В понедельник на местах для прессы и публики было на удивление просторно, несмотря на то что со стороны Романа Абрамовича появилась внушительная делегация свидетелей — неизменно бодрый и веселый Евгений Швидлер, глава департамента культуры Москвы Сергей Капков с широкой улыбкой и бывший глава администрации президента РФ Александр Волошин.
Британская пресса долгожданное выступление Волошина практически проигнорировала, фамилия эта им почти незнакома, поскольку от публичной политики экс-глава АП всегда держался в стороне. Хотя сам Волошин с большим удовольствием наблюдал за тем, как работает британское правосудие, и даже русские, решающие свои споры в Лондоне, соблюдают здесь все, даже вербальные, правила поведения, встают, когда суд идет, кланяются судье и с юристами не спорят. Здание, где проходят слушания, может быть суперсовременным, но британский дух неистребим.
Волошин повторил несколько раз, что он не публичная личность, но на деле выходило, что выступление на церемониально обставленном процессе в лондонском суде заманчиво даже для него. Бывший руководитель президентской администрации держался рассудительно и спокойно, и с этой линии его не сбил провокационный допрос адвоката Бориса Березовского Лоренса Рабиновитца, долго искавшего параллели между его клиентом и другим российским медиамагнатом Владимиром Гусинским.
В показаниях Березовского господин Волошин фигурировал в истории с продажей ОРТ. Якобы Волошин, встречаясь в августе 2000 года с контролировавшим тогда канал олигархом, прямо заявил ему, что либо он прекращает диктовать журналистам, как работать, либо его постигнет та же участь, что и арестованного двумя месяцами ранее главу холдинга «Медиа-Мост». Волошин факт встречи не отрицает, хотя поднимать тему Гусинского у него не было никакого резона: лишать Березовского акций канала, по его версии, никто не собирался, Администрация президента только хотела положить конец манере определять за руководство канала контентную политику.
Никаких формальных действий в отношении Березовского быть не могло — он и так был миноритарным акционером ОРТ, но и из его 49% долей примерно 6,5% были заложены Внешэкономбанку под кредит, который получил ОРТ. Целью было прекратить практику телефонных звонков, которыми олигарх ставил журналистов в известность, как он видит освещение тех или иных событий.
«Моей задачей на той встрече было объяснить господину Березовскому, что концерт окончен», — эта фраза вызвала некоторое замешательство у адвоката, но почему-то большой восторг у господина Березовского, который аж подскочил и начал о чем-то возбуждении переговариваться со своей командой. Абрамович в лице не изменился, Швидлер заскучал, Капков сидел в самом дальнем углу и спокойно листал какой-то буклет.
Но Рабиновитц решил выжать из этой многозначительной формулировки «концерт окончен» весь сок, усмотрев в ней подтверждение того, что угрозы в адрес Березовского все же были. «То есть вы признаете, что заявили господину Березовскому, что он больше не управляет каналом, и использовали угрозы для этого, сказав, что если он будет противиться, его постигнет участь Гусинского», — провозгласил адвокат в лучших традициях американского кино о напористых юристах. Волошин не запнулся, не удивился и даже не поинтересовался, почему в пятый раз ему задают один и тот же вопрос, на который он уже ответил отрицательно.
«Угрозы мне были ни к чему», — невозмутимо повторил он. А вот почему Березовский впал в немилость, он предпочел пояснить. Тема аварии подводной лодки «Курск» не раз всплывала на процессе, Абрамович уже говорил, что медийная политика Березовского во время трагедии отвратила от него многих, это подтвердил и Волошин. Здесь в нем, очевидно, вновь проснулся руководитель администрации президента — три или четыре раза свидетель повторил одну и ту же глянцевую фразу: «Это была трагедия для всей страны, погибло 118 человек. Березовский же использовал эту ситуацию, чтобы нажить себе политический вес».
Волошин отвечал одно и то же на несколько вопросов подряд, ясно дав понять, что роль Березовского в истории с «Курском» действительно сильно задела Кремль. Путин, и Волошин с ним в этом полностью солидарен, не видел в действиях олигарха никакой обоснованной критики, только политический самопиар.
Березовский, опять же со слов свидетеля, воспринял ту встречу весьма эмоционально. Подробностей Волошин не рассказал, но реакцию предпринимателя описал весьма ярко. «У Березовского отняли любимую игрушку, ОРТ, которой с этого дня он не может управлять», — рассказал он.
Чтобы в одночасье лишить Березовского контроля над ОРТ, потребовалось минимум усилий — встреча с самим Березовским и звонок Константину Эрнсту, который был «счастлив» узнать, что отныне администрация президента избавила его от необходимости прислушиваться к звонкам олигарха. Более того, Волошин считает, что той встречей «мы» (по всей видимости, он и президент) проявили вежливость по отношению к Березовскому, которого вовсе не обязаны были информировать об окончании эпохи его управления менеджментом канала.
Березовский сидел, подперев голову рукой, — администрация президента не считала его фигурой, стоящей столь подробных комментариев, какие он получил от ее бывшего главы на этом процессе. Волошин настаивал: 2000 год был достаточно драматичным для России, и Березовский не единственное, что приключилось со страной в этот период. Британский суд разбудил оратора не только в недавно выступавшем здесь господине Абрамовиче, Волошин тоже начал нагнетать атмосферу, вспоминая и подробности трагедии «Курска», и взрыв в переходе на «Пушкинской», и пожар в Останкинской башне. «В какой-то момент казалось, что все рушится», — живописал Волошин.
Хотя он признал одну любопытную вещь: психологически он понимал мотивацию Березовского, понимал, почему после того как канал перестал ему подчиняться, он направил открытое письмо на имя Путина. Но к администрации президента это не имело отношения: уже через несколько дней после разговоров и звонков они были вполне довольны тем, что происходило на ОРТ.