Индульгенция на насилие: что стоит за историями Егора Жукова и Алексея Навального

Поступление в магистратуру ВШЭ «экстремиста» Егора Жукова было успешно, хотя и не очень изящно, сорвано. На следующий день Егор был жесточайшим образом избит двумя подонками.

Рынок убийств, отравлений, избиений, провокаций, заказных уголовных и гражданских дел, дезинформации, хакинга и троллинга стал одним из самых динамичных и быстрорастущих в российской «экономике». Трудно сказать, какая его часть функционирует на деньги налогоплательщиков, но, судя по тому, что на этом рынке действуют прежде всего спецслужбы и аффилированные с ними «патриотически настроенные» граждане, дорогие россияне порой платят за эти активные операции из своего кармана. В том числе, вероятно, и за отравление Алексея Навального и избиение Егора Жукова.

Последние события показывают, что рынок стремительно разрастается. В результате молодым, образованным, активным, неравнодушным людям жить в России становится небезопасно. Государство после таких кейсов всегда может развести руками и в лучшем случае вяло возбудить уголовное дело, которое никогда не будет до конца расследовано. Рынок отравлений, избиений и провокаций — это государственно-частное партнерство, и государство не заинтересовано в том, чтобы показывать всем теневую механику его работы. Государство (как и «власть», и «силовики», и Кремль) — понятие безбрежное. Выяснить, какая часть этой власти, на каком уровне и по согласованию с кем или без согласования затевает тот или иной акт травли свободомыслящих граждан, как правило, невозможно.

С другой стороны, у такого устройства рынка насилия есть и отрицательные стороны — главным образом пиар-составляющая. Индульгенция на насилие — не слишком дальновидная стратегия. Даже если среднее звено системы уверено, что избив, убив или дискредитировав, оно приносит в зубах подарок верхнему звену, — которое изначально не было в курсе — все шишки и подозрения валятся на Кремль. «Он заказал, — говорит общественное мнение, — ему выгодно».

Правда же в том, что Кремль построил эту систему вседозволенности репрессивных органов — государственных или частных, но работающих на государство. А значит, тем самым создал благоприятный «инвестиционный климат» на рынке отданных на аутсорсинг отравлений и избиений. В той же логике работают «кремлевский повар» и «вагнеровцы», к которым формально государство не имеет отношения.

Каким должно быть давление на ВШЭ, чтобы было сделано все для изгнания Егора Жукова из университета (позиция университета изложена здесь. — Forbes)! И это изгнание словно бы дополнительно маркировало его как допустимую жертву. На спине Егора, как сказал бы Исаак Бабель, «мишень зажглась». И очередной «выстрел» не заставил себя ждать.

Страшно об этом говорить, но Егор Жуков должен с осторожностью «пить чай»: омерзительная машина настроена против него, окружает со всех сторон и вряд ли оставит в покое. Такова логика этого рынка. Такова логика саморазвития авторитарного режима — он становится все более жестоким. Задней передачи у него уже нет. Отказала.

Гражданские ведомства пытаются маргинализировать свободомыслящих людей. Тем приходится выстраивать параллельные институты, например Свободный университет, как это сделали изгнанные из «Вышки» преподаватели. Правоохранительные органы стараются выжечь клейма на несогласных — на них заводят уголовные дела, их допрашивают, у них проходят обыски, в какой-то момент доходит и до обвинительных приговоров. Силовые органы, аффилированные с рынком провокаций, избивают, отравляют. Обыкновенный авторитаризм.

С осени 2018 года, согласно данным «Левада-Центра», резко выросли страхи произвола и беззакония властей и политических репрессий. В 2019 и 2020 годах эти показатели оставались на столь же высоком уровне. Страх произвола властей вообще находится на третьем месте после боязни болезней близких и мировой войны. Это массовые настроения, выявляемые количественными всероссийскими опросами.

Разумеется, концентрация этого страха в продвинутых слоях еще более значительная. А уж те, кто ведет себя независимо, прекрасно понимают, что находятся под постоянным прессингом властей и аутсорсеров-провокаторов. Отныне они еще и превращены в движущиеся мишени.

В этих акциях смешалось все: и месть активистам, и желание запугать гражданское общество — тех, кто уже вовлечен в гражданскую (которую часто ошибочно называют оппозиционной) активность, и тех, кто сочувствует несогласным и свободомыслящим. Политический режим играет в открытую: он перестал стесняться провокационных акций и не испытывает неловкости, когда врет в лицо всему миру, что не знает, кто стоит за отравлениями и избиениями.

«Политический режим» в этом контексте — не слишком расплывчатый термин. Те, кто организует акции подавления и устрашения, исполняет их, покрывает их и создает атмосферу ненависти и безнаказанности организаторов и исполнителей, несут ответственность за происходящее в равной мере. Авторитаризм — это коллективная вина и солидарная ответственность.

Егора избили не только два отморозка. Это сделал политический режим, ответственный за то, что произошло с очень молодым и талантливым человеком. Как и за то, что произошло с Алексеем Навальным.

Молчание высшей власти по поводу таких историй может быть расценено рынком только одним образом: как поощрение и одобрение.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции