В ходе думской предвыборной кампании на первый план неожиданно вышла тема национализма. КПРФ предлагает сделать русских «государствообразующей нацией», часть оппозиционеров призывает перестать «кормить Кавказ», ЛДПР со своих плакатов утверждает, что они «за русских»… Почему национальная тема вдруг стала такой востребованной?
Отличительной чертой политических режимов, которые принято называть «электоральными авторитаризмами», является то, что регулярные выборы не являются выборами в прямом смысле слова. Они не конкурентны, на них не определяют «сильнейшего». Но при этом, они легитимируют политический режим, подтверждают принципиальную лояльность населения действующей власти.
Особенностью нынешней кампании является то, что по мере приближения выборов лояльность населения к режиму ощутимо снижается. Это определяется отчасти ухудшением экономической ситуации. На протяжении большей части этого года реальные доходы населения были ниже, чем в прошлом году. Падение лояльности отражается в снижении рейтингов первых лиц, так называемого «тандема». Число лояльных и нелояльных ему практически сравнялось, хотя еще полтора года назад было 70 к 30. Лозунг «стабильности», которым привычно оперирует Путин, не работает: одно дело — стабильность роста доходов на 10-15%, другое дело — стабильность отсутствия роста.
Лояльность быстро снижается, но альтернативная повестка — идеи, программы, стратегии — еще не сформулирована. Люди уже не верят в перспективы при этом режиме, но еще не знают, каких изменений им следует требовать. Национальная тема становится инструментом манипуляций именно потому, что позитивная повестка как со стороны власти, так и со стороны оппозиции отсутствует. А неструктурированное, неясное недовольство уже разлито в обществе. Национальная тема — это в значительной мере отражение возникшего идеологического вакуума.
Однако в том, что именуют «ростом национализма», следует различать, как минимум, три разных явления. Первое — это собственно идейный, агрессивный национализм, так сказать, «чернорубашечный». Но, как показывают опросы, популярность такого национализма не растет. Наоборот, он вызывает опасения. «Чернорубашечников» считают фашистами, общество их отторгает. Вместе с тем они — испытанный жупел, чтобы пугать нелояльных, повысить в глазах населения усохшую было ценность стабильности.
Другая ипостась «национализма» — ксенофобия. Россия — страна с довольно высоким подушевым ВВП, пережившая период динамичного роста, а потому неизбежно ставшая притягательной для иммиграции. Быстрое увеличение национальных диаспор вызывает определенный культурный шок. Однако это явление — неизбежный атрибут экономического успеха. Изменить этот тренд можно только путем остановки экономического роста.
Именно поэтому ксенофобия не может стать основой какого-то идейного, политического движения. Ксенофобия может и будет проявлять себя вспышками озлобления, спорадическими эксцессами, но она не есть национализм. В ней нет идеологии исключительности, за ней не стоит никакой цельной доктрины и программы действий. Развивающееся общество может сколько угодно ворчать на мигрантов, но не может без них обойтись.
Наконец, есть еще одна специфическая «национальная» проблема России — это Кавказ. Лозунг «хватит кормить Кавказ» нельзя считать вполне националистическим. Между «хватит кормить» и «бей жидов» большая разница. В анти-кавказской теме национальный мотив тесно переплетен с социальным, анти-коррупционным.
Главная интрига, собственно, состоит в том, каким своим измерением этот лозунг развернется. Станет ли он элементом широкой анти-коррупционной, обновленческой повестки или ложным фокусом общественного недовольства, концентрирующим внимание на национальности коррупционера, вместо самой коррупции. Национальный вопрос — не реальная, а фиктивная интрига нынешних выборов, призванная отчасти скрыть назревающие напряжения в политической системе. Эта интрига к тому же дает действующей власти шанс подтвердить свою значимость как гаранта статус-кво.