Завершилась история с досрочными выборами мэров двух городов, входящих в число крупнейших в России, — Омска и Красноярска. И, как водится, вокруг итогов выборов сразу возникает мифология, часто не имеющая к ним никакого отношения. Давайте посмотрим, что же на самом деле произошло в Сибири.
У этих выборов было много общего. В обоих случаях они сопровождались низкой явкой избирателей и победой кандидатов-«единороссов». Часто именно низкая явка используется властями в своих интересах: когда массовый избиратель игнорирует выборы, результат в значительной степени обеспечивает административно зависимый электорат (муниципальные и коммунальные служащие, представители зависимых от власти организаций, готовые прийти на участки при любой погоде). Низкая явка была, например, любимым электоральным оружием московских властей времен Лужкова. Многие скандальные технологии используются именно с целью вызвать максимальное отвращение и недоверие к выборам, чтобы отвратить протестно настроенных избирателей от самой идеи посетить участки. Во многом работает против явки и предопределенность выбора, создание ощущения, что их исход на самом деле предрешен, а происходящее лишь спектакль.
Красноярск явно сделал упор на черные PR-технологии, запутывание протестного избирателя множеством непонятных обывателю скандалов вокруг оппозиции, в Омске же интригу постарались убить еще на стадии выдвижения кандидатов, когда основные оппоненты, способные составить реальную конкуренцию базовому кандидату, просто не выдвинулись. Поэтому и красноярского агитразмаха кампания изначально не имела (и черный пиар, и провокации, и попытки запутать протестный электорат тут, конечно, тоже были, но до красноярского хеппенинга им было далеко). В итоге в Красноярске 10 июня явка составила 21,2%, в Омске 17 июня — 17,3%.
Еще одна общая особенность этих кампаний — в обоих случаях прежние мэры (Петр Пимашков возглавлял Красноярск с 1996 года, Виктор Шрейдер руководил Омском с 2005) ушли в Государственную думу. Однако на этом общее в значительной степени заканчивается. В чем же различия?
Во-первых, в Красноярске кандидат «Единой России» Эдхам Акбулатов набрал 69,37%, а в Омске «единоросс» Вячеслав Двораковский, даже несмотря на низкую явку, — всего 49,35%. Дело в том, что выборы мэра, как и любые персональные выборы, это в первую очередь голосование за личность, к поддержке которой партийный бренд может лишь что-то добавить. Но должен быть базис, к которому этот бренд добавляет. Если кандидат никакой, то и партийный бренд его не спасет. И то, что популярен конкретный кандидат, не означает, что его партия в дальнейшем получит ту же поддержку.
Один из ярких примеров — ушедший красноярский мэр Петр Пимашков, который на выборах мэра получал в Красноярске по 70-80% голосов. Ни одна из всех партий власти, в которых он состоял, не получала в этом довольно протестно настроенном городе сравнимых результатов. На выборах мэра 2000 года Пимашков набрал 83%, в 2004 — 79,06%, в 2008 году — 70,43% голосов. Эдхам Акбулатов фактически повторил пимашковские результаты — в глазах избирателей Акбулатов, проработавший в мэрии Красноярска с 1994 по 2002 год, во многом представал как член команды предшественника. При этом, несмотря на личную сверхпопулярность Пимашкова, на президентских выборах 2004 года Красноярский край оказался единственным регионом РФ, проголосовавшим ногами — явка составила менее 50%. Путин тогда, на пике своей популярности, набрал здесь, включая собственно Красноярск, около 60% — ниже среднего по стране на 10% и почти на 20% ниже результата лично Пимашкова в тот же день.
В Омске история изначально была несколько другой — регион в 1990-2000-е годы постоянно лихорадило от конфликта между городской и областной администрациями. Власть смогла избежать поражения, только бросив все силы на преодоление возможного раскола элит и предотвращение появления кандидатов от местных групп влияния. Так как такое согласие нашли, то не нужны стали и дополнительные кандидаты по расколу протестного электората. Во многом это стремление к компромиссу, видимо, и объясняет выдвижение столь слабого кандидата.
Омская область в 1990-2000-е была одним из наиболее авторитарно управляемых регионов Сибири после Кемеровской. В 2007-2011 годах Омская область оказалась единственным регионом среди своих соседей помимо Кузбасса, в котором в областной парламент прошли всего две партии — «Единая Россия» и КПРФ. Кроме отношений с оппозицией в лице КПРФ главной интригой все эти годы в области были конфликты по линии мэр — губернатор. Свыше половины населения региона живет в областном центре, именно поэтому пост мэра Омска всегда обладал такой значимостью и конфликт губернатора и мэра был ключевой интригой региональной политической жизни, несмотря на смены городских руководителей. За 20 лет (Леонид Полежаев возглавлял Омскую область с 1991 года) в отставку были отправлены четыре мэра, которые обычно приходили к власти при губернаторской поддержке.
Бывший мэр Виктор Шрейдер тоже когда-то был заместителем губернатора Полежаева и пользовался его поддержкой. На своих первых выборах мэра 27 марта 2005 года первый заместитель губернатора Шрейдер набрал 65,75% голосов, 14 марта 2010 года он был избран на второй срок с 65,25% голосов. Но уже в конце 2010-го новый конфликт с областной администрацией перешел в открытую фазу и завершился отставкой Шрейдера в декабре 2011 года. Главная интрига выборов состояла в том, представитель чьей команды, Полежаева или Шрейдера, станет официальным кандидатом «Единой России». По мнению местных СМИ, команда Полежаева в итоге решила поддержать Двораковского. Однако весной 2012 года кончились полномочия и самого губернатора Полежаева — в конце мая пост занял новый губернатор, выходец из газпромовских структур Виктор Назаров.
Важно отметить, что помимо низкой явки результат Двораковского гораздо хуже результатов его предшественника Шрейдера. Кроме того, новый губернатор будет формировать новую властную конфигурацию, и как сложатся отношения города и области и надолго ли избран новый руководитель — большой вопрос.
По-разному себя в Красноярске и Омске вела и оппозиция. В Красноярске ее представители преимущественно конфликтовали друг с другом, реальной критики власти было немного. Среди наиболее ярких оппонентов Акбулатова были бывшие «единороссы». Это дополнительно подчеркивало не партийный, а персоналистский характер кампании, которая скорее свидетельствовала о брожении в региональной элите в постхлопонинскую эру и демонстрировала всю условность партийного деления в крае в настоящее время.
Не исключено, что ряд кандидатов изначально баллотировался не с целью победить, а преимущественно с различными пиар-интересами (в частности, раскрутка на будущих выборах в горсовет). Поэтому выборы в Красноярске оказались не только личной победой публичного наследника Пимашкова, но и поражением всей нынешней краевой партийной системы (точнее, демонстрацией ее видимости). Урон понесли и «Единая Россия» с новыми расколами, и вляпавшаяся с публичные скандалы с неразборчивостью с выдвижением кандидатов КПРФ, и некрасиво поступившая с рядом местных активистов ЛДПР. Вне скандалов оказались, пожалуй, только «эсеры» и «прохоровцы», но не факт, что они воспользуются этим бонусом.
В Омске же никаких войн внутри оппозиции не было, как не было и метаний между разными ее кандидатами. С учетом слабого кандидата от власти изначально не очень сильные кандидаты от оппозиции в итоге выступили вполне достойно. Сыграло против Двораковского и его превращение в ходе кампании из независимого кандидата в выдвиженца «Единой России», что привело к определенной идеологизации кампании (которой сумел избежать в Красноярске Акбулатов). Если бы у оппозиции был сильный и единый кандидат, итог выборов мог быть совсем другим.
Так что «Единой России» и ее технологам не стоит слишком обольщаться результатами красноярских и омских выборов. Особенности местных элитных раскладов и формальная «партийная приписка» победителей этих раскладов никак не помогают партии в целом. Наоборот, и ситуация в Красноярске явно говорит о проблемах в организации, и в Омске бренд партии скорее мешал кандидату, чем помогал ему. Как только дело дойдет до выборов по партийным спискам, результаты будут совсем другими. Не добавляет авторитета власти в целом и откровенная ставка на низкую явку, а значит на ослабление реальной легитимности избираемой власти.
Омские и красноярские выборы — хороший урок и для оппозиции. Игра в поддавки, взаимные скандалы и неспособность выдвигать единого кандидата — это сейчас, очевидно, ее главные проблемы на персональных выборах. Уже не говоря о том, что так называемые праймериз между оппозиционерами (попытки которых были и в Омске, и в Красноярске) должны быть не пиар-игрой, а осмысленным, политически, юридически и организационно прозрачным мероприятием. Но это уже другая история.