По последним данным, если бы на выборах проголосовала только Москва, Путин не победил бы в первом туре. На некоторых участках за него отдавали голосов немногим больше, чем за Прохорова. Корреспондент Forbes.ru поработал членом избирательной комиссии на самом сложном участке Москвы — там, где «Единая Россия» в декабре умудрилась набрать 96,2% голосов при 100-процентной явке. Больше, чем во всех психиатрических лечебницах города.
«Хотите именно на этот участок? У нас там уже один наблюдатель есть, но мы можем вас сделать членом избирательной комиссии», — бодро откликнулась девушка, когда я позвонил на телефон «Гражданина наблюдателя». В тот же вечер я направился в штаб Михаила Прохорова, где мне должны были выдать мандат. Но, перепутав Главпочтамт с Центральным телеграфом, уже не надеялся получить документы. «Вы наблюдателем? — окликнул меня человек, увидев, что я пытаюсь штурмовать клуб «Телеграфъ». — Скорее, вход за углом». В штаб я влетел за минуту до официального закрытия в 22.00. Однако закрытием тут не пахло. За документами стояла очередь из людей, обезображенных интеллектом. Мужчина в дорогой дубленке возмущался: «Я не готов тратить больше 5 минут, я уже и так бесплатно согласился стать наблюдателем». Девушка в ответ виновато улыбалась: «Вы же не нам оказываете услугу, это ваше гражданское решение». Ближе к ночи заветный документ был получен.
Следующий вечер я вспоминал свою студенческую жизнь, оказавшись в Международном университете в Москве. Вуз, прославившийся тем, что взял на работу деканом опального Юрия Лужкова, на этот раз продолжил подрывную деятельность, предоставив аудиторию для учений «Гражданских наблюдателей». Субтильный парень в тертых джинсах и с серьгой — 23-летний программист Александр Пресняков — четыре часа подробно разъяснял, что нужно предпринимать в тех или иных ситуациях. «Если вам угрожают убийством, а полицейский это игнорирует, то нужно его (полицейского) припугнуть тем, что позвонишь в ГУВД, — безмятежно рассказывает лектор. — Но только припугнуть, звонить не надо, так как начнется скандал и в итоге тебя самого попытаются подвести под статью». Ближе к полуночи перепуганные слушатели окончательно наполнились героическим духом и, готовые к самопожертвованию, ринулись в бой.
Загадочный участок, где в любви к «единороссам» расписались 96,3% избирателей, располагался на севере Москвы в Пансионате ветеранов труда №1. Несмотря на то что участок еще не открылся, мне пришлось прорываться через большую очередь пенсионеров. Сам зловещий участок с виду подозрений не вызывал. Одинокая урна была на виду у всех наблюдателей, пожилые люди получали бюллетени, социальный работник бережно направлял их в кабинки. Если кто-то не мог прочитать фамилии, милосердная сестра прочитывала и демонстративно отворачивалась, чтобы человек не начал нервничать и подозревать, что ему не обеспечивают тайну голосования. Правда, паспорта у большинства голосующих почему-то были не с собой, а у избирательной комиссии. «Дело в том, что все наши проживающие в пансионате здесь же и прописаны, — рассказала мне председатель УИК Светлана Барченко. — А люди-то пожилые и часто паспорта теряют, и поэтому многие отдали их нам на хранение».
Многоэтажный пансионат в районе пересечения Ленинградского шоссе и МКАД, построенный в 1970-е годы, в свое время был самым известным Домом престарелых в СССР. В коммунистические годы он был первым экспериментальным платным пансионатом для престарелых и проживание в нем стоило 80 рублей в месяц (средняя зарплата тогда была около 125 рублей). Теперь он былую славу подрастерял, но столичными властями оказался не забыт: его посетил Сергей Собянин, и весь год пансионат ремонтировали, потратив на это 100 млн рублей. Если раньше здесь располагалась советская элита, то сейчас зачастую принимают и лиц без определенного места жительства, рассказывают сотрудники. На каждого проживающего тратится 50 000 бюджетных денег в месяц, а всего в пансионате прописано 700 человек. Учитывая ремонт, получается, что каждый житель пансионата в прошлом году обошелся бюджету в $25 000.
На 700 человек в пансионате приходится 500 сотрудников. 104 из них решили проголосовать по месту работы. Однако по открепительным проголосовало лишь 54, остальные 50 воспользовались дополнительными списками. Зная, что дополнительные списки — наиболее распространенный способ фальсификаций на этих выборах (без открепительных удостоверений люди вполне могут проголосовать два раза и больше), я уже заранее подготовил заявление, попросив предоставить доказательства того, что упомянутые люди действительно заняты на работах, где уменьшение продолжительности рабочего времени невозможно. «Конечно, мы вам все предоставим», — с готовностью откликнулась глава ЦИК и продемонстрировала корешки напечатанных по шаблону заявлений. Однако затем комиссия вручила мне постановление об отказе предоставить мне данные, подтверждающие, что в пансионате действительно работают граждане, занятые на работах полного цикла, ссылаясь при этом на статьи Трудового кодекса о защите персональных данных.
Уже к полудню явка перевалила за половину, прописанные в одном месте бабушки и дедушки быстро проходили процедуру и шли на выход, где их ждало бесплатное угощение: конфеты и выпечка с чаем, а наиболее задорным из них охрана разрешила даже попеть в караоке «Катюшу». Казалось, в пансионате действительно собрался самый путинский электорат, купающийся в бюджетных деньгах. Но расслабляться было рано. Первый же вопрос пенсионеру, заданный подальше от начальства, вызвал у гншл сначала подозрение, а затем бурю негодования: «Я голосовал за Зюганова. Если вы наблюдатель, проконтролируйте обязательно их. Здесь море фальсификаций. В декабре я не голосовал за «Единую Россию» и никто с моего этажа не голосовал, а ей приписали чудовищный процент».
Когда люди схлынули, председатель объявил поход с выносными урнами. Вот здесь и началось самое интересное. На прошлых выборах была обеспечена явка 100% именно таким путем. Ко всем, кто не хотел или не мог идти голосовать, присылали делегацию с урной, ведь далеко ходить было не надо. В этот раз из 775 голосовавших лишь 391 человек проголосовал непосредственно на избирательном участке. Именно выносные урны сложнее всего проконтролировать. Кроме меня на пункте был лишь один наблюдатель — снаряженный «Росвыборами» технический директор IT-компании Pyzzle Иван Жильцов. Мы решили меняться, однако с учетом количества голосов делегаций с урнами было две по двум разным корпусам. Покидать избирательный участок тоже было нельзя — нас и так настоятельно зазывали его покинуть под предлогами накрытого в соседнем корпусе стола. Таким образом, к лежачим больным ходил Иван, а я его сменил позже, пройдясь по больным, которые внезапно заболели и отказались идти.
«Вот как малые дети, ленятся прийти на участок. Просто хотят, чтобы к ним пришли», — объяснила мне по дороге одна из членов комиссии (все члены комиссии работают в пансионате). «Здравствуйте, мы к вам в гости, надо проголосовать, — приветствовали бабушек и дедушек добродушные члены комиссии. — Телевизор смотрели, знаете за кого голосовать?» «Где Путин?» — слабыми голосами отвечали старики (средний возраст проживающих в пансионате — 80 лет). Слабовидящим показывали нужный квадратик, слабослышащим громко вслух читали. Лишь с одним избирателем возникла проблема — он закрылся в номере и ни в какую не стал открывать. В целом добровольная вроде бы процедура выглядела как обязательный прием нужного лекарства. Однако медсестра признала: в этот раз старикам сильного внушения не проводили: «Это перед декабрьскими выборами несколько раз их всех собирали, объясняли, кому они обязаны своим нахождением здесь, а сейчас не стали — и так понимают, телевизор все смотрят».
Телевизоры действительно были в каждом номере (как и холодильники), а некоторые даже смотрели его в наушниках. Среди тех, кто не хотел ходить на участок, голосующих за любого, кроме Путина, были единицы, и они вызывали искреннее негодование персонала. «Представляете, был один такой. Мы его на улице подобрали, одели, помыли, а он взял в декабре, да и махнул за Жириновского».
Подсчет голосов явно не сулил большого разнообразия, однако, помня слова одного из пенсионеров, мы не теряли бдительности. Перед самым подсчетом бюллетеней член комиссии от КПРФ обратился к нам с обращением: «Предлагаю нам всем выйти за дверь, чтобы не мешать подсчитывать голоса. Иначе женщины ошибутся, и мы им помешаем». Его поддержал еще один наблюдатель, контролирующий голосование по муниципальным спискам: «По-человечески прошу. Не нервируйте их. Всем же хочется домой». Когда мы не согласились, «наблюдатели» вышли сами. Председатель не стала выступать ни на чьей стороне. «Если они будут мешать, мы их сами выставим», — примирительно заключила член комиссии.
Итог был такой: при явке 94,8% за Путина проголосовали 75,3% престарелых избирателей. Вторым был Зюганов, набравший 9%. 
Кандидат Михаил Прохоров от него отстал всего на 10 голосов. За миллиардера проголосовало 7,8% старшего поколения. Вдвое меньше отдали своих голосов Жириновскому. А Миронов получил свои 3,2%. Среди московских участков УИК №3249 остался одним из самых путинских, однако присутствие наблюдателей позволило снизить любовь к власти зависимого от нее контингента пансионата на 20%.