Совет нобелевских мудрецов не подвел тех, кто ожидал неожиданностей. Сначала стала сюрпризом премия китайскому писателю Мо Яню, затем удивили в Осло, наградив Евросоюз.
Премия Брюсселю, это, конечно, не только моральное поощрение Старого континента, переживающего кризис доверия. Каждое решение нобелевского комитета имеет не одну лишь сиюминутную подоплеку. Даже вручение премии мира Бараку Обаме, ничего еще не сделавшему на тот момент, было далекоидущим шагом, желанием помирить Америку и остальной мир, оставить нового президента в тенетах «мягкой силы».
Аналогично и сегодняшнее решение. История Европейского союза достаточно долга, чтобы у старцев в Осло (символично: столицы государства — не члена ЕС) было основание наградить уже в 21-й раз в своей истории не отдельного человека, а организацию; правда, в этот раз целый союз государств.
Не стоит судить ЕС по его сегодняшнему состоянию. Необходимо отделять зерна реальности от плевел. Чтобы там ни писали и ни говорили, Евросоюз — устойчивое образование, крепко стоящее на ногах. Переживаемый им кризис далеко не первый и уж точно не последний в его истории. Но его структура настолько эластична, что ЕС обладает многоступенчатой защитой от политических и экономических рисков. Также следует иметь в виду, что демократическая система обсуждения малейших проблем создает иллюзию перманентного кризиса, что, конечно, не соответствует действительности. Ни одна страна-претендент на вступление в ЕС еще не сняла заявки в связи с бюджетными кризисами в Южной Европе.
В решении комитета говорится о превращении Европы из «континента войны в континент мира», о достижениях в области демократии и защиты прав человека. Это, действительно, основная заслуга Евросоюза, которую, правда, в глазах наших сограждан закрывают евро и Шенген – два визуальных образа ЕС у россиян.
После ста лет мира, наступивших благодаря решениям Венского конгресса (небольшие и скоротечные войны не в счет, опустошительных не было ни одной), старый континент с интервалом в 20 лет дважды начал самоубийственные мировые войны, эхо которых до сих пор ощущается по всему свету. Десятки миллионов европейцев погибли, сотни городов были опустошены. Оба раза карта Европы претерпела драматические изменения, связанные с насильственным переселением миллионов людей. На 40 лет континент пополам перерезала непроницаемая граница между свободным Западом и несвободным Востоком. Современники могли ощущать себя в 1945-м кем-то вроде последних римлян, наблюдающих торжество варварства. Прогноз Оскара Шпенглера о «Закате Европы», казалось, исполнялся с задержкой в 20 лет.
Но, вопреки прогнозам пессимистов, Европа ожила, возродившись из пепла мировых войн. Французы Жан Монне и Робер Шуман, создатели Европейского объединения угля и стали — прообраза современного ЕС, протянувшие руку исторического примирения Германии, неслучайно были прозваны «отцами Европы». Сегодняшняя премия по праву должна была принадлежать им, равно как и их партнеру Конраду Аденауэру, великому немцу, свернувшему Германию с гибельного пути стремления к доминированию.
На фоне былого недоверия и «исторически» детерминированной ненависти, сегодняшняя постисторическая Европа, где национальное уступило место наднациональному, воспринимается как чудо. Сегодня боевые действия между той же Францией и Германией столь же невероятны как вечный мир между ними 100 лет назад. Отмена виз, границ, свободное передвижение труда и капитала, студентов и даже народности рома (по старому — «цыгане»), стали видимым воплощением нового порядка, конечно, вместе с евро — самой ходовой мировой валютой наряду с долларом.
В этом смысле Евросоюз — самый успешный международный проект XX века. Ни Лига наций, ни ООН не могут даже быть сравниваемы с ним. Полнота социальной защиты, гражданских и политических свобод, предоставляемых 500 млн человек, беспрецедентна. В отличие от американцев с их индивидуализмом и религиозностью, европейцы менее преследуемы обществом, и, одновременно, более им защищены. Как показали последние откровения насчет Франсуа Олланда и его подруг, европейский политик может вступать в какие угодно любовные союзы, тогда как в США даже несравненно меньшие «отклонения» от нормы ставят на лидере жирный крест. Неслучайно в России все более популярна даже среди либералов идея европейского социального государства, а не американского пуританского капитализма.
Конечно, нерешенных проблем у Евросоюза с избытком. Он слаб в военном отношении и без партнерства с Америкой не представляет собой глобального игрока, несмотря на наличие в его составе двух ядерных держав. Его внешняя политика слишком медлительна, даже после введения специального поста Верховного представителя. Необходимость искать по мало-мальски важным вопросам согласия между всеми 27 членами делает ЕС порой похожим на Речь Посполитую времен liberum veto. Наличие в ЕС столь разных в экономическом плане стран как, например, расточительная Греция и бережливая Германия затрудняет выработку общей экономической политики. Добавим к этому демографический кризис и растущее число не желающих инкорпорироваться иммигрантов. Кое-кто недовольно твердит о Европе «пострелигиозной» и «постхристианской».
Но все эти проблемы не отменяют главного — невероятной и крайне привлекательной успешности проекта Европейского Союза. Сотни тысяч африканских и азиатских нелегальных мигрантов по земле, воде и воздуху пытающихся проникнуть внутрь Шенгенской зоны; российские буржуа, выбивающие открытые на максимально длительный срок шенгенские визы, покупающие недвижимость и обучающие своих отпрысков в Евросоюзе — лучшее тому доказательство. Поэтому «нобелевка» ЕС этого года представляется вполне заслуженной.