«Разговор с Владимиром Путиным. Продолжение» не был похож на прежние «прямые линии». С ними новый формат объединяла только невероятная продолжительность (четыре с половиной часа плюс пресс-конференция), бьющая все рекорды, поставленные речами Фиделя Кастро и концертами сэра Пола Маккартни. Путин отвечал на острые вопросы аудитории, к которым был хорошо подготовлен. Подвела только, судя по всему, справка ФСБ, согласно которой лидеры оппозиции на митинге кричали: «Бараны, вперед!». Не было там такого. Автору справки впору податься в сочинители многотомных романов в жанре патриотического фэнтези.
У Путина есть несколько пунктиков, несколько точек, нажатие на которые провоцирует иррациональные реакции. Гражданская активность и даже просто гражданская позиция — это подготовка оранжевой революции на западные деньги. Америка — страна, которой не нужны союзники, а нужны вассалы. Запад не пускает к себе российский бизнес, а у нас настолько открытая инвестиционная среда, что «сквозняки гуляют». У них тоже бывают погромы, а у нас это так — ребята вышли прогуляться, и вообще не надо русского мужика провоцировать.
Путин подтвердил подозрения, что все эти «Наши», весь этот навороченный трехэтажный конспирологический пиар вокруг него, ему самому вообще не интересен. Он готов и губернаторские выборы допустить, и регистрацию мелких либеральных партий. И смело ответить на вопрос «Почему все так плохо в Сарапуле?». Что там за совещание загадочное по Болотной площади в Кремле у Суркова проходило, он не знает. Зато знает, что у него есть чекистское алиби — именно это время он обучался игре в хоккей. (У раба на галерах много свободного времени.) Так когда-то режиссеру запрещенного фильма «Комиссар» Александру Аскольдову звонил помощник Михаила Суслова и сообщал мнение верховного идеолога об одном из эпизодов картины. И добавлял: «Только учтите, что Михаил Андреевич ваш фильм не смотрел».
При этом, блестяще зная цифры и макропроблематику, ныряя в микромиры социальных расходов, Путин вдруг расходится с действительностью. Ему говорят: малый бизнес жалуется на невозможность взять кредит, а он отвечает: во всем мире дешевый кредит ведет к образованию пузырей.
Свободный формат «прямой линии», переименованной в интимный разговор, почти «Беседы у камелька» Франклина Рузвельта, предполагал расширение границ дискурса. Национальный лидер смело вышел в конкурентное поле. Он уверен в поддержке народа, свято верит в миф об иностранном вмешательстве в дела России и в подкормку оппозиции, считает, что все будет хорошо, если он не выпустит бразды правления из рук. Это искренняя позиция, свойственная многолетним латиноамериканским диктаторам прошлого века разной степени жесткости.
Он принимает вызов Болотной площади, хотя одновременно не верит в то, что это серьезно. И до сих пор не знает, придется ли ему закручивать гайки или, наоборот, имитировать их раскручивание.
Важно то, что ВВП снова вошел в образ единственного руководителя страны, который отвечает за все. Никакого тандема, дуумвирата, больше нет. Путин демонстративно не стал отвечать на вопрос о переименовании милиции в полицию, зато с удовольствием ответил о сфере своей ответственности — повышении довольствия тем, кто защищает от народа власть. Он вторгся с жадностью соскучившегося по любимому делу человека в сферу внешней политики, зону ответственности главы государства. Он не упомянул ни разу Дмитрия Медведева, и, возможно, так и оставил бы его без внимания, если бы не вопрос немецкого политолога Александра Рара, входящего в «премьерский» пул разрешенных экспертов, об отношениях России с ЕС. «Президент покажет себя, я знаю», — иронически, но в то же время тепло улыбнулся отец нации, словно рассказывая о талантливом стажере.
Дмитрию Медведеву Владимир Путин отдал «Единую Россию» как отработанный ресурс, а сам теперь опирается на более широкую социальную базу — Объединенный народный фронт. Хотя вполне очевидно, что это тоже всего лишь оболочечная структура, не имеющая внутреннего содержания. И нужная только для того, чтобы будущему президенту было сподручнее дистанцироваться от заканчивающей свой политический век партии, из-за которой пришлось пойти на массовые фальсификации выборов. Что, вполне вероятно, Путину по-человечески не очень приятно. В отношении себя он вряд ли такое допустил бы. Хотя кто знает, как будет развиваться ситуация перед президентскими выборами.
Фразы вроде «мочить в сортире» работают теперь не на него. Шутка о «контрацептиве», который ему напомнил символ гражданского сопротивления — белая ленточка, не то чтобы не прошла. Она подхвачена оппозицией и долго будет припоминаться Путину, как какая-нибудь выхухоль Сергею Миронову.
Путина ждут новые вызовы. И обороняться ему придется в одиночку. Медведева рядом с ним больше нет. Он сам уничтожил этот проект.