Долгосрочные экономические и социальные последствия пандемии могут быть очень серьезными. Во всем мире резко сократились доходы населения. По оценкам Всемирного банка, в 2020 году из-за пандемии от 88 до 115 млн человек оказались в условиях крайней нищеты (то есть вынуждены были жить не более чем на $1,9 в день). В 2021 году их число может вырасти до 150 млн.
Глубина и скорость падения реальных доходов столь велики, что даже в развитых странах существующие меры социальной поддержки не справляются с новыми задачами.
Кудрин заявил о победе России над крайней нищетой
Ошибки исключения
Тревожная тенденция не обошла и Россию. Сообщения СМИ, опросы и исследования говорят о росте уровня бедности. Если ситуация продолжит ухудшаться, правительству будет трудно достичь национальной цели развития — к 2030 году снизить долю бедного населения вдвое по сравнению с 2017 годом. Уже и президент России обратил внимание на сложившуюся ситуацию, когда людям порой не хватает даже на еду.
В 2000-2013 годах снижению бедности в России способствовал экономический рост и поэтапное увеличение пенсий. Начавшийся в 2014 году кризис приостановил эту тенденцию. Еще в 2018 году на федеральном уровне признали необходимость дополнительных механизмов по борьбе с бедностью, поскольку существующие исчерпали себя. Пандемия только усилила актуальность этой задачи.
Сейчас в России те или иные виды социальной поддержки получает около 65% населения, при этом около 16% бедных не охвачены социальными программами вообще. На региональном уровне эти «ошибки исключения» могут быть еще заметнее. Так, по данным выборочного обследования в Республике Коми, 25% бедного населения было исключено из системы социальной помощи. Проблема вызвана историческими особенностями развития системы, а также несовершенством применяемых механизмов проверки нуждаемости. Сейчас граждане должны заранее знать о тех или иных видах помощи, чтобы обратиться за их получением. Между тем возможности информационных технологий уже позволяют органам соцзащиты самим определить, что семья нуждается в поддержке, и помочь ей в оформлении положенных льгот и выплат. Всемирный банк, например, имеет опыт построения таких систем прямого реагирования на основе big data, с помощью математических моделей, которые вычисляют уровень уязвимости домохозяйства.
Премьер и нищета: как Михаил Мишустин будет бороться с бедностью
Антикризисное пособие
Общим же решением проблемы, на наш взгляд, может стать внедрение программы минимального дохода, которая объединит денежные выплаты получателям с другими инструментами, прежде всего обеспечивающими мотивацию к труду. Состояние крайней бедности часто становится ловушкой, поскольку не позволяет трудоспособным членам семьи поддерживать и тем более повышать свои профессиональные навыки. Поэтому нужно помочь бедной семье в составлении плана достижения самообеспечения. При этом ежемесячные выплаты должны обеспечивать прожиточный минимум каждому члену семьи.
Такую программу, основанную на оценке нуждаемости по доходам и активам семьи, можно достаточно быстро развернуть в национальном масштабе. Положительный опыт есть как в странах Западной Европы, так и в крупных растущих экономиках, таких как Китай. Например, Испания отреагировала на падение уровня жизни из-за пандемии внедрением программы минимального дохода, охватившей 5% наименее обеспеченного населения. В Китае после кризиса 2008 года минимальным гарантированным доходом были дополнительно охвачены 62 млн человек. Стоимость такой программы может меняться в зависимости от ее дизайна или стадии экономического цикла.
Внедрение подобного механизма снизит риск того, что российские граждане окажутся уязвимыми во время экономического кризиса. Кроме того, как показывают исследования экономистов, расходы по таким программам имеют высокий мультипликативный эффект (на уровне или даже выше расходов на инфраструктуру), что позволяет рассматривать минимальный доход как антикризисную меру, способствующую восстановлению экономического роста.
Например, после глобального кризиса 2008-2009 годов стало ясно, что поддержка бедных семей и их возвращение на рынок труда могут эффективно стимулировать внутреннее потребление. Большая часть полученных домохозяйствами социальных выплат остается в местной экономике, создавая дополнительные рабочие места и доходы и уменьшая уровень безработицы. Понятно, что бедные семьи тратят полученные выплаты на продукцию местного производства. Причем социальные выплаты автоматически повышаются в наиболее пострадавших регионах, что ускоряет восстановление экономики. Исследования показали, что, например, в Мексике $1 адресных социальных выплат генерировал $2,7 доходов для экономики депрессивных штатов, тогда как в США схожие социальные выплаты давали дополнительно $1,61-$1,74. Эффект от вложений в инфраструктуру оказался менее впечатляющим ($1,57 дополнительно).
Исследования не подтвердили опасений, что гарантированный доход снизит мотивацию к труду и стимулирует иждивенческие настроения. Особенно если не отменять выплаты сразу после восстановления доходов семьи, как это делают во Франции в рамках программы Revenu de Solidarité Active (rSa) (программа выплаты тем, чей заработок не достигает прожиточного минимума. — Forbes). На каждый дополнительный евро, заработанный получающим помощь домохозяйством, выплаты в рамках программы снижаются только на 38 евроцентов.
Вирус против бедных: как пандемия повлияла на социальное неравенство в России
Гибкая помощь
В России ввести механизм минимального дохода можно на основе уже существующей программы социального контракта. Она также подразумевает поддержку граждан в их попытках вернуться на рынок труда. Однако ключевое отличие социального контракта в том, что он не обеспечивает гражданам выплаты в размере прожиточного минимума и, таким образом, не гарантирует сохранения минимальных стандартов уровня жизни. Для этого нужны единые федеральные стандарты, гарантирующие базовый набор услуг вне зависимости от региона проживания. В свою очередь, программа минимального дохода могла бы адресно реагировать на экономический шок, минимизируя его влияние на уязвимые группы населения, а в периоды экономического роста и повышения благосостояния граждан социальные расходы автоматически сокращались бы. Согласно результатам экономического моделирования, проведенного Всемирным банком на основе данных Росстата, стоимость внедрения подобной программы составляет около 250 млрд рублей (0,3% от ВВП), что в будущем позволит сократить масштаб бедности примерно на 60%.
Сейчас Россия расходует порядка 3,2% ВВП на социальные пособия по сравнению с 2,2% в странах Восточной Европы и Центральной Азии, и достижения в снижении бедности не так велики, как могли бы быть, из-за меньшей адресности таких расходов. Внедрение современной программы социальной поддержки могло бы повысить эффективность государственных расходов на эти цели.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции