В 1990-е годы Мария Свет вместе с мужем развивала розничную сеть. А потом появились новые интересы в сфере здоровья (по второму образованию Мария нейрофизиолог). Изучая классическую кинезиологию, она была очарована нейрофизиологическими механизмами мануальной терапии и начала исследовать, как разные стимулы и проблемы влияют на наше функционирование на биомеханическом, физиологическом, неврологическом, биохимическом, эмоциональном и когнитивном уровнях. Опыт погружения в мир нейрофизиологии и применения знаний в собственной терапевтической практике лег в основу авторского курса и книги, которые выходят этой осенью.
— Прежде всего расскажите про свой курс, как он структурирован, на кого рассчитан?
— Онлайн-курс «Введение в нейрофизиологию концептуального мышления» выходит на площадке GetCourse в конце января 2022 года. Там сейчас 30 уроков, каждый из которых включает видеолекцию, теоретическую часть в виде слайдов, практические задания, список рекомендованной литературы и референсы по конкретной лекции — в основном научные статьи, откуда взяты данные. Новый курс (он, кстати, и русско-, и англоязычный) стал логическим продолжением нашего первого курса, посвященного мануальной нейротерапии и адресованного практикам, людям, которые имеют соответствующее базовое образование. Но в процессе бета-тестирования курса мы показали его и людям, которые были совершенно не связаны с нейрофизиологией. И отзывы были положительными. Мы поняли, что курс может быть полезен и людям, которые заинтересованы в работе над содержанием собственного сознания, собственного восприятия. Современные знания по нейрофизиологии сегодня необходимы не только психологам, но и людям, работающим в сфере коммуникаций, образования.
— Насколько я знаю, советская школа нейрофизиологии очень сильна.
— Проблема в том, что российская психология зиждется на старой школе, а современная наука развивается очень быстро, и часто новая информация просто не доходит до российского пользователя, до рядового психолога.
За последние 20 лет нейронауки очень продвинулись, потому что появилось очень много новых инструментов, с помощью которых мы можем анализировать работу живого мозга. Соответственно, появилось много новых теорий, новых концепций, которые оперируют терминами, достаточно сложными даже для тех, кто в нейронауке. «Сознание», «внимание», «эмоция», «мысль» — все, что связано с психическими функциями, трактуется по-разному. У каждого из нас тот или иной термин подгрузит и потянет за собой количество знаний, которые определенным образом интегрированы у каждого человека в его собственную концептуальную систему.
Хомский, Ухтомский, Выготский пытались объяснить, каким образом эта концептуализация работает, в доступном им в то время формате. Сегодня у нас появились конкретные нейрофизиологические данные, которые доказывают, что слово как таковое — это не просто лингвистическая конструкция, а распределение нейронной активности по всему мозгу. То есть, произнося то или иное слово, мы задействуем все регуляторные системы: эндокринную, иммунную, нервную, моторную. Весь организм, все тело в слове участвуют. Например, если произнести «шоколад», моментально возникают ассоциации на взаимодействие с объектом «шоколад». У кого-то выделится слюна, а у человека с аллергией может начаться отторжение, тело отклонится назад. Задача мозга — как раз рассчитать энергетические потребности, скоординировать все системы и подготовить организм для нашего потенциального взаимодействия с конкретным предметом, объектом или феноменом.
— Как новые подходы и инструменты, о которых вы будете говорить в своем курсе, помогут мне в моей жизни? Думаю, не у меня одной состояние неопределенности вызывает стресс.
— Моя книга, которая должна выйти в ноябре, так и называется — «Введение в нейрофизиологию концептуального мышления. Код неопределенности» (18+). И я рассказываю как раз про то, что такое неопределенность (она несет не только угрозу, но и потенциальную награду) и каким образом с ней надо учиться взаимодействовать. Нам хочется постоянства, определенности, стабильности и чтобы все было понятно. Но это иллюзия, потому что мы понимаем только определенный слой информации в зависимости от обусловленности нашей концептуальной системы. Есть люди, которые знают, что витамины полезны, принимают их и дают своим детям. Но у этих людей под лингвистической конструкцией «витамины полезны» отсутствует так называемый когнитивный архив, то есть набор причинно-следственных связей, которые приведут к самостоятельному логическому и фактическому умозаключению, что да, от витаминов мне будет польза. И для того чтобы выстроить этот архив, мы обязаны знать, что такое витамины, какие бывают группы витаминов, фармакокинетику и фармакодинамику, какой витамин на что влияет и зачем нам это надо. То есть это огромное количество знаний о работе собственного организма.
Сейчас мы по факту чаще всего не знаем, как работает наше мышление, наш организм. Мы думаем одно, делаем другое, чувствуем третье, хотим четвертого, то есть не мы направляем нашу жизнь, а она случается с нами. Случайность и есть мера нашего незнания. Человек сам не понимает своих целей, у него не построена четкая система ценностей в голове.
— И как концептуальное мышление может помочь с этим хаосом справиться?
— В нашем организме две системы, биологическая и социальная. Познать свою первую систему (животная, инстинктивная, эмоциональная) мы можем только за счет второй сигнальной системы, которая является системой слов. Когда мы весь комплекс наших сенсорных ощущений кодируем в одно слово «счастье», это обобщение. А мозг не может оперировать обобщением. Услышав «хочу быть счастливой», он пытается проанализировать: «Мне что надо сейчас сделать? Эндорфинов скинуть или адреналина закинуть? Как мне согласовать работу всех систем, чтобы получить состояние «счастье»?»
Для счастья мозгу надо прописать инструкции, причем моторные, которые он сможет выполнить.
Наша задача — перерабатывать наши сенсорные ощущения в целенаправленные моторные акты по достижении поставленной цели. В таком случае мы обретаем конгруэнтность между мыслями, эмоциями, чувствами. Собственно задача моего курса — научить человека согласованно мыслить, чувствовать, действовать, и чтобы это приводило к эффективному результату.
— Вам самой понимание нейрофизиологических процессов помогло в жизни? Знаю, что у вас трое детей, вы при этом отвечаете за исследования в компании PDTR Global AG, преподаете, работаете с пациентами, а еще и как венчурный инвестор поддерживаете биотех-стартапы…
— Практически 90% того, о чем я говорю, подтверждено научными статьями. При этом я говорю и по собственному опыту, то есть я так живу. И мои дети (16, 18 лет и 21 год) воспитаны в этой системе. То есть я стараюсь, чтобы в их головах было как можно меньше мусора, чтобы они жили в фактической реальности. Мне очень помогли системные знания о работе собственного мозга. Нервная система работает по определенным законам, и если им следовать, то можно значительно снизить стресс, научиться использовать «тревогу» себе на благо и повысить качество психической жизни. В нашей семье всем интересно жить, у каждого есть цели и задачи, и мы получаем удовольствие от собственной эффективности. Это не говорит о том, что мы идеальные, просто мы адаптированы к неопределенности и учимся с ней работать.
— Вот тут всем родителям, думаю, интересно. Можете подробнее рассказать как именно?
— Я развиваю у них исследовательское поведение: им интересно жить, интересно разбирать механизмы, интересно узнавать. Они трудоспособны и готовы учиться, а это означает, что они умеют концентрировать внимание, извлекать из информации смысловые комплексы, которые могут интегрировать. Основное качество, которое, как мне кажется, удалось наработать у детей, — удовольствие от собственной эффективности и своевременное обновление их моделей реальности. Они знают, что ошибка — это сигнал к обновлению и обучению.
Я обучаю их естественным наукам: биологии, нейрофизиологии, биохимии. Помимо этого, все они умеют программировать. Считаю, что это необходимо, чтобы у человека выстроилась пронаучная концептуальная система, потому что она дает возможность оперировать фактами. Если знаешь, как работает механизм, можно им управлять. Я считаю, что ребенок не должен ждать 18 лет, чтобы «выбирать», куда же ему идти дальше. Если иметь целый набор полезных навыков к этому возрасту, то есть чувство уверенности в собственных силах и возможностях. Мозгу необходимы системные связанные данные, чтобы он смог их обрабатывать и интегрировать новую информацию.
В нейродидактике мы не создаем протоколы «как надо», условно «10 шагов к счастью», а работаем с осознанием: в процессе понимания механизма, как что-то работает, мозг реально перестраивает нейронные связи. И человек корректирует свою модель реальности, свое содержание, у него простраиваются новые связи, которые более системны и ему более понятны. И в таком случае мозгу гораздо проще скоординировать работу всех своих систем. Соответственно, то, чего человек боялся раньше, не вызывает у него страха, он спокойно с этим работает. Надо уметь правильно бояться.
— И как это помогает в ситуации неопределенности быстрее адаптироваться?
— Вокруг нас происходит огромное количество процессов. Какие-то из них на нас влияют, и мы можем проследить эти влияния, какие-то вне поля нашего зрения. Автоматически мозг при стрессе выбирает защитное поведение. Когда мы умеем наблюдать и работать с режимами внимания, мы можем осознанно переключиться в более оптимальный режим исследования. Если ребенку, идущему на экзамен, говорят, что все отлично и он все знает, надо расслабиться, во время экзамена концентрация падает. Мне надо ясно осознавать, что я могу сделать что-то неправильно. Это моментально повысит внимательность.
— Как ваша методика может помочь бизнесменам справиться с ситуацией стресса?
— Я занимаюсь бизнесом уже более 20 лет. В бизнесе мы устаем прежде всего от себя, а не от самого бизнеса. Один из частых вопросов успешного предпринимателя на каком-то кризисном этапе: «А зачем мне это все: борьба, постоянные проблемы, сопротивление?» — возникает временное ощущение бессмысленности процесса, потеря интереса и, как следствие, психическое истощение. И это как раз сигнал, что пора обновлять собственную модель реальности, потому что где-то в системе ценностей есть скрытое противоречие.
Если человек свободно себя чувствует на уровне эмоций, мыслей, ощущений и у него это все конгруэнтно, его эффективность повышается в разы. Стресс есть всегда, потому что стресс — это просто реакция на задачу, на новизну. Но не будет патологического стресса, который задействует регуляторные системы, которые доводят тебя до износа.
Устают бизнесмены только от того, что не умеют работать с собственным вниманием, тратят его на ненужное, а ресурс внимания ограничен, это как у компьютера рабочая память.
Если половину этого ресурса отняли негативные переживания, новую информацию вы просто не в состоянии обрабатывать, вы не можете сконцентрироваться и увидеть большую картинку — все сжимается до одной конкретной эмоции: у меня нет больше сил, я устал. Когда ум ясный, неопределенность — шанс очень многое перестроить, переосмыслить, переделать, осознать, что статичная конструкция «мой бизнес» требует обновления. Мы учим жить в динамической системе, постоянно обновлять свою модель реальности.
Исследовательский режим — это совместная работа передней и задней части коры мозга. Это состояние потока: мы меньше устаем, можем концентрироваться и оптимально себя чувствуем с точки зрения физиологии.
— То, что курс и книга выходят именно сейчас, связано с тем, что есть на это запрос? Андрей Курпатов, насколько я знаю, занимается лабораторией по нейронаукам в «Сбере».
— Мы с ним дружим, и на меня Андрей Владимирович повлиял сильно. Благодаря ему у меня и родился мой концепт. Он в России создал первую школу мышления и обучает людей именно тем процессам и тем механизмам, которые у нас потеряны, потому что мы действуем на автомате в режиме постоянного подражания.
— Трансформировать себя трудно, и работа эта долгая, требует много времени. Как замотивировать себя что-то поменять?
— Процесс обучения действительно постоянный, как любое мастерство, любая практика. Вопрос мотивации — очень классный вопрос. Один из действенных способов — осознанный страх. В моем случае это был страх за детей. Моя задача как взрослой особи — научить их выживать в этом мире. А что я им могу передать, если сама не понимаю. Чтобы в чем-то разобраться, мне постоянно нужны другие люди. Чтобы узнать, как работает их организм, мне надо бежать к врачу, как работает их мозг, — к психологу, а за решением экзистенциальных вопросов — к коучу. Слишком сильная зависимость от чужих мнений. И как я могу формировать детскую концептуальную систему, когда моя собственная не сформирована? Мой инстинкт родителя сильно развит, и для меня необходимость подготовить детей к жизни в нарастающем хаосе стала в свое время серьезной мотивацией.
Я еще и чувствую ответственность: привела ребенка в квартиру, в которой бардак. Это квест серьезный для следующего поколения, поэтому им в интернете комфортнее, там в игре есть правила, ему ясно, что он там делает, за что будет награда, он получает виртуальное удовлетворение от этой согласованности. А в реальности все не так, и у него начинает работать инстинктивный центр выживания, он основан на защитной реакции: скандалы, агрессия, раздражение. У нас у всех драка, конкуренция, и мы все время боимся чего-то не успеть, даже если во все списки и рейтинги уже попали.
Эта паранойя парализует мышление и не дает человеку осознать, а чего он хочет. В Европе сейчас каждый третий страдает психическими расстройствами. Я считаю, это огромная угроза. В такой работе над собственным содержанием сознания самое главное — начать, в процессе возникает эмоция интереса, любопытства, захочется исследовать и открывать все больше и больше тайн и скрытых состояний собственной психики.
— Кажется, мы часто просто боимся сказать себе правду.
— Мозг стремится экономить энергию, поэтому первый выбор — это инерция, автоматические протоколы, и человек становится рабом накатанных путей, шаблонов и автоматизмов. И выбор — измениться — не для всех, это требует энергетических затрат, тренировки направленного внимания. Кто-то предпочтет оставаться вечно уставшим, раздраженным, недовольным жизнью, жить без проявления своей сущности. А кто-то меняется. И тут рождается творчество.
Меняться и менять поле деятельности нестрашно. У меня в планах искусственный интеллект — я изучаю в институте математику, программирование. Мультидисциплинарность — важная для современного мира история. Раньше науки были жестко дифференцированы, сейчас идет интеграция, и, конечно, одного образования не хватает. Мультидисциплинарность помогает, когда ты можешь собирать свою рабочую модель из нескольких областей, тебе становится доступно несколько уровней, это расширяет диапазон видения. Мир делится сегодня на тех, кто знает, как работает мозг, и на тех, кому до этого нет дела. Первые чаще управляют вторыми.
Правду мы не говорим, потому что жизнь в социуме всегда требовала «казаться», а не «быть» и поворачиваться к миру только «светлой стороной». Нам запрещено быть «плохими»: «слабыми», «эмоциональными», «лицемерными», «жестокими» и т. д. Но в переводе на нейроязык все эти термины имеют нейрофизиологическую и нейробиологическую причину. Понимая свои биологические генетически обусловленные настройки, механизмы эмоций, условность социальной реальности, мы можем трансформировать свои «негативные» проявления в мощный энергетический ресурс, который будет работать на пользу.
Более подробно с онлайн-курсом «Введение в нейрофизиологию концептуального мышления» можно ознакомиться на сайте.
*На правах рекламы
18+