Вчера умер едва ли не самый успешный, но и неоднозначный африканский лидер современности — Мелес Зенауи. Двадцать один год он стоял во главе второй по численности населения страны Черного континента, возглавляя ее переход от одного из худших тоталитарных режимов XX века к рыночной экономике и одновременно служа опорой стабильности в этом неспокойном уголке планеты.
Его смерть заставляет нас с вниманием приглядеться к происходящему внутри Эфиопии и вокруг нее. «Цена вопроса», точнее наследства Зенауи, — дальнейшая судьба 85 млн жителей страны, а также будущее стран Африканского рога — Сомали, разорванного на десять «государств», не считая пиратских образований, Эритреи, Йемена, а также распавшегося в прошлом году Судана. Эфиопию под властью Зенауи можно было уподобить тяжелой плите, лежащей на бурлящем котле, который может взорваться в любую минуту от переизбытка пара. Пока он был жив, котел удерживался, но что будет завтра?
Начало карьеры Мелеса Зенауи не предвещало ее завершения в роли патриарха стабильности. Мальчик из северной провинции Тигре приехал в Аддис-Абебу, чтобы учиться на врача. Но в это время в Эфиопии случилась революция. Старого императора Хайле Селассие свергли (а после задушили во дворце подушкой). Власть захватили радикальные военные во главе с полковником Менгисту, обратившимся за помощью к Советскому Союзу, в обмен на которую он пообещал следовать учению Ленина. А первым и главным пунктом его был тезис о необходимости красного террора, что Менгисту не замедлил исполнить.
Парадоксальным образом на первых порах репрессии были направлены против левых. Дело в том, что накануне революции в Эфиопии имелось две влиятельных марксистко-ленинских партии, которые переворот застал врасплох. Они были вынуждены состязаться между собой за внимание военных, которые, в свою очередь, видели в них ненужных конкурентов и по очереди уничтожили. Конечно, красный террор не обошел и эксплуататорские классы, доведя список жертв до полумиллиона. В начале 80-х к ним прибавилось 1,5 млн умерших от спровоцированного коллективизацией голода, а помощь для Эфиопии на телемарафонах собирали Боно с U2, впрочем, не смея ни слова сказать в осуждение прогрессивной идеологии, этот голод спровоцировавшей.
Юный Зенауи, подобно тысячам своих сверстников, не вовлекся в процесс революции: его рано оттолкнули зверства режима, и он в двадцатилетнем возрасте ушел в подполье. Особенностью Эфиопии стало то, что борьбу с марксистской диктатурой возглавили… марксисты, причем еще более радикальной окраски. Сам Зенауи (взявший в качестве партийной клички имя убитого товарища — «Мелес») возглавил Марксистско-ленинскую лигу Тигре — секретную организацию в руководимом им же Фронте освобождения народов Тигре, которая ориентировалась на Албанию Энвера Ходжи и считала СССР и КНР предателями дела коммунизма.
Весной 1991 года диктатуре Менгисту настал конец: брошенный Горбачевым, он не смог оказать сопротивления объединенной оппозиции под руководством тридцатишестилетнего Зенауи и бежал в Зимбабве. Придя к власти, молодой последователь Ходжи отбросил свою радикальную идеологию — два раза зайти в реку социализма было невозможно. Главной проблемой стало восстановление экономики, лежавшей в руинах. Новая власть госхозы и колхозы распустила, а землю передала крестьянам. Правда, частной собственности на нее так и не ввели, к смущению потенциальных инвесторов, — по конституции земля в Эфиопии принадлежит «государству и народу» и закрепляется за крестьянами в аренду на 99 лет. Официально это объясняется необходимостью спасти земледельцев от обезземеливания, мол, при частых засухах, многие бы из них были вынуждены продать наделы и остались бы безо всего. 80% населения страны, живущего и работающего в деревне, такая политика вполне устраивает. Эфиопия — родина кофе, вернула себе позицию одного из его ведущих экспортеров в мире (шестое место на 2010 год), также она вышла на второе место в Африке по производству кукурузы и на десятое в мировом производстве продуктов животноводства. Значительная часть сделок сельхозпродукцией теперь совершается через товарную биржу. Новейший тренд в аграрном секторе Эфиопии — выращивание цветов, которое растет темпами до 500% в год. Именно сюда перемещаются из Кении инвесторы в цветочный бизнес, и Эфиопия стала второй страной в Африке по объемам экспорта этой продукции. Другое перспективное направление — сахарное, куда уже вложено до $7,5 млрд.
Вслед за налаживанием нормальной жизни на селе последовал строительный бум, который был даже сдержан нехваткой цемента — такой спрос возник в стране на стройматериалы. Инвестиции пошли и в промышленность: незадолго до смерти Зенауи в Эфиопии открылся первый автосборочный завод, но основные вложения приходятся на легкую, пищевую промышленность и стройматериалы. Рост ВВП составил 10% год — абсолютный рекорд континента среди стран, лишенных нефти.
Следует помнить, что восстанавливать и развивать экономику Зенауи приходилось в непростой обстановке. В 1993 от Эфиопии отделилась Эритрея, что лишило страну выхода к морю и поставило ее в зависимость от чужих портов. Хотя сецессия произошла мирно и по взаимному согласию, в 1998 году между Эфиопией и Эритреей вспыхнула война, унесшая тысячи жизней. Зенауи, чья армия хоть и обладала подавляющей мощью, до последнего стремился избежать вооруженного конфликта и сразу после своей победы вывел войска из Эритреи. Это вызвало шквал недовольства, его обвиняли в предательстве родной страны и припоминали мать, которая родом из Эритреи. На голосовании в правительстве за мир он выиграл лишь двумя голосами «за».
Затем, в 2006 и в 2011 годах ему пришлось вводить войска в Сомали, ставшее анклавом для пиратов и воинствующих исламистов. Именно эфиопы смогли отогнать от столицы Могадишо боевиков, создав условия для функционирования временного правительства. За это Зенауи заслужил благодарность Вашингтона, не желавшего после провала 1992-го вновь посылать морпехов в сомалийское пекло. Он же сыграл ключевую посредническую роль в переговорах о мирном разделении соседнего Судана на Север и Юг, ссылаясь на прецедент с Эритреей.
В последние годы Эфиопия стала полем для соперничества двух новых великих держав мира, Китая и Индии. Обе они, оттеснив Запад, активно осваивают африканский континент, необходимый им в качестве источника сырья и рынка сбыта для своих товаров. Предполагается, что к 2015 году инвестиции Индии в Эфиопию достигнут $10 млрд, а одна лишь обувная китайская корпорация вкладывает $2 млрд. И китайцы, и индийцы активно заключали договоры об использовании сотен тысяч гектаров эфиопской земли для сельхозпроизводства, что не раз приводило к скандалам и протестам со стороны местных фермеров.
На переговорах с западными лидерами вчерашний радикал-революционер умел держаться на равных, общаясь на понятном им языке. Он поднимал проблемы и глобального потепления, и сохранения биоразнообразия, и транспарентного использования финансовой помощи международных доноров. За это Запад старался не слышать обвинений его оппозицией в цензуре СМИ (хотя именно при нем появились первые частные газеты и радиостанции), в проведении нечестных выборов, давлении на соперничающие партии. Импонировала Западу и личная скромность Зенауи, его отвращение к роскоши, столь редкое на фоне пышного расточительства Каддафи и прочих вождей.
Эфиопия — сама по себе империя, конгломерат многих народов и религий. Число мусульман в ней все время растет, уже достигая, по некоторым подсчетам, 40%. У многих национальностей и племен сильны сепаратистские тенденции, и чтобы удержать единство страны, не дать ей распасться и вновь скатиться к гражданской войне, сильная власть необходима, и Зенауи ее обеспечивал. Смогут ли преемники покойного лидера продолжить его курс? От ответа на этот вопрос зависит будущее не только Эфиопии. А что до Мелеса Зенауи, он, несомненно, войдет в пантеон национальных героев страны.