В нескольких районах Москвы наблюдался удивительный электоральный феномен: соседние избирательные участки, граница — по улице. На одном участке «Единая Россия» получила 20%, а на другом — 70%. Как это объяснить? Встречается ли такое еще где-нибудь в нашей и мировой электоральной практике?
Резкие различия в электоральном поведении соседей встречаются в разных странах. Например, улица (дорога, река) разграничивает два национальных или конфессиональных анклава. Если демократия еще незрелая, каждая из сторон будет голосовать только за своего кандидата и различия будут очень резкие. Но, как все понимают, в Москве происходит нечто иное.
В нашей стране тоже случается находить очень большие контрасты. Немало мест, где явка под 100% и партия власти получает чуть ли не 100%, но никто не заикается о фальсификациях. Так бывает в различных изолированных пространствах. Они могут быть малыми, размером с больницу, и очень большими — размером с целую республику. Там действительно не потребуются фальсификации и вбрасывания, если избиратель в полной зависимости от местной власти. Чтобы ее не прогневать, он не только проголосует, не только скажет, но и подумает так, как ему велят. А рядом шумит большой город. Там никто не может найти такой управы на все население, какая возможна в замкнутых пространствах. В городе результаты, как правило, оказываются куда разнообразнее.
Вполне нормальными и закономерными в наших городах будут различия в поддержке, например, КПРФ и «Яблока» в рабочих районах, с одной стороны, и там, где живут работники науки, с другой. Да и в поддержке «Единой России» должны были бы встречаться различия. Например, в некоторых слоях наметился отход от нее в пользу «Справедливой России» и КПРФ. А в иных сохранилась довольно высокая лояльность партии власти.
Но наш вопрос — снова не про это. Конечно, и в Москве делаются попытки управлять действиями избирателей. «Принесете фото своего бюллетеня, снятое на телефон», — требуют иные начальники и грозят увольнением. Но это все же редкость. Нормой для Москвы, как и для всей страны в целом, является обеспечение «нужного» числа голосов другими средствами, например вбрасыванием бюллетеней.
Этот метод иногда дает сбои. Поскольку инструкция приходит всюду одна, вбросы не могли бы создать большую разницу между отдельными участками. Различия появляются тогда, когда вдруг появляется председатель комиссии, который отказывается заниматься махинациями. Или когда комиссия натыкается на наблюдателей, которых ни обмануть, ни напугать не удается. И тогда на их стороне улицы и явка, и голосование за фаворита ниже, а оппозиционные партии показывают себя гораздо лучше. Как говорит специалист по электоральной географии Дмитрий Борисович Орешкин, обобщивший опыт нескольких кампаний в Москве, таких участков многие десятки. Они не могут сделать погоду, но могут показать, какой бы она была, кабы не эти раз за разом все более грубые «электоральные технологии».