучение общественных проблем и креативность в поисках их решений.
Согласие «оккупайцев» относительно своих задач и чувство общей цели способствовали добровольному принятию и соблюдению внутренних демократических процедур и эффективной организации жизни и быта лагеря. Националисты наладили охрану и службу порядка, тогда как анархисты несколько неожиданно взяли на себя инфраструктуру (информация, уборка территории, библиотека, концерты и семинары). В лагере не было случаев насилия, которые неоднократно отмечались на Occupy Wall Street. Согласию и толерантности способствовали ликвидация барьеров между различными движениями и свобода дискуссий. В лагере возникли нормы общежития, характерные для сплоченных сообществ с большим запасом «социального капитала»: не сорить, не нарушать порядок и следить за соблюдением таких же норм окружающими.
Вместе с тем со временем и под давлением властей сплоченность «оккупайцев» стала давать трещины. После серии разгонов протестная энергия спала, и движение в описанной форме прекратило свое существование.
Несмотря на свою относительную малочисленность и короткую историю, #оккупайАбай дает хорошее представление о том, кто и почему выходит сегодня на улицы российских городов и чего можно ожидать от подъема политической активности в России. Согласно современным социальным теориям и, в частности, работам Роналда Инглхарта (возглавляющего Лабораторию сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ) и Кристиана Вельцеля, постиндустриальное развитие приводит к глубоким культурным сдвигам и вытеснению «ценностей выживания» новыми ценностями самовыражения, самостоятельности и свободы выбора. Распространение таких ценностей создает общественный спрос на укрепление демократии и верховенства права как фундаментальных предпосылок успешной самореализации.
В конце 1980-х — начале 1990-х годов спрос на демократию в России не имел под собой такого рода культурных оснований и опирался на ожидания экономических выгод от замены недееспособной командной экономики на рыночную демократию. Материальные мотивы демократизации оказались зыбкими и не выдержали экономического спада, наступившего вместо ожидаемого процветания; в результате общественное мнение отвернулось от демократии к «вертикали власти». Культурные сдвиги создают гораздо более прочную основу для движения к демократии, и политические элиты не могут игнорировать спрос на назревшие перемены.
Ценности самовыражения особенно сильны среди образованной части общества, «креативного класса» и молодежи. Молодость сама по себе не подталкивает к политическому протесту — молодые люди могут оказаться конформистами как в экономически развитых, так и в отсталых странах. Политическая активность российской молодежи связана с тем, что культурные ценности этой группы складывались в условиях открытого общества и растущего уровня жизни 2000-х. Эти ценности требуют современных институтов, но исключают насилие как форму политической борьбы.
Опыт #оккупайАбай свидетельствует о том, что понимание общности интересов обеспечивает широкое согласие относительно целей и средств, несмотря на, казалось бы, исключающие друг друга идеологические взгляды и пристрастия. Когда такого рода ценности становятся достаточно массовыми, они с неизбежностью влекут за собой политические реформы.