«Все равно пририсуют, хоть занаблюдайся», — был вердикт приятеля, когда он увидел мое направление наблюдателя. Примерно такой же позиции придерживались еще несколько моих знакомых. Не скрою, меня саму разъедали сомнения. Но я пошла.
В 7:30 воскресного утра, вооруженная видеокамерой, приложением «Наблюдатель» к iPhone, фонариками, термосом с жасминовым чаем и огромным количеством историй о фальсификациях, я стояла на пороге УИК 44 (школа с углубленным изучением немецкого языка). Было не по себе. Я знала, что будут еще наблюдатели. Но кто они, откуда, с каким уровнем знаний, с какими намерениями? И вот я вижу давнюю знакомую Гюзель, бодрую девушку Настю, двух доброжелательных юношей Андрея и Ваню. Мы перезнакомились. И тут же приступили к работе.
У каждого из нас была так называемая дорожная карта — жестко, по пунктам (со ссылкой на законы) расписанный алгоритм действий. Кроме прочих формальностей, мы первым делом написали заявления о выдаче копий протокола итогов голосования. Затем сообщили председателю УИК Елене Сергеевне (школьный преподаватель математики, кстати), что места, предусмотренные для наблюдателей, нас не совсем устраивают: столы наблюдателей стояли слишком далеко от столов членов УИК. Особенно нас интересовал стол с табличкой «Дополнительный список» (именно в него вписываются всякие «карусельщики»), который вообще «спрятался» за колонной. Сначала Елена Сергеевна безапелляционно, как настоящий учитель, заявила: наблюдатели будут сидеть там, где им велено, чтобы не создавать помех для членов УИК и избирателей. Мы в голос возразили. Началась дискуссия. Но нас было пятеро, а Елена Сергеевна одна. В итоге мы выбили себе место в непосредственной близости от «Дополнительного списка».
Потом позади кабинок для голосования мы обнаружили стенд, на котором среди фотографий лидеров России и Германии оказался и снимок Владимира Путина. Оперативно сообщили об этом Елене Сергеевне. Она нахмурилась, но тут же дала команду сотруднику УИК убрать стенд.
Опечатывание урн — и стационарных, и переносных — мы сняли на две видеокамеры, а затем еще и расписались на бумажках с печатями. Журналы со списками избирателей листали вместе. Вместе изучали реестр с фамилиями тех, к кому УИК собирался выехать на дом; уточняли количество избирателей в основном списке, число открепительных и пр. Мы сразу стали задавать много вопросов, дав понять, что наблюдать собираемся по-взрослому. К полудню мы выяснили, что на участке есть еще наблюдатели — две женщины средних лет и молодой человек. Они, как им и было велено, сидели на специально отведенных для наблюдателей местах, а отлучались только на завтрак, обед и ужин (Елена Сергеевна заботливо всем наблюдателям выдала талоны), вопросов не задавали, никому не мешали. Молодой человек и вовсе почти все наблюдение в буквальном смысле проспал.
Но наблюдатели Андрей и Ваня ездили на домашнее голосование: они добросовестно снимали на камеру ответы людей, которые, оказывается, никого на дом не вызывали, а также контролировали, чтобы старикам не подсказывали, куда ставить галочку. Таким образом, из 80 человек, заявленных в реестре (что, кстати, много для участка, к которому прикреплено около 2000 избирателей), реально проголосовало вдвое меньше.
Мы вели визуальный подсчет избирателей. Мы интересовались, где находятся председатель УИК, ее заместитель или секретарь, если их долго не было в помещении для голосования. Мы внимательно следили, кого включают в дополнительный список. Мы устроили Елене Сергеевне настоящий перекрестный допрос, когда узнали, что на участок пришел представитель военной прокуратуры и заявил, что в дополнительный список необходимо включить шестерых прокурорских работников. На каком основании? Первая версия была: по решению ТИК. Потребовали показать решение. Его не оказалось. Появилась вторая версия: они прописаны в доме, прикрепленном к УИК 44. Что за адрес? Когда прописаны? Если есть постоянная регистрация, то почему не в основном списке? Наконец настояли, чтобы нам показали страницу паспорта со штампом. Елена Сергеевна не горела желанием это делать, но когда пришел очередной прокурорский сотрудник, попросила у него паспорт и продемонстрировала нам нужную страницу. Регистрация была, но оказалась свежей, февральской. Хоть и подозрительно, но с формальной точки зрения все правильно. Надо сказать, что по каждому спорному моменту мы тут же звонили юристу Алексею из организации «Голос». Нам, в свою очередь, звонили журналисты из Forbes и «Бизнес FM», получая последние данные по нашему участку. Параллельно мы рассказывали о ситуации на наших страницах в Facebook.
После закрытия участка началась работа со списками избирателей, подсчет неиспользованных бюллетеней, их погашение. Опять же под прицелом наших камер. Самое серьезное испытание ждало нас после полуночи, когда закончился подсчет голосов по президентским выборам (399 голосов получил Путин, 371 — Прохоров, 187 — Зюганов, 81 — Миронов, 45 — Жириновский, 28 бюллетеней оказались недействительными). Председатель УИК, не внеся данные в увеличенную форму протокола, вместе с секретарем вдруг удалилась в комнату. Объяснение было таким: в некую программу надо внести данные подсчета, чтобы проверить контрольное соотношение. Андрей, который принес с собой калькулятор, тут же все посчитал и сообщил, что все цифры сходятся. Мы сидели минут десять, а потом, схватив видеокамеру, ринулись к комнате, где притаились председатель УИК и секретарь. Мы стучались, мы интересовались «что вы там делаете?», требовали открыть дверь. Наконец, Елена Сергеевна вышла. Она была встревоженной, но держалась молодцом. Ей бесконечно кто-то звонил и однажды Елена Сергеевна в сердцах выкрикнула в трубку: «Да за каждым шагом!». Видимо, она имела в виду нас, потому что мы, действительно, контролировали каждый шаг всех членов УИК.
«Внесите данные в увеличенную форму протокола», — чуть ли не скандировала наша пятерка (остальные наблюдатели к нам не присоединились: молодой человек продолжал спать, а женщины средних лет незаметно исчезли с участка). «Почему не вносите данные? С чем связан перерыв в подсчете голосов? Перерыва не должно быть», — атаковали мы Елену Сергеевну. «Я просто немного устала», — выдала она. Я набрала юриста Алексея и спросила, что делать, если председатель УИК «немного устал» и остановил подсчет. «Это грубое нарушение, пишите жалобу», — ответил юрист. Настя нашла образец нужной жалобы (мы ее даже написали на имя председателя ТИК). Ваня фиксировал все происходящее на камеру. Андрей повторял, что все цифры совпали. А Гюзель на всякий случай следила за секретарем, который вышел из комнаты, сел за дальний стол и что-то начал писать.
И нервы у Елены Сергеевны не выдержали. Она встала, взяла маркер и вписала необходимые цифры. Потом было оформление копий протокола. Ближе к пяти утра я, Настя, Гюзель, Андрей и Ваня, жутко уставшие, покинули школу. Члены УИК 44 — несчастные женщины — еще должны были завершить подсчет по муниципальным выборам. Мы же двинулись в ТИК, чтобы одну из копий отдать члену ТИК от КПРФ (финальный протокол поступил гораздо позднее).
В понедельник данные по УИК 44 не сразу, но появились в сводной таблице ЦИК. Совпали все цифры до одной.
Я понимаю, что наш участок не относится к экстремальным типа СИЗО, вокзала или больницы. И с Еленой Сергеевной нам повезло — она очень старалась, чтобы все было правильно. Мы же, пятерка упертых наблюдателей, помогли ей соблюсти все нормы закона и донести до ГАС «Выборы» настоящие результаты голосования. Уверена, мы смогли это, потому что были вместе, действовали уверенно и сплоченно. В одиночку так бы не получилось. Так что ждем следующих выборов — на них мы опять пойдем командой.