Руководитель Психотерапевтической клиники ЕМС, психиатр, психотерапевт Наталья Ривкина рассказала о том, как отношение к пациенту влияет на результат лечения, почему так важно качество жизни при любом заболевании и где в России «нестандартному» психиатру работать комфортно.
Я решила стать психиатром, когда мне было 13 лет. Меня начала интересовать природа поступков людей и их эмоций. В те годы уже были доступны работы Фрейда, Юнга и Фромма, и постепенно мой интерес к психотерапии приобрел вполне оформленные очертания. Когда мне исполнилось 16, друзья семьи посоветовали поступать в Новосибирский медицинский институт, где кафедрой психиатрии заведовал Цезарь Петрович Короленко. Доктор медицинских наук, уже в советское время действительный член Нью-Йоркской Академии Наук, профессор Короленко был одним из немногих в СССР психодинамических психиатров. Жизнь в далеком от столицы Новосибирске позволяла Цезарю Петровичу проводить исследования и обучать студентов «опальному» в то время юнгиниановско-му психоанализу, психоаналитическим подходам в психиатрии. Со второго курса я посещала семинары и лекции профессора Короленко, где мы изучали западную психотерапию.
Большое внимание на кафедре уделялось психо-терапевтической поддержке в лечении расстройств шизофренического спектра. Эта болезнь меняет образ жизни человека. Изменения в поведении остаются непонятными для окружающих, чаще объясняются “дурным” характером и приводят к нарастающей изоляции больного. Поэтому важно не только максимально уменьшить проявление симптомов заболевания, но и удержать человека в контакте с миром, со своим “я”, обучить жизни в новых условиях сосуществования с болезнью. К сожа-лению, полноценные программы психосоциальной реабилитации для таких пациентов в России до сих пор не нашли достаточного развития, да и вопросы сохранения качества жизни пациентов часто остаются открытыми. Отношение к пациенту как к целостной личности, а не как к объекту лечения отдельных органов, с самого начала моей профессиональной жизни было для меня наиболее интересным. Психосоматическая медицина и психосоциальная реабилитация как направления в медицине полностью соответствовали моему представлению о роли психиатра в лечении человека.
После окончания института я переехала в столицу. В Москве я открыла для себя соединение русских традиций клинической психиатрии с современными западными психотерапевтическими концепциями: в результате формируется совершенно новое понимание пациента, новая тактика лечения и взаимодействия с больным. Именно это объединение строго формализованных биологических концепций и личностного подхода, сфокусированного на целостности человека, позволило мне понять, какой может быть медицина, в которой я чувствую себя комфортно как врач.
Во времена моей учебы образование в области психосоматической медицины и психосоциальной реабилитации в советской медицине только начинало свое становление. Поэтому учеба за рубежом была единственным шансом получить современные знания в этой области. Моя первая стажировка проходила в реабилитационном центре Левинштайн в Израиле. Войдя в большой холл клиники, я увидела ребенка, который играл с мамой в догонялки. Они «бегали» друг за другом, и в первый момент я даже не обратила внимания, что ребенок находится в инвалидном кресле. Он смеялся, радовался, его глаза светились жизнью, как глаза любого ребенка в этом возрасте. Это и есть метафора того, к чему мы хотели бы двигаться в процессе реабилитации: болезнь может навсегда ограничить возможности, но она не может лишить человека возможности радоваться, получать удовольствие от жизни и быть счастливым.
Я побывала во многих мировых клиниках. Мне довелось работать с выдающимися психиатрами, с профессионалами своего дела, врачами, чей труд меняет жизни пациентов и поворачивает медицину в целом к новому, целостному пониманию человека.
Вернувшись в Россию, я участвовала в создании программы по инклюзивному образованию детей с особыми потребностями и в организации первой в России кафедры психологической реабилитации Московского городского психолого-педагогического университета.
В университетской клинике города Фрайбург, в Германии, я впервые увидела работу отделения психосоматической психиатрии. Эта стажировка окончательно убедила меня в правильности выбора моего места в профессии. Во всем мире специализация в психиатрии делится на клиническую и психосоматическую. К окончанию института врач принимает решение, будет ли он работать в клинической психиатрии, или он будет работать с психическими расстройствами в соматической практике. Специалисты психосоматической медицины занимаются изучением и лечением влияния тяжелых соматических заболеваний (заболеваний тела) на психо-эмоциональное состояние человека. Известно, что при тяжелой травме, сахарном диабете, онкологическом заболевании, некоторых хронических заболеваниях меняется образ жизни человека, характер его общения с окружающими и могут даже возникать психопатологические состояния. Это в первую очередь депрессии, нарушения сна, питания и тревожные расстройства. При игнорировании этих проблем ситуация усугубляется, и подобные затянувшиеся состояния начинают сказываться на эффективности лечения основного заболевания. Иногда, даже после окончательного излечения, человек продолжает переживать психические расстройства, возникшие на фоне развития болезни.
К области психосоматической медицины относится также изучение влияния стрессовых ситуаций на развитие различных заболеваний. Многие объясняют стрессом практически все болезни человека. Среди заболеваний, чаще всего обуславливающихся стрессом, заболевания желудочно-кишечного тракта (гастриты, язвы желудка и двенадцатиперстной кишки), сердечно-сосудистой системы (ишемическая болезнь сердца, гипертоническая болезнь) и даже онкологические заболевания. Однако, согласно научным исследованиям, стресс как таковой не может являться причиной развития соматического заболевания. Психотравмирующая ситуация, накладываясь на личностные особенности пациента, может выступать лишь в роли спускового механизма для развития заболевания, а в дальнейшем являться катализатором развития болезни.
Третье направление психосоматической медицины связано с отдельной группой психических заболеваний, при которых жалобы пациента не подтверждаются обследованиями. Человек испытывает расстройство пищеварения, головные боли или тошноту, которые не являются следствием какого-либо соматического заболевания. Это трансформация эмоциональных переживаний, вызванных внутренними конфликтами. Естественно, что пациенты с такими симптомами приходят к соматическим врачам, которые проводят многочисленные исследования, используют различные средства для купирования симптомов, но, увы, безрезультатно. Лечить подобные состояния может и должен только врач психосоматической психиатрии.
В России в настоящее время обучение сфокусировано на подготовке клинических психиатров, работающих с расстройствами шизофренического спектра, депрессиями и невротическими состояниями. К сожалению, в российской медицине сформировались стигматизи-рованные представления о том, что психиатр – это человек, который лечит шизофрению, а соматический пациент, если он, конечно, ранее не был на учете в психодиспансере, не нуждается в помощи психиатра. Это вопрос, в первую очередь, отсутствия образования в этой области. Для работы в психосоматической психиатрии врач должен иметь дополнительную подготовку в соматической медицине. Кроме того, в образование врачей, на мой взгляд, должно быть включено обучение навыкам работы в команде. Это определенные правила, структура взаимоотношений между врачами различных подразделений, которые изначально задаются руководителями лечебного учреждения. Речь идет о единой команде, в которой каждый четко понимает правила и границы своей работы. Такое образование получают психосоматические психиатры в Европе и США.
Моя первая поездка в США дала мне возможность стать одной из учениц профессора Вильяма Брейтбарта, одного из «отцов» Американской психосоматической психиатрии. Он научил меня быть психиатром именно в том понимании, в каком я его вижу, огромному уважению к тому, что мы делаем в профессии. В крупнейшей онкологической клинике США - Memorial Sloan Kettering Cancer Center, где и происходило мое окончательное становление в профессии, психиатр является полноценным участником команды врачей, его мнение в принятии решения относительно лечения пациента также значимо, как и мнение онколога. Главное, чему я научилась за время стажировки в США - уважение к пациенту, независимо от того, что с ним происходит, от уровня боли, который он испытывает, или от уровня сознания. Личное отношение к пациенту сочетается в Sloan Kettering с высоким профессионализмом врачей не только в области лечения болезни, но и в области коммуникаций с пациентом. Для врачей проводятся тренинги с участием актеров, анализируются видеозаписи работы с пациентами. Уникальная программа, разработанная психиатрами отделения, является обязательной частью образования онкологов. Может быть, именно отсутствие такого обучения в России делает контакт пациента с врачом серьезной проблемой российской медицины. Работа в Sloan Kеttering была для меня настоящим подарком - она открыла для меня мир новых возможностей психиатрии и позволила выйти на новый уровень в оказании помощи пациентам.
Не могу сказать, что у меня не было мысли работать в США. В Нью-Йорке осталось много друзей, мой учитель, профессор Брейтбарт, интересная работа и научные исследования. Но в России есть возможность использовать свои знания и опыт для создания такого отделения психиатрии, которое помогает пациентам и врачам других специальностей найти максимально эффективный способ взаимодействия и является связующим звеном между лечением отдельных заболеваний и полноценной, в том числе психо-социальной, реабилитацией.
Я надеюсь, что Психотерапевтическая клиника EMC при поддержке и участии всех врачей Европейского медицинского центра станет примером для создания в лечебных учреждениях России отделений психиатрии нового формата. И результатом работы врачей будет не только эффективное лечение болезни, но и сохранение качества жизни со всеми ее возможностями для счастья.
Европейский медицинский центр
Москва, ул. Щепкина, д.35