За время, прошедшее после распада СССР, история Армении вместила в себя множество событий. Две войны за Нагорный Карабах, не считая многочисленных вооруженных инцидентов, смену власти в результате выборов, «бархатного переворота» и «бархатной революции», регулярные протесты оппозиции против фальсификаций при подведении итогов голосования. При этом нередко власть и оппозиционеры менялись местами, а бывшие президенты требовали ухода действующих руководителей. Протесты — неотъемлемая часть армянской общественно-политической жизни. Более того, во многом они стали конституирующей основой самой постсоветской армянской государственности, ведь массовые выступления в поддержку самоопределения Карабаха в конце 1980-х годов воспитали для страны новых лидеров, сменивших у руля представителей партийно-советской номенклатуры.
Сейчас, с началом очередного всплеска протестной активности в Армении, эксперты заговорили о «военном перевороте», который стал бы уникальным случаем в постсоветской практике. Но можно ли делать обобщающие выводы на основе эмоциональной оценки ситуации, данной премьером Николом Пашиняном? Достаточно ли одного заявления руководства Генштаба Армении во главе с Оником Гаспаряном о необходимости ухода в отставку премьер-министра, чтобы квалифицировать эти действия как военный переворот? И так ли уникально вмешательство армянских военных во внутренние процессы в стране, как об этом сейчас говорят?
В шесть часов вечера после войны: как изменит Армению поражение в Карабахе
Армия и политики
На первый взгляд, выступление Генерального штаба в поддержку оппозиционных требований — событие экстраординарное. Но оценивать его надо, исходя не из неких «идеальных типов» государственного устройства, а на основе уникального политического опыта Армении. Сегодня лидером объединенной армянской оппозиции является Вазген Манукян, легендарный отец-основатель комитета «Карабах», первый премьер республики. В 1992-1993 годах он был министром национальной обороны. Будучи человеком гражданским, кандидатом физико-математических наук, он стоял у истоков создания армии постсоветской Армении, которая смогла обеспечить перелом в первой карабахской войне. Это и стало его лучшей аттестацией для выдвижения в спасители страны после тяжелого военного поражения в ноябре 2020 года. К слову сказать, в ходе осенней войны именно Манукян требовал передачи власти военным и отставки Пашиняна.
Путь к независимости для Армении был трудным, зарифмованным с карабахским конфликтом и блокадой. Надо ли объяснять, насколько важен «человек с ружьем» для республики.
Второй президент Армении (1998-2008 годы) Роберт Кочарян во время войны в Карабахе возглавлял Госкомитет обороны (реплика сталинского ГКО), что и помогло ему занять первый пост в Ереване. Его преемник, Серж Саргсян, успел побывать во главе большинства силовых ведомств. С поста министра обороны он ушел на должность премьера, чтобы затем быть избранным президентом.
Неприятие Пашиняна «бывшими» имеет не только политическое, но и эстетическое измерение. Он стал первым руководителем Армении, не воевавшим в Карабахе, не связанным карьерно с ним. Во многом именно это предопределило воинственную риторику Пашиняна. Ему в отличие от Кочаряна или Саргсяна надо было доказывать «городу и миру» свой патриотизм. И это ужесточение риторики способствовало «разморозке» застарелого армяно-азербайджанского противостояния, имевшей и для премьера, и для страны в целом трагические последствия.
Политизация силы
В истории Армении уже были примеры, когда силовые структуры так или иначе вмешивались во внутреннюю политику. Первый президент Левон Тер-Петросян ушел в отставку под давлением ближайшего окружения, в том числе главы Министерства внутренних дел и нацбезопасности Сержа Саргсяна и министра обороны Вазгена Саркисяна. Предложенное Тер-Петросяном компромиссное решение проблемы Карабаха не было поддержано армянской элитой, и не в последнюю очередь силовиками.
Другой пример — трагедия октября 1999 года (нападение террористов на парламент Армении). Через несколько месяцев после этого в отставку с понижением в звании ушел министр обороны Вагаршак Арутюнян. В той истории многое до сих пор неясно. Но очевидно, что руководитель военного ведомства воспринимался тогдашним президентом Кочаряном как лицо нелояльное. По иронии судьбы сегодня во главе армянского Министерства обороны тот же Арутюнян. Новая власть вернула ему звание и высокую должность. И сейчас в отличие от начальника Генштаба министр сохранил лояльность Пашиняну и высказался против политизации армии.
Ненужная война: почему Баку и Ереван не уклонились от вооруженного конфликта
Вернемся, однако же, в 1999 год. Одним из тех, кто пал от пуль террористов в парламенте, был ставший к тому времени премьером Саркисян. Одним из важнейших этапов на его пути было создание союза добровольцев «Еркрапа», ставшего интересным опытом формирования структур военно-гражданского общества. После смерти Саркисян был избран пожизненным руководителем «Еркрапы», а в 2008 году этот союз стал полем политического противостояния между властями и оппозицией в ходе президентских выборов. «Изюминкой» же в данном случае было то, что руководили союзом действующие военные, занимавшие посты в Министерстве обороны.
В той борьбе выиграла действующая власть. Но и сегодня день 1 марта 2008 года в Армении называют «кровавой субботой». И до сих пор между участниками этой драмы не утихает спор, в какой степени армянские военные были вовлечены в уличное противостояние и установление режима ЧП. Ясно одно: армию пытались вовлечь во внутренние процессы. И не случайно, став премьер-министром, Никол Пашинян (сам участник уличных протестов 2008 года) сразу же поставил во главе союза «Еркрапа» лояльных себе людей.
Без простых рецептов
В этом контексте события февраля 2021 года уже не выглядят чем-то уникальным. Разве что действия Гаспаряна и его команды носили публичный характер. Но они не повлекли за собой захват ключевых государственных объектов, арест или интернирование премьера и правительственных чиновников, включая министра обороны, сохранившего лояльность Пашиняну. Скорее заявление Генштаба имело юридические последствия, обострив противоречия между правовым и политическим измерением нынешнего кризиса. Конституция Армении принималась в условиях, когда коллизии между президентом, премьером и армией отсутствовали в политической повестке дня. Сегодня Пашинян имеет парламентское большинство и утвержденное им правительство. Все это соответствует формальным нормам, но проблема в том, что политическая ситуация в стране после осенней войны кардинально изменилась.
Пашинян стал первым лидером страны, бесспорно и масштабно проигравшим в Карабахе. Саргсяну могли простить утрату разоренных и пустующих земель во время «четырехдневной войны» 2016 года, хотя эти события и стали важным вкладом в его досрочную отставку в апреле 2018-го. Простить могли и идеи компромиссов, которые все армянские лидеры так или иначе обсуждали. Но одно дело — говорить за закрытыми дверями про уход из оккупированных районов вокруг бывшей автономной области, и другое — подписать официальную бумагу после утраты Шуши и Гадрута.
Внутреннее преображение: изменит ли Армения постсоветский мир
И все же основная проблема в сегодняшней Армении — не конфликт между военными и гражданскими, классика для латиноамериканских или африканских сюжетов. Один генерал не доверяет Пашиняну, а другой призывает не вмешивать военных во внутренние дела. Но почему начальник Генштаба признается персоной, представляющей вооруженные силы, а министру обороны мы в таком праве отказываем?
В армянском обществе есть понимание, что воспоминаниями о прошлых победах будущего не создать. И тяжелое поражение не заговорить. Есть также разочарование и растерянность, поиск пресловутого «наименьшего зла». Ведь завтра критикам Пашиняна, если они одержат верх, придется что-то делать с карабахским урегулированием, демаркацией новой линии армяно-азербайджанской границы, социально-экономической и санитарно-эпидемиологической ситуацией, брать на себя ответственность за страну, радикально изменившуюся после поражения в войне. Простых рецептов здесь, похоже, нет. Ни у генералов, ни у гражданских лиц.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции