В мире есть два по-настоящему неудачливых руководителя — Руперт Мердок и Рашид Нургалиев. Никто не поймал их еще ни на чем неприглядном, но почему-то вверенные им корпорации постоянно порождают новые скандалы. Такое впечатление, что люди, не уважающие неприкосновенность частной жизни, решили превратить News Corp. в клуб по интересам, а уголовники делают то же самое с МВД Российской Федерации. И если Руперт Мердок может хотя бы отчасти винить в своих бедах судьбу, то у Нургалиева, возглавляющего ведомство с военной иерархией, такого оправдания нет.
В среду, выступая на конференции про нравственность, духовность и закон, министр внутренних дел попросил деятелей культуры обучить полицейских чуткости. А днем раньше предложил учить их человеколюбию со студенческой скамьи. Поводом для выступления министра, послужило, вероятно, произошедшее в Казани (почитайте этот репортаж или вот этот, про станицу Кущевскую, опубликованный больше года назад). Не надо ждать репортажей из остальных 80 регионов, чтобы понять: существенная часть подопечных Нургалиева в лучшем случае покрывает садистов и убийц, в худшем — сами садисты и убийцы. Это их предполагается учить чуткости за казенный счет?
Алексей Навальный предложил после казанской истории просто расформировать местное МВД и укомплектовать заново. Интуитивно это решение кажется радикальным: миллионному городу будет трудно жить с полицией, не обладающей соответствующим опытом. Но читая про ОВД «Дальний», можно — вслед за Навальным — заключить, что хуже уже не будет.
Вообще характерная особенность риторики, которую используют защитники сложившейся в МВД правоохранительной культуры, состоит в том, что ее очень легко обратить в другую сторону. Нельзя же просто разогнать полицию, говорят они, потому что вырастет преступность; полицейские злоупотребления — это побочный эффект борьбы с криминалом. На это можно возразить, что преступность — это, конечно, плохо, но зато, если с ней мириться, можно обойтись без пыток в ОВД. Масштаб нарушений в системе МВД таков, что аргументы вполне сравнимы между собой по меньшей мере в Казани.
Вот еще распространенный аргумент в поддержку милиции, защита Мердока: если в некоторой корпорации есть несколько уголовников, это еще не повод судить саму корпорацию. Но МВД отличается от других организаций среди прочего военной иерархией, и значит, министр и высший офицерский состав несут прямую ответственность за действия подчиненных. Критическое число нарушителей, делающих преступной саму корпорацию, в случае МВД гораздо ниже, чем в случае, скажем, News Corp Мердока. Кроме того, российская правоохранительная практика во многом построена на принципе коллективной ответственности. За экономические преступления, совершенные, например, отдельными бизнесменами, платит все сообщество, вынужденное доказывать, что та или иная предпринимательская деятельность не является преступной. Поэтому, кстати, защитники милиции не могут апеллировать к презумпции невиновности: это они ее уничтожили.
Еще одну попытку защитить status quo предпринял Владимир Путин, общаясь в декабре с населением. Он высказался в том духе, что, мол, любому дай дубинку, и он будет пользоваться ей не по назначению. Попытка вышла не слишком удачной, потому что среди прочего автоматически признает масштаб нарушений в системе МВД. И потом, для всех, кроме премьер-министра, очевидно: если дубинки обладают таким разлагающим действием, то надо просто перестать их выдавать. А если не выдавать нельзя, обременять людей с дубинками дополнительной ответственностью. В неловкой реплике Путина содержится часть ответа на вопрос, что делать с милицией.
В настоящее время все эти рассуждения не имеют большого практического смысла. Политической воли для реформы МВД нет, и пока это так, обсуждение возможных реформ — сотрясение воздуха. Но когда-нибудь придется уволить Нургалиева и реформировать милицию. И в этот момент вопрос о том, что с ней делать, станет самым актуальным. Россия не Грузия, можно посадить людей, совершивших доказанные преступления, но нельзя же действительно выгнать на улицу всех полицейских. Что делать в таком случае? Ответ на этот вопрос тоже можно позаимствовать из полицейской практики, правда зарубежной.
В нескольких американских городах в 1990-е годы для борьбы с уличной преступностью применяли теорию «битых окон». Идея ее в том, что один из самых эффективных способов бороться с преступностью в неблагополучных районах — просто поддерживать порядок. Наказывать не только за грабежи, но и просто за разбитые окна – и немедленно их вставлять. Потому что когда разбитое окно никто не чинит, писали авторы теории, «все видят, что никому нет никакого дела» до происходящего в районе. А когда окна целы и за раскиданный мусор выписывают штраф, воровства и грабежей тоже становится меньше.
В Америке теория битых окон показала свою эффективность в неблагополучных районах Нью-Йорка. Но в России ее надо применять не против уличной преступности, а против милицейской, потому что где еще сыщешь такой неблагополучный район.
Если мы не можем выгнать за раз всех полицейских и набрать новых, то можно же выгнать для начала только тех, кто забыл представиться во время проверки документов. Или забрал у задержанного телефон, не составив протокола. Или матерился на публике. Или не может пробежать стометровку за 12 секунд. Или имеет среди своих подчиненных человека, злоупотребившего служебным положением (вместе с подчиненными, естественно). Таким образом, МВД потеряет не 100%, а половину или даже меньше личного состава. Зато общество поймет, что кому-то есть дело до происходящего в ОВД. И очень быстро количество серьезных нарушений в системе уменьшится. Потому что милиционеры, способные пытать задержанных, конечно же, не представляются при проверке документов.
Рашид Нургалиев считает, что перемены в системе МВД должны проходить постепенно. Вот один метод для постепенных изменений. Который станет возможным, к сожалению, только после отставки Нургалиева.