Вероятность вооруженного конфликта вокруг Ирана сегодня велика как никогда. Иранская ядерная программа подошла к «красной черте», за которой непосредственно следует появление ядерной бомбы. Судя по позиции основных врагов Тегерана — Израиля, США и Саудовской Аравии, — мириться с этим они не намерены. Часики тикают, и для «решения проблемы» — нанесения удара по ядерным объектам Ирана с целью отложить создание Тегераном ядерного оружия (полностью закрыть этот вопрос, очевидно, не удастся) — остаются считаные месяцы.
Что означает перспектива войны с Ираном, пятым в мире производителем нефти, для мирового рынка?
С точки зрения баланса нефти все выглядит не так плохо. Иранский нетто-экспорт нефти не столь велик — чуть более 1,5 млн баррелей в сутки (при добыче 3,6 млн баррелей). Производство нефти за 30 с лишним лет «исламской революции» так и не удалось восстановить до уровня середины 1970-х годов (грустные будни нефтяной национализации), а вот внутреннее потребление за это время выросло более чем в 2,5 раза.
Что такое 1,5 млн баррелей для мирового рынка? Объем иранского нефтяного экспорта сопоставим с наличествующей на сегодня свободной добывающей мощностью в странах ОПЕК, которая без учета проблемных Ирака, Нигерии и Ливии составляет 2,85 млн баррелей в сутки (из которых 2,15 млн приходятся на Саудовскую Аравию). Свободная мощность — это простаивающие эксплуатационные скважины, которые могут быть легко задействованы в течение примерно месяца. Ее, как видно, достаточно, чтобы перекрыть возможное полное выбытие иранского нефтяного экспорта с мирового рынка.
К этому можно добавить быстрое восстановление добычи нефти в Ливии — после практически полной остановки в августе ее уровень вышел на 800 000 баррелей в сутки, это половина объема добычи до начала беспорядков. Почти миллион ожидаемой дополнительной ежесуточной добычи нефти — еще одна страховка от потери иранских поставок.
Так что вроде бы ситуация не выглядит катастрофической. Тем более что не так давно глобальный рынок уже переживал выбытие сопоставимых объемов поставок нефти в краткосрочном периоде — Ирак в 2003-м или Ливия в 2011-м.
Но на этом хорошие новости заканчиваются и начинаются серьезные проблемы. Во-первых, конечно, Ормузский пролив — артерия шириной чуть более 50 км, через которую проходит основной экспорт нефти из Персидского залива – около 17 млн баррелей в сутки, или 19% мирового потребления. Когда Иран стал угрожать перекрытием Ормузского пролива, от американских военных последовали заявления, что они, мол, этого не допустят, да у Ирана и технических возможностей таких нет. Возможно, это правда, хотя точного ответа мы не знаем. Прецедентов вооруженных конфликтов крупного масштаба вокруг пролива мы не видели, война с Ираком этот район не затронула — Ирак расположен в самой северной части Персидского залива, далеко от Ормуза.
Но дело даже не в перекрытии пролива: если в этом районе начнутся крупномасштабные боевые действия, существует огромный риск полной остановки танкерного трафика просто потому, что капитаны судов и владельцы судоходных компаний сами откажутся направлять суда в тот район, где они с большой вероятностью могут быть просто потоплены. И смогут избежать при этом санкций, потому что такие действия стопроцентно попадут под контрактный форс-мажор.
Иранцы этот риск прекрасно понимают и в случае чего вряд ли будут даже пытаться реализовать технически сложную блокаду Ормузского пролива. Скорее всего, их целью будет просто поддержание постоянной боевой обстановки в этом районе, чтобы заставить владельцев и капитанов танкеров проявить осторожность. Так что перекрытие Ормузского пролива произойдет просто по факту, без специального введения блокады.
Есть некоторые альтернативы — например, свободная мощность саудовского нефтепровода Восток — Запад (Petroline), идущего от Персидского залива через Аравийский полуостров к терминалу Янбу на Красном море, составляет до 3 млн баррелей в сутки (нефтепровод отчасти специально держат как страховку на случай проблем в Ормузском проливе). Но в любом случае полную остановку экспорта нефти из Персидского залива пережить будет сложно: перебои на мировом рынке будут ощутимыми, странам-потребителям нефти придется распечатывать свои стратегические запасы. Хотя непосредственными потребителями арабской нефти являются в основном страны Азии, рынок нефти глобален — азиатские государства немедленно начнут перекупать нефть из других источников, взлетят цены, страны Запада тоже почувствуют дефицит.
Весь вопрос в этой ситуации: насколько возможный конфликт удастся удержать в краткосрочных рамках. Сегодня общие накопленные резервуарные запасы нефти в странах ОЭСР превышают 4 млрд баррелей и эквивалентны примерно году поставок нефти из Персидского залива через Ормуз (за вычетом возможной переброски объемов на другие направления по имеющимся трубам, замещения иранского экспорта свободной добывающей мощностью стран ОПЕК и т. п.). Но захотят ли западные страны полностью их распечатать и через несколько месяцев войны остаться без резервов?
И здесь вступает в игру вторая принципиальная проблема. В России возможный конфликт вокруг Ирана традиционно принято рассматривать в основном в плоскости интересов США и Израиля. Это недопустимое упрощение ситуации: у шиитского Ирана крайне напряженные отношения с суннитскими государствами, находящимися по другую сторону залива, прежде всего с Саудовской Аравией. Собственно, угроза саудовцев немедленно начать разработку собственной ядерной бомбы в случае появление таковой у иранцев и риск гонки ядерных вооружений в регионе — одна из главных причин повышенного внимания к иранской ядерной программе. В российском дискурсе, где принято акцентировать внимание на Израиле и США, это жесткое суннитско-шиитское противостояние, как правило, упускается из виду, и совершенно напрасно: именно оно может затянуть вооруженный конфликт, если он начнется.
Израиль и США явно не заинтересованы в долгосрочном конфликте — их задача остановить разработки иранского ядерного оружия посредством точечных ракетных и авиационных ударов. Даже если Иран будет отвечать, такой обмен ударами не несет в себе непосредственной угрозы затяжного военного противостояния по всему Персидскому заливу и в Ормузском проливе, которое могло бы угрожать длительными перебоями в поставках нефти.
Но вот если конфликт выльется в продолжительный обмен ударами между Ираном и суннитскими государствами Персидского залива, ситуация меняется, конфликт рискует затянуться на неопределенный срок. Помимо напряженных отношений между Ираном и этими странами ситуация осложняется тем, что во всех суннитских эмиратах — Катаре, Кувейте, Бахрейне, Омане, Абу-Даби, да и самой Саудовской Аравии — размещены американские военные базы, которые если и не будут непосредственно задействованы в конфликте, определенно могут стать мишенью для ударов возмездия со стороны Ирана, заинтересованного в эскалации конфликта.
За этим неизбежно последует ответ: например, Саудовская Аравия, Бахрейн и ОАЭ располагают баллистическими ракетами, не говоря уже об авиации. Во что все это может вылиться, даже представить трудно. Но легко предположить, что Ирану будет выгодна максимальная эскалация конфликта и вовлечение в него как можно более широкого круга сторон — чтобы поднять ставки и как можно больше осложнить жизнь нападавшим. Кстати, мишенью иранцев легко могут стать и нефтегазовые объекты, тот же транссаудовский нефтепровод Petroline, предназначенный для экспорта нефти в обход Ормузского пролива. Достаться может и Рас-Тануре, и другим экспортным хабам Персидского залива.
Как затяжной конфликт в Персидском заливе может сказаться на нефтяных ценах? Трудно сказать, прецедентов такого рода мы пока еще не видели. Предыдущие конфликты (две войны между Ираком и США в 1991-м и 2003 году, ирано-иракская война 1980-х) не затрагивали напрямую всю нефтяную инфраструктуру Персидского залива и Ормуз, да и сама фаза активных боевых действий там была чересчур краткосрочной. Бессмысленно гадать, на сколько вырастет цена на нефть — то, что рост будет, и существенный, не вызывает вопросов. Порог $150/баррель, думаю, будет преодолен легко, но если появятся признаки полной остановки танкерного трафика через Ормузский пролив или затягивания конфликта, то, наверное, и $200 не предел. Дальнейшее уже будет зависеть от продолжительности и серьезности военных действий.
Не стоит забывать и о том, что свою роль могут сыграть биржевые спекулянты — денежной ликвидности на рынке по-прежнему много, привлекательных активов — не очень, а заведомо дорожающая нефть на фоне крупнейшего конфликта в Персидском заливе — отличный повод сыграть на повышение.
В общем, перспектива военного конфликта вокруг Ирана для мирового нефтяного рынка однозначно плохая. Стоит полагать, США и Израиль это прекрасно понимают. Тем не менее проблемы стратегического характера, связанные с ожидаемым появлением у Тегерана ядерной бомбы, действительно серьезны. Выбор, как часто бывает, между очень плохим и очень-очень-очень плохим вариантами.
Что не может не беспокоить в этой связи — то, что в России практически невозможно услышать слов тревоги по поводу того, что непосредственно у наших границ появляется новая ядерная держава, располагающая баллистическими ракетами средней дальности с радиусом действия до 2500 км (расстояние между Москвой и Тегераном, для справки, 2464 км). Буквально в начале нового года Иран испытал новую баллистическую ракету «Кадер». Все гневно осуждают Израиль и США за «агрессивные намерения» и радуются предстоящему росту цен на нефть в связи с конфликтом, но вот об этом аспекте — опасности ядерного Ирана для России — почему-то все молчат. Хотя нам есть что делить, вспомним хотя бы упорство Ирана в вопросе раздела Каспия, где компромисса так и не удалось найти. А займи Россия изначально более жесткую позицию в отношении иранской ядерной программы, возможно, сегодняшней напряженности удалось бы избежать.
Но у нас, похоже, потирают руки, ожидая предстоящего роста цен на нефть. Стоит только напомнить, что в прошлом такие всплески цен — после иранской революции 1979 года и во время войны за Кувейт в 1990-1991 годах — надолго удержать Советский Союз на плаву особо не помогли.