Национализация в России, поражение США и победа тоталитаризма: как пандемия перевернет современный мир
Разразившийся в 2020 году «корона-кризис» поставил под сомнение все, чем гордилось человечество в конце ХХ — начале ХХI века, отметил декан экономического факультета Московского государственного университета Александр Аузан в ходе организованной РАНХиГС дискуссии «Влияние эпидемиологического кризиса на экономическое развитие». Это и качество науки, ведь лекарство от вируса до сих пор не разработано, и способность здравоохранения справляться с эпидемиями, и преимущества глобализации, и даже эффективность демократических режимов в сравнении с авторитарными — ведь демократия в самой богатой стране мира, США, не смогла выйти на консолидацию в условиях несомненной внешней угрозы.
Почему методы Китая — принуждение и слежка — оказались эффективнее в борьбе с пандемией, что это значит для будущего других стран, с какими вызовами столкнулись экономики США и России в ходе нового кризиса и как изменится их глобальная роль в будущем, обсудили ведущие экономисты России и США. Участники дискуссии высказывали собственные взгляды, которые могут не отражать точку зрения тех институтов, которые они представляли.
Риски России: потеря нефтяной ренты и сокращение частного сектора
Заболеваемость в России все еще снижается не так быстро, как хотелось бы, признал помощник председателя правительства России Георгий Идрисов. Власти, по его мнению, сумели эффективно воспользоваться данными, собираемыми различными ведомствами, чтобы противостоять эпидемии. На основе агрегированной статистики можно уверенно говорить, что Россия справляется с пандемией лучше многих других стран, заявил Идрисов: «Об этом говорит и низкая летальность, и высокий уровень адресной поддержки людей, высокая скорость восстановления экономики и социальной сферы». В частности, по его словам, сейчас очень активно восстанавливается сектор услуг.
Антикризисная политика правительства в целом справляется со своими задачами, согласился Кудрин. Но с учетом падения этого года средний темп роста российского ВВП за 10 лет составит всего 1% в год. Это значит, что проблема экономического роста не только в пандеми — нужны структурные реформы.
Один из ключевых вызовов для российской экономики на ближайшие 10-20 лет — зависимость от нефтяной ренты, считает Кудрин. В этом году волатильность цен на нефть достигла новых масштабов, цена некоторых контрактов была отрицательной, напомнил он. Мир может стоять на пороге изменения роли нефти в мировой экономике, опасается Кудрин, поэтому Россия должна решительнее развивать другие, несырьевые отрасли экономики. Может быть Россия и не будет добывать меньше нефти, но рента, которую она получает с ее продажи, может сократиться — нефть станет обычным товаром, с обычной рентабельностью, и добывать ее будет уже не так интересно, допускает Кудрин.
Также пандемия обострила риск национализации ряда российских компаний, особенно от нее пострадавших — в частности, авиакомпаний и ряда других, которым будет трудно выжить без господдержки, продолжил Кудрин: поддерживая такие бизнесы, государство часто входит в их капитал. Между тем, доля госсектора в экономике и так за последние 20 лет выросла до 46-48% ВВП. Хотелось бы преодолеть этот риск и способствовать развитию частного сектора, подчеркнул Кудрин. Так, в ближайшие годы нужны решительные меры по поддержке малого и среднего бизнеса, сказал он.
Еще одна проблема России — отставание в производительности (от Европы — в два раза), для преодоления которого России необходима цифровизация производства, продолжил Кудрин. В ходе пандемии серьезно «выстрелили» цифровые экономики и онлайн-торговля — в том числе в России, но трендом это пока не стало. Сохраняются и другие риски: отсталое качество государственного регулирования в ряде отраслей, недостаточные расходы на здравоохранение и образование.
Два социальных контракта, которые в последние 20 лет существовали между обществом и властью в России, истекли, отметил Аузан. Первый, «потребительский», когда граждане готовы были поступиться политическими возможностями в обмен на потребительское благосостояние, просуществовал примерно до 2011 года, второй, «геополитический», когда доходы населения шли вниз, а поддержка власти была высокой — с 2014 по 2018-й. В обществе возник кризис доверия к власти. Сейчас формируется новый социальный контракт — «социал-демократия без демократии», считает Аузан: он знаменует ориентацию на население с доходами ниже средних и поворот в сторону перераспределения налогов. В последней редакции указа президента России Владимира Путина о национальных целях остались социальные цели, и не осталось цели экономической, подчеркнул он: экономика в России теперь служит социальным целям.
Риски США: политический и социальный раскол
США сейчас переживают масштабный экономический спад, отметил профессор Колумбийского университета Джеффри Сакс. Его поддержал коллега из Бостонского университета Лоуренс Котликофф: по его словам, крушение американской экономики более серьезно, чем в 2008 году, и вскоре это станет очевидно для всех. Пятая часть компаний по итогам пандемии обанкротится, по сути, они уже мертвы, в частности — малые компании в розничной торговле и туризме, оценил Котликофф.
Из-за провалов в государственной политике США не смогли сдержать распространение пандемии, посетовал Сакс: в стране ежедневно умирает около 1000 человек, а всего погибло около 160 000. Ответственность за ситуацию с коронавирусом президент страны Дональд Трамп переложил на руководителей штатов, а те осознают, насколько положение стало опасно для их карьеры, лишь когда умирает достаточное количество людей, сказал Котликофф. Но чтобы заставить американцев соблюдать правила социального дистанцирования, по его мнению, нужно решение федерального руководства.
В чем состоит логика политических и экономических решений Трампа, сказать сложно, отметил Сакс: президент был против локдаунов, хотел, чтобы бизнес как можно скорее возобновил работу, школы и институты открылись, а политический процесс продолжился. Сейчас в стране нет национальной политики по сдерживанию эпидемии, и пока Трамп — президент США, не будет, считает он. Штаты сейчас напоминают Бразилию, рассуждает Сакс: растущий уровень неравенства, популизм, отсутствие какого-либо сдерживания эпидемии, смертность среди бедного населения гораздо выше, чем среди богатых белых. Кроме того, Трамп и его союзники пытаются начать холодную войну с Китаем, и рассчитывают, что Россия выступит в этой войне на их стороне, что сомнительно, добавил Сакс.
Поэтому будущее США зависит от политики, а именно выборов, продолжил эксперт. Страна расколота политически: по его оценке, 40-45% населения поддерживают действующего президента Дональда Трампа, 55-60% выступают против, а шансы на победу у Трампа и его конкурента от демократов Джо Байдена составляют 50 на 50.
Кроме того, пандемия коронавируса обострила неравенство в США: экономика страны перешла в онлайн, что усилило позиции таких компаний, как Amazon, Apple, Google, Facebook, перечислил Сакс. Глава Amazon Джефф Безос сейчас зарабатывает огромные деньги — слишком большие для одного человека, вместе с Цукербергом, Гейтсом и прочими, добавил он.
Котликофф считает, что Китай в ближайшем будущем станет главной экономикой мира: именно там, а также в странах Африки, в Индии, и на Ближнем Востоке ожидается существенный экономический рост, туда и сместится экономический полюс. США же станут второстепенной экономической державой, как и Россия — на их экономики будет приходиться не более 5% глобального ВВП, оценивает экономист.
Трамп в каком-то смысле подтвердил прочность американской институциональной системы, доказав, что попадание в нее ядерной бомбы ее все-таки не убило, поспорил Аузан. БОльшие риски, с его точки зрения, представляют процессы, связанные с новой этикой: великие революции всегда были связаны с обнулением истории. Технологические революции расшатывают систему и увеличивают неравенство, при том, что у людей, вышедших с карантина, обострились представления о том, что такое хорошо, а что плохо.
Как пандемия вернула спрос на тоталитаризм
В последние 30 лет в мире привыкли жить в диапазоне от автократии до демократии, а тоталитаризм считать историческим исключением ХХ века, отметил Аузан. Но теперь тоталитарный режим перестал быть исключением. Например, Китай в условиях «коронакризиса» предложил готовую модель управления, сочетающую средства насилия с цифровыми технологиями, и она оказалась достаточно эффективной. Главным ограничением тоталитаризма всегда были высокие издержки слежки за подданными режима, а цифровые технологии это ограничение сняли, подчеркнул Аузан.
С другой стороны, есть и некоторые признаки становления интернет-гражданского общества, но пока больше в виде виртуальных связей, позволяющих проводить перформансы и флешмобы, а не реальной альтернативы, продолжил он. По сути, альтернативой остается только Швеция, которая заявила, что не отступит от своих ценностей и свобод даже в условиях эпидемии, считает Аузан.
В то же время следует признать, что Китай очень эффективно сдерживал пандемию, и это настоящее достижение, хотя риск полного подчинения государству, которое за всем наблюдает, вполне вероятен, отметил Сакс. Он также упомянул, что технологическая индустрия в США становится все более милитаризированной. В понедельник стало известно, что Илон Маск и его компания SpaceX подписали крупный контракт на с Пентагоном, сотрудничать с которым хотят также Amazon, Google и его компания Alphabet.
Кудрин заявил, что верит, что цифровые технологии дадут больше возможностей прямой демократии, прямого голосования по ряду вопросов, исключающего фальсификации, и что такие технологии могут частично заменить ослабевающие традиционные демократические институты.
Воспользуется ли государство новыми технологическими возможностями проникновения в частную жизнь в интересах монополий, будет ли человек защищен — вопрос, который сейчас обострился, продолжил Кудрин. Такие страны, как Южная Корея, по его мнению, показали пример эффективного использования технологий во благо населения, а именно — возможность быстро отследить все контакты зараженного и локализовать его, предотвратив распространение заболевания.
Вопрос о границе доступа к персональным данным граждан — самый важный управленческий вызов ближайшего времени и для российского правительства, считает Идрисов. Доступ к данным о его перемещениях человека, его домохозяйстве и состоянии здоровья позволяет властям оценивать эффективность как эпидемиологических мер, так и мер социальной и экономической поддержки, и быстро принимать решения: «Фактически речь идет о становлении доказательной экономической политики, когда гипотезы проверяются и тестируются практически ежедневно и на основании них принимаются решения».
Нарисованное будущее ужасает, признался ректор РАНХиГС Владимир Мау, ведь за всякой технологией стоит человек, и как бывает «политическая психиатрия», может возникнуть и «политическое здравоохранение», возможности манипуляций здесь кроются колоссальные.
.Вопрос скорее в том, ответственные или безответственные люди находятся у власти, считает Котликофф. Он рассказал о том, как будучи школьником, был по обмену в Германии, и жил в семье, чей отец служил в немецкой армии и сражался на Восточном фронте.То полагал, что худшее в нацистах — невозможность честно разговаривать со своими детьми, потому что они могли случайно проболтаться в школе. Дети часто доносили на родителей, и для слежки камеры нацистам были не нужны, подчеркнул Котликофф.