Современная медицина предъявляет к врачам очень высокие требования. Чтобы стать профессионалом в своей специальности не достаточно закончить с красным дипломом медицинский университет и ординатуру. Необходимо продолжать обучение каждый день, вести научную работу, быть в курсе всех последних достижений не только в России, но и в мире, уметь применять новые методики на практике.
О профессии врача-рентгенолога и ее роли в лечении пациентов мы поговорили с профессором рентгенологии, специалистом по пункционным биопсиям под контролем КТ, заместителем генерального директора Европейского медицинского центра Евгением Либсоном.
Почему Вы выбрали профессию врача? Расскажите, как складывалась Ваша карьера?
Я решил стать врачом еще в школе. Я любил читать книги об эпидемиях, об опасности, риске и самоотверженности докторов, которые лечили больных чумой и холерой. В моей семье не было медиков, но я очень увлекся этой темой и твердо решил стать врачом. Я пошел в Московское медицинское училище №28 при институте им. Склифосовского, которое готовило фельдшеров скорой помощи. В то время действовал закон, согласно которому студенты, доказавшие приверженность профессии, могли на льготных условиях поступить в медицинский вуз. Отличникам, в числе которых был я, нужно было сдать только один экзамен. Так я поступил в Первый московский медицинский институт на вечерний факультет. Параллельно с учебой я работал по распределению училища на центральной станции скорой помощи, после третьего курса перевелся на дневное отделение. Я всегда был прилежным студентом и окончил университет с высоким баллом, затем поступил в ординатуру по урологии в больницу №50.
В 1973 году моя семья переехала в Израиль. Я хотел быть хирургом-урологом, но в клиниках города, где мы жили с родителями, не было ординатуры по урологии. Из имевшихся направлений я выбрал рентгенологию и поступил в пятилетнюю ординатуру. По завершению обучения три с половиной года я служил в израильской армии консультантом по рентгенологии в военных госпиталях близ Тель-Авива.
В 1983 году я начал работать в иерусалимской университетской клинике Hadassah (Хадасса). Я проработал там почти 30 лет! 1990 год я год провел в США. Я был консультирующим профессором в университете Томаса Джефферсона в Филадельфии, преподавал и работал врачом. На следующий год, по возвращении в Израиль, меня назначили руководителем отделения общей рентгенологии в Hadassah, и я получил звание доцента. В 2003 году я стал профессором и руководителем всей рентгенологии в госпитале.
Рентгенология – довольно широкая область медицины. У Вас была специализация?
Во время обучения в ординатуре пять лет я специализировался во всех областях рентгенологии, но мне всегда была интересна онкология. В 1985 году я поехал на стажировку в Англию в крупную онкологическую клинику, где увидел огромное количество пациентов с онкологическими заболеваниями разного профиля. Там я научился проводить биопсии иглой под контролем КТ. С тех пор я специализируюсь на диагностике онкологических заболеваний. В США, в Бостоне, я прошел специальные курсы по диагностике заболеваний молочных желез, обучался тому, как правильно определять злокачественные опухоли груди. Я всю жизнь работал в онкологии, публиковался в научных журналах, у меня много статей, посвященных методам диагностики онкологических заболеваний, в частности игольным биопсиям.
Почему Вы выбрали диагностику именно в онкологии?
Я был свидетелем огромного прогресса в области лечения онкологических заболеваний. В 1983 году это была абсолютно другая профессия, также как и рентгенологическая диагностика. Когда я начинал свою карьеру, в нашем арсенале было очень ограниченное количество обследований, которые сегодня использовать было бы просто смешно. А сейчас мы применяем такие технологии как КТ, МРТ. Есть новое направление – интервенционная онкология, когда лекарственные препараты вводятся непосредственно в сосуды опухоли. В наши дни возможности помощи пациентам увеличились в тысячи раз. Появляются биологические препараты, антитела. Это удивительно.
Рентгенолог, который диагностирует онкологические заболевания, обязан знать специфику данной области, должен постоянно развиваться, интересоваться работой всех подразделений клиники. Ведь онкология – это область, которая затрагивает практически все медицинские специализации. Если ты не знаешь ничего о болезни пациента, ты никогда не сможешь ее диагностировать. Мы должны знать даже побочные эффекты препаратов, которые получают больные, чтобы уметь найти их проявления на снимках. Это крайне важно, потому что человек, не знающий этого, не сможет прочитать и правильно интерпретировать результаты обследования.
Рентгенолог должен уметь устанавливать первичный диагноз, мы показываем врачам, успешно ли лечение, которое проводится больному, мы говорим хирургу оперировать больного или нет, потому что мы умеем видеть то, что не сможет определить на физическом обследовании даже самый гениальный доктор. Сегодня не найдется хирурга, который решился бы на серьёзную операцию, не посоветовавшись с рентгенологом, которому он доверяет. Сегодня все решения в медицине принимаются коллективно, подход к лечению пациентов – он мультидисциплинарный. Человек не может знать все, поэтому очень важно, когда люди, каждый профессионал в своем деле, объединяются для решения общих задач.
Однажды выбрав профессию, о которой даже не думал, я в итоге влюбился в нее. Я не могу беспристрастно говорить о радиологии, потому что считаю ее одной из лучших и самых интересных профессий. Наша работа схожа с раскрытием преступления, когда из «улик и фактов» нам нужно найти причину и установить «личность преступника». Очень увлекательно.
Есть ли еще составляющие, без которых Вы не смогли бы добиться таких успехов в профессии?
Современная медицина развивается настолько стремительно, что нужно каждый день учиться, совершенствоваться, быть в курсе всех последних исследований и достижений. В Израиле у меня открылись глаза, я узнал, каким должно быть оборудование, лекарственные препараты. Нужно было многому научиться, выучить одновременно два языка – иврит и английский. Было много трудностей, нужно было их преодолеть. Но, тем не менее, было безумно интересно. Я постоянно учился и преподавал. Хадасса – это клиника при университете. Медицинский факультет Иерусалимского университета находится в том же здании. Мы даже получали оценки от студентов. И если они были не очень высокие, сколько бы ты ни публиковался в научных журналах, каким бы хорошим врачом ты ни был, ты не получишь звания профессора или доцента или даже ассистента. Врач и преподаватель - это две профессии, которые я люблю абсолютно одинаково, и которые очень важны и взаимозависимы.
Почему Вы решили работать в России? И почему выбрали частную клинику?
Друзья уговорили меня приехать в Россию и прежде всего мой хороший друг Евгений Аветисов – медицинский директор Европейского медицинского центра (ЕМС). Это было непростое решение, у меня в Израиле семья, дети, внуки. Но я принял приглашение работать в ЕМС, так как мне предложили очень интересный и ответственный проект. Моей задачей было организовать работу всей онкологической службы в новом госпитале, который в прошлом году открылся на улице Щепкина, 35. Сначала было непросто, но я привык к трудностям и благодаря совместным усилиям всего коллектива мы создали клинику, которая работает на высоком уровне, по самым современным стандартам. У нас в диагностическом отделении очень сплоченный коллектив, мы всегда советуемся друг с другом, участвуем в принятии решений относительно ведения пациентов с врачами других специальностей.
Что в профессиональных планах на будущее?
ЕМС очень быстро развивается. В самых ближайших планах открытие отделения лучевой терапии и изотопной диагностики в госпитале на Щепкина. Оно будет оснащено линейными ускорителями фирмы Varian и позитронно-эмиссионной компьютерной томографией (ПЭТ-КТ).
Мы развиваем интерактивное взаимодействие между клиниками. Система передачи и хранения изображений (ПАКС), которая у нас сейчас активно применяется, позволяет нам сразу же после проведения исследования получать диагностические снимки даже на сотовый телефон, поэтому взаимодействие между всеми врачами ЕМС обеспечивается максимально оперативно.
Мы готовимся к открытию многофункциональной поликлиники в московском районе Солнцево, где будет большая служба лучевой диагностики. В 2015 году планируется запуск реабилитационного центра в ближайшем Подмосковье, включающего лечебно-оздоровительный и гостиничный комплексы. Подобного опыта в России в области неврологической и нейрохирургической реабилитации еще не было. Мы сейчас перенимаем опыт Израиля, где это направление очень хорошо развито.
Также мы собираемся открыть комплекс клиник в Москве на ул. Дурова, который будет построен на месте 63 больницы. Мы планируем разместить там сверхновое оборудование для лучевой терапии - протонную терапию. Мы видели эту технологию в Японии. Она позволяет воздействовать на очень маленькие опухоли, не поражая окружающих тканей. Например, у детей с опухолями мозга, глаза или рта. Мы собираемся создать большой центр кардиологии. Мы планируем приобрести свой собственный циклотрон для производства изотопов, с помощью этих частиц сегодня можно не только диагностировать злокачественные заболевания, но и лечить их. Существуют новые виды радиотерапии больных с нейроэндокринными опухолями. Эти опухоли сегодня успешно лечатся. Суть терапии заключается в том, что антитела к этим опухолям привязываются к радиоактивным наночастицам и доставляют эти частицы в опухоль. Препараты вводятся внутривенно, по кровеносной системе поступают в опухоль и осуществляют излучение изнутри. Причем облучению подвергаются только пораженные злокачественной опухолью области. Это удивительный прорыв в лечении онкологических заболеваний.