Рубен Ениколопов — Forbes: «Когда повышают налоги, люди начинают меньше работать»

Рубен Ениколопов — научный руководитель РЭШ и профессор Университета Pompeu Fabra в Барселоне. В 2008 году получил степень PhD по экономике в Гарвардском университете. В 2012–2013 годах работал в Институте перспективных исследований в Принстоне. Участвовал в оценке эффективности проектов Всемирного банка и Организации Объединенных Наций. С 2018 по 2022 год занимал позицию ректора РЭШ. В 2020 году стал победителем Премии Егора Гайдара «За выдающийся вклад в области экономики». Область его исследовательских интересов — политическая экономика, экономика СМИ и экономика развивающихся стран. 

«Я могу отдохнуть или заработать чуть-чуть побольше»

«Прогрессивная шкала налогообложения — если посмотреть по миру, это гораздо более стандартная схема. Почему вводилась плоская шкала больше 20 лет назад? Прежде всего, из-за проблемы с собираемостью налогов и администрированием. Эта проблема более-менее решена, поэтому можно себе позволить вводить прогрессивную шкалу. С другой стороны, если мы подумаем, почему изменение налогообложения происходит именно сейчас, то понятное дело, что это связано прежде всего не с вопросами справедливости, а с вопросами наполняемости бюджета. [Из-за военных действий] раскрылся бюджетный дефицит, сократились доходы, и нужно увеличивать налоговые сборы. 

Повышение НДФЛ с 13% до 15% было практически незаметно. Это было символическое изменение, скорее всего, сделанное именно чтобы сломать лед, а потом увеличить уже гораздо сильнее — то, что происходит сейчас. Рост ставки на 10 процентных пунктов [согласно предложению Минфина, для граждан, зарабатывающих свыше 50 млн рублей в год, НДФЛ составит 22% — Forbes] — это заметное повышение, и скорее всего мы увидим какую-то поведенческую реакцию. 

Это стандартное эмпирическое наблюдение, которое можно проверить по всем странам мира. Когда вы увеличиваете налогообложение, люди, которые уже много зарабатывают, начинают просто меньше работать. Ну потому, что «Зачем? Я могу отдохнуть или заработать чуть-чуть побольше». Чем больше у меня отнимают в виде налогов, тем больше у меня стимулов больше отдыхать и меньше работать. Поэтому конечно же увеличение налогообложения приводит к снижению предложения на рынке труда».

Допинг для экономики 

«Экономический рост может происходить за счет того, что у вас расширяются факторы производства — больше предложений на рынке труда, большие инвестиции, больше физического капитала — либо у вас растет производительность труда, когда вы увеличиваете интенсивность использования уже имеющихся мощностей, в том числе трудовых ресурсов. Как временная мера — это нормально. Но когда видно, что ресурсы и так используются на полную, и их еще начинают более интенсивно использовать — это и есть то, что называется «перегревом экономики». Мы наблюдаем именно это, наиболее заметно это на рынке труда, где ненормально низкая безработица. 

Мы все боремся с безработицей, но на самом деле какой-то уровень безработицы — это нормально, потому что часть людей должна менять работу, переходить с одной на другую. В России действительно не хватает рабочих рук. Рост инвестиций в конце 2022 – начале 2023 года был во многом связан с импортозамещением. Сейчас он, по всей видимости, вышел на плато, когда инвестиции не растут, производительность тоже — нет никаких данных о том, что резко растет производительность —  а ВВП растет. Это означает, что более интенсивно используется уже имеющиеся ресурсы. Это может продолжаться, но недолго. 

Есть какая-то причина, почему ресурсы в норме не используются так интенсивно. Люди устают много работать, а станки и машины изнашиваются. Именно поэтому к перегреву экономики, более интенсивному использованию ресурсов все очень с опаской относятся. Не только потому, что это инфляционное давление, а потому, что это временный допинг для экономики, за который потом приходится платить. Когда человек перерабатывает, у него наступает выгорание, надо отдыхать. Станки начинают ломаться. Через какое-то время эта интенсивность падает даже ниже среднего. Поэтому, сейчас все хорошо, если посмотреть, но проекция на будущее вызывает опасения». 

О назначении Белоусова министром обороны

«Сейчас все двигается оборонными расходами, и отдельная история, насколько болезненно будет их снижение, как она [демобилизация] будет происходить. Хорошая новость в том, что, вроде бы, судя по заявлениям президента, правительства, уже сейчас они тоже об этом думают. Если мы посмотрим, как мотивировалось назначение Андрея Белоусова на должность министра обороны, там были намеки на то, что «как же сделать так, чтобы демобилизация была не такой болезненной». Вопрос, насколько это вообще возможно, но хотя бы об этом думают.

То, насколько выросла роль военной составляющей российской экономики — это некая данность, которая задается общим политическим курсом. Но как сделать, чтобы не было пробуксовки, чтобы вообще эта машина работала? Одно дело — вливать деньги, а другое — чтобы из этого еще чего-то получалось. Как имеющиеся деньги максимально эффективно переварить? 

Понятно, что этот военно-промышленный комплекс начинает играть такую важную роль в российской экономике, что их нельзя уже рассматривать по отдельности. Военный комплекс становится интегральной частью российской экономики и на данный момент драйвером экономического роста. И поэтому, конечно, на эту проблему надо смотреть с двух сторон. Для министерства обороны очень важно, чтобы средства расходовались эффективно. А с точки зрения простых граждан России, важно, чтобы все эти расходы происходили с минимальными издержками для искажения гражданской экономики и чтобы уже как-то продумывалось, а что будет, когда будет демобилизация». 

Об опыте демобилизации в других странах

«Хороших примеров нет. Мы сейчас дошли до такого уровня мобилизации, что релевантной становится история Второй мировой войны. Россия сейчас — это очень крупная страна с большой экономикой, ведущая очень масштабную [«спецоперацию»* — заменено Forbes] на истощение, которая требует ресурсов. Поэтому, если мы ищем, откуда должны быть извлечены уроки, приходится идти во времена Второй мировой. 

Сильно дальше Первой и Второй мировых войн не уйдешь, потому что конечно сами технологии очень изменились и все обустройство экономики. Что было в XIX веке, когда 80-90% людей были заняты в сельском хозяйстве: вы просто забираете крестьян в армию, а потом возвращаете обратно. Это сейчас не очень полезно. 

А вот как перестраивать обратно экономику после крупных событий? На Европу после Второй мировой войны очень сложно смотреть: там было физически уничтожено такое количество домов, производств и так далее, что просто шел процесс восстановления из руин. В России, слава Богу, такого не происходит. Поэтому скорее нужно смотреть на опыт Соединенных Штатов Америки: война велась не на их территории, поэтому физического уничтожения заводов и других зданий не было, но людские потери были достаточно большие, и была очень большая мобилизация экономики.

Демобилизация там тоже была, но она была ограничена тем, что началась холодная война и ресурсы были перенаправлены в другие места. И можно находить связь между вот этой проблемой демобилизации и тем, что Америка начинала влезать в конфликты в Корее, во Вьетнаме и так далее. Потому что у вас есть военно-промышленный комплекс, который хочет кушать, и он настаивает на том, чтобы где-то его применяли. Это я к тому, что и историю Америки я бы не стал так однозначно называть историей успеха». 

«Китай вмешивается, а мы не вмешиваемся»

«На самом деле [вмешательство государства в экономику] есть в любой стране практически. Просто доля вмешательства разная. Есть один экстремальный случай — это Китай. Это уже давно не плановая экономика, а рыночная, но с гигантским участием государства — гораздо большим, чем в России. 

В либеральных западных странах — США, Европа и так далее — вмешательство государства растет, и это один из больших трендов, которые мы сейчас наблюдаем. Термин, который там обычно употребляют, — это индустриальная политика. То, как государство вмешивается в подруливание каких-то секторов, в то, как они развиваются. 

Можно спорить, но один из положительных примеров индустриальной политики — это Южная Корея. У нее свои особенности, своя специфика с клановыми отношениями, которую нельзя распространять на многие страны, но про этот пример сейчас все больше и больше говорят. 

Программа поддержки зеленой экономики в Америке — это типичная индустриальная политика. Это, на самом деле, очень существенное вмешательство государства в экономику. Раньше [воздействие государства] происходило путем перераспределительной политики: соберем налоги, дадим бедным. Сейчас по всем признакам тоже увеличивается роль государства, но за счет конкретных субсидий конкретным секторам экономики для их развития. 

Почему так происходит — это хороший вопрос. Фундаментальным является эффект Китая, который со своим очень активным вмешательством в экономику дорос уже до того, что стал очень серьезной силой в мире. Пока они были маленькие, им можно было позволить:  мы играем по рыночным правилам, а есть наш партнер, который играет не по рыночным правилам. Но когда этот партнер становится достаточно большого размера, понятно, что так уже конкурировать нельзя. Либо ваш партнер должен перейти на ваши правила игры и быть полностью рыночным — этого мы не ожидаем от Китая. Либо надо подстраиваться и приходится играть по правилам уже того партнера. Если мы считаем, что китайское правительство существенно субсидирует индустрии, связанные с зеленой экономикой — электромобили, аккумуляторы и так далее — то, не вмешиваясь [в экономику], вы не можете осуществить равные условия конкуренции. Первым начинает вмешиваться Америка. Тут Европа понимает, что «теперь у нас Китай вмешивается, Америка вмешивается, а мы не вмешиваемся». Поэтому ей приходится тоже вступать. Это новая вариация торговых войн».

Также в интервью Рубена Ениколопова: о новых элитах, бархатном занавесе, льготной ипотеке и снижающемся неравенстве. Полную версию смотрите на канале Forbes в YouTube. 

* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.