Фейк-ньюс глазами мирового правосудия: устоят ли российские штрафы в ЕСПЧ?

Россия запретила фейковые новости еще до того, как они стали мировой проблемой. В статье 51 Закона о СМИ от 1991 года предусмотрено, что журналисту запрещено распространять «слухи под видом достоверных сообщений». В прошлом году именно эта формулировка была использована, чтобы ввести административную ответственность уже и для граждан, а в этом году — новые статьи в КоАП и УК о ложных новостях в контексте эпидемии.

Россия — одна из немногих стран, где есть специальные законы против ложных новостей, и едва ли не единственная, в которой они стали активно применяться, особенно в период эпидемии коронавируса. Поскольку большинство судебных дел по этой статье в России пока еще не завершены, они не могут стать предметом рассмотрения международных органов. Но это не значит, что нельзя проанализировать, какова будет международная оценка российских наказаний на фейк-ньюс. Это можно сделать на основе тех принципов использования и ограничения свободы слова и печати, которые уже сформулированы в практике Европейского суда по правам человека.

Фейк-ньюс характеризуются именно как ложные утверждения о фактах, которые широко распространяются с помощью СМИ и социальных сетей в интернете. Баланс между свободой слова и ложными утверждениями о фактах изучался судами задолго до появления фейк-ньюс как явления. Основным делом до сих пор является решение Верховного суда США по делу «New York Times против Салливана» времен движения за гражданские права.

Газета New York Times опубликовала платную статью о борьбе афроамериканцев за гражданские права в г. Монтгомери, штат Алабама. Ряд утверждений был неточен (например, полиция не «окружала» кампус государственного колледжа Алабамы, а только присутствовала на кампусе в большом числе; Мартин Лютер Кинг был арестован не семь раз, а четыре и т. п.). Суды Алабамы удовлетворили иск полицейского комиссара к газете. Верховный суд США признал, что гарантии свободы слова по Первой поправке к Конституции США распространяются и на преувеличенные, и на неточные утверждения о фактах, а иски о защите репутации могут быть удовлетворены, только когда ложные заявления сделаны с действительным прямым умыслом (actual malice), то есть со знанием об их ложности или с «беспечным пренебрежением к правде». Такого умысла в тексте, опубликованном в New York Times, Верховный суд США не установил, признав, что газета действовала добросовестно.

«New York Times против Салливана» служит ориентиром и по эту сторону Атлантики, но в Европе статья 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не предусматривает неограниченной свободы слова. Европейский суд по правам человека проводит различие между оценочными суждениями, не требующими доказательств, и утверждениями о фактах, для которых как раз доказательства могут потребоваться. Однако их не всегда можно получить или предъявить: новость должна быть выпущена быстро, источники журналистов должны быть сохранены. Для нахождения баланса между этими целями Европейский суд по правам человека и применяет концепцию «ответственной журналистики»: журналист обязан проверить информацию, дистанцироваться от непроверенной информации, а государство — не применять чрезмерные санкции, когда этого сделано не было (и уж точно не лишать журналиста свободы).

Разумные меры по проверке истинности требуются от журналистов, когда они сообщают о фактах. В деле Europapress Holding D.O.O. против Хорватии загребский еженедельник «Глобус» опубликовал статью, содержавшую утверждения, что министр угрожал журналистке убийством, хладнокровно навел на нее пистолет, а потом сказал, что это была шутка. Однако такого эпизода не было, министр выиграл диффамационный иск. ЕСПЧ не нашел нарушения Конвенции, поскольку журнал полагался только на рассказ журналистки, которая была заинтересованной стороной, не попытался узнать версию министра, не попытался связаться с тремя другими журналистами или охранником министра, которые были в министерстве в тот день. Признавая, что «новости — скоропортящийся товар», ЕСПЧ отметил, что непроверенная информация была представлена в статье бесспорной, хотя редактор должен был сделать необходимые оговорки. Отдельно ЕСПЧ отметил, что компенсация по иску — примерно €8000 — была присуждена за счет издательской компании, а не на журналистов.

Дело кишиневской газеты «Флукс» (Flux против Молдовы №7) показывает, как журналисты смогли доказать свою добросовестность, хотя и опубликовали неточную информацию. Газета напечатала статью, в которой утверждала, что несколько депутатов коммунистической фракции парламента получили новые квартиры за счет государства. Это утверждение не было подтверждено, и депутаты выиграли гражданские иски. ЕСПЧ признал публикацию добросовестной, поскольку газета проверила, что квартиры были сданы и что другой депутат достоверно получил квартиру в том же доме. Окончательно проверить получение квартир депутатами-коммунистами за бюджетный счет не смогла даже Счетная палата по запросу других депутатов, поэтому ЕСПЧ признал, что требовать от газеты ждать результатов запроса о раскрытии информации было излишне, раз уж сами депутаты не смогли ее получить.

Когда проверка фактов невозможна, от журналиста может требоваться дистанцирование от непроверенных утверждений о фактах. В деле Чельцова против России заявительница была главным редактором газеты «Фрязинец» и ответчиком по трем удовлетворенным искам в связи со статьями во время муниципальной предвыборной кампании. В подтверждение статьи о конфликте интересов и «финансовых махинациях» в администрации главы г. Фрязино В. Ухалкина она смогла полагаться на свидетельские показания. Утверждения о нарушениях закона при регистрации прав на недвижимое имущество во второй статье были сделаны кандидатом в мэры Нягоевичем в интервью, а утверждения в третьем — в статье, оплаченной из избирательного фонда Нягоевича и обозначенной как таковая, что ЕСПЧ счел достаточным дистанцированием заявительницы.

Пока журналисты от Нью-Йорка до Фрязино боролись за определение границ допустимого в профессии, российские законы ввели административные и уголовные штрафы не только для СМИ, но и для обычных граждан, не связанных обязанностями и ответственностью журналистов. Российские нормы — и уж тем более практика их применения, которую мы уже могли наблюдать, — не обязывают ни органы обвинения, ни суды изучать контекст, реальность широкого и автоматического распространения ложных сообщений и последствия. А значит, если штрафы, вынесенные, например, за сообщения о реальных проблемах медиков в условиях эпидемии — таких как нехватка средств защиты, — не будут отменены решениями российских судов, то эти решения не выдержат проверки в Страсбурге.