В четверг Басманный суд рассмотрит вопрос о продлении ареста бывшего министра открытого правительства Михаила Абызова. Решение будет приниматься на основе документов, которые предоставят следователи. Обычно материалы для продления ареста не отличаются от первых материалов для избрания меры пресечения. Forbes удалось выяснить, какие конкретно доказательства вины экс-министра содержатся в поступившем в суд деле Абызова.
Как узнал Forbes от двух источников, близких к расследованию, в деле есть три группы доказательств: экспертиза ФСБ, показания заявителей и стенограммы прослушки.
Доказательство первое: экспертиза для ФСБ
Экспертиза для ФСБ была проведена в феврале 2018 года специалистами Коллегии ревизоров, экспертов и специалистов (КРЭС). Они изучали сделки структур Абызова за 2011 и 2013 годы, с помощью которых, по данным следствия, были выведены 4 млрд рублей. Речь идет о сделках сначала по продаже в 2011 году региональными энергокомпаниями «СИБЭКО» и «РЭС» четырех активов (АСС, ПРиС, ПЭСК, РЭМиС) кипрскому офшору «Блэксирис трэйдинг лимитед» за 186 млн рублей, а потом по их выкупу обратно, но уже за 4 млрд рублей (подробнее о вменяемой экс-министру схеме мы писали здесь).
Впрочем, из экспертизы следует, что реальный ущерб миноритариям составил всего 110 млн рублей. Дело в том, что бенефициаром 95% акций пострадавших компаний был сам Абызов. На момент ареста в деле были заявления только от четырех человек: представителя ФГУП «Алмазювелирсервис» Чернышева (имени нет), миноритария ОА «СИБЭКО» и ОАО «РЭС» Гегама Акопяна, а также от отца и сына Рубцовых (их имен в деле также нет).
Доказательство второе: показания заявителей
Главным и пока единственным потерпевшим в деле Абызова остается ФГУП «Алмазювелирсервис». В материалах дела есть выдержки из показаний представителя этой компании — Чернышева. Он подтверждает, что фирма владела меньше чем 1% акций «СИБЭКО» и «РЭС», а ущерб оценивает в 20 млн рублей.
Еще один пострадавший — Акопян. В материале дела он рассказывает, что у него принудительно забрали акции, перечислив ему 2,7 млн рублей. По данным Forbes, человек с таким именем и фамилией в 2000 году работал в компании ЮКОС, а в 2003 году — в инвестиционной компании «Тройка Диалог». Связаться с самим Акопяном не удалось — его телефоны оказались недоступны.
Доказательство третье: прослушки телефонных переговоров
Имеющиеся в деле стенограммы прослушек телефонных переговоров, которые вели сотрудники ФСБ, датируются не 2011–2013 годами, когда были, по версии следствия, совершены преступления, а 2017 и 2018 годами. Непосредственно Абызову из 20 страниц прослушек, приложенных к делу, принадлежит всего два диалога. Один из них — это стенограмма SMS-сообщений между Абызовым и его охранником по имени Валера 7 декабря 2017 года.
«Николай в 20 на Об… (название улицы, опущено при публикации. — Forbes). проводить в 18цб квартиру», — написал Абызов. «Принял», — ответил охранник.
Второй телефонный разговор, который предположительно принадлежит Абызову, происходит с неким человеком с инициалами РВ. Среди других четырех фигурантов дела нет людей с такими инициалами или фамилией и именем.
- Абызов: «С учетом что мы по открытому телефону говорим: там у вас все нормально с Колей идет?»
- РВ: «Да, там все по плану. Был такой момент: когда на этой неделе надо свериться».
- Абызов: «Ну давай давай. То есть идет все по плану».
- РВ: «Угу. Все по плану».
- Абызов: «Все. Обнял».
- РВ: «Давай, Михаил, пока» — диалог заканчивается репликой РВ.
Во время ареста в суде Абызов, объясняя, вероятно, эти сообщения, рассказывал, что действительно отправлял своему водителю сообщение и просил проводить на встречу Николая Степанова, председателя правления компании Ru-Com: «Я знаю его много лет. Он мой друг и друг моей семьи. Что это доказывает?»
Есть в деле и прослушки Степанова: «Смотри, там у нас большой биг босс, бенефициар с бенефициарами СУЭК (Сибирской угольной энергетической компании. — Forbes) и СГК (Сибирской генерирующей компанией. — Forbes) там ведет переговоры, уже третий круг переговоров… они опять зашли. Рассматривают «СИБЭКО». Опять там это, оценивают, прицениваются». С кем происходил этот диалог и когда он состоялся, в документах не уточняется.
Есть в материалах и несколько записей разговоров заместителя председателя совета директоров «Региональных электрических сетей» Максима Русакова, который также является фигурантом дела. В частности, в ноябре 2017 года он обсуждает с экспертами оценку неких активов и проведение платежей через кипрские офшоры и банки: «Скажем так, на острове Кипре еще ничего не движется, потому что там еще девять только началось, а что касается здесь — уточню. Но ты понимаешь, что такое открыть счет в новом банке» (диалог также без даты и без указания собеседника).
Один из последних диалогов датирован утром 20 января 2018 года — это разговор между охранником Абызова Валерой и Степановым. Они обсуждают, что в два часа дня в офисе Степанова будет встреча с заместителем председателя правления «Совкомбанка» Алексеем Панферовым.
- «А шеф знает об этом?» — спрашивает охранник.
- «Да, он сам мне написал, что в два на Саввинской».
Защитники Абызоваа еще во время ареста настаивали, что в прослушке нет никаких доказательств вины.