Социологи и медиа компании фиксируют двусмысленную ситуацию с поведением читателей новостей и телезрителей. С одной стороны, главное медиа — телевидение: 71% взрослого населения страны узнает там главные новости (заявляют о том, что не смотрят — 10%, данные ФОМ, январь 2019 г.). С другой — практически каждый второй гражданин использует сетевые ресурсы для получения «второго мнения» по ключевым событиям информационной повестки (44% называют ресурсы в Интернете основным источников информации, ФОМ, январь 2019 г.). Как возникло такое раздвоение медиа-потребления и чем оно грозит?
Купили бабушке смартфон
Самая простая версия объяснения происходящего: молодые не смотрят ТВ и таким образом выпадают из повестки традиционных медиа. С этим можно было бы согласиться, не имей мы свежих медиа-измерений: молодежь до 25 лет по-прежнему нет-нет, да и включит телевизор. Равно как и люди старшего возраста — аудитория 50+ — давно освоила Рунет, и сфера ее интересов лежит за пределами общения в «Одноклассниках».
Разгадка загадки кроется в качества медиа-потребления. В обществе растет критичность восприятия новостной повестки федеральных каналов. Люди не принимают на веру все ключевые тезисы новостных выпусков. И дело не только в истории с «кровавыми мальчиками» (скорее всего, детали того сюжета помнят немногие телезрители), а в том, что коммуникация идет сразу по нескольким каналам.
В 2010-х года страна обзавелась смартфонами и ушла в мессенджеры, активно осваивала Instagram и Вконтакте. Дрейф в планшеты и смартфоны привел к росту параллельной информационной вселенной. Ее заселили лидеры мнений соцсетей и те, кто был и остается героем в телевизоре. В эфире «Дождя» Максим Галкин дает оценку работе Алексея Навального, тот отвечает ему в Instagram, следом завязывается дискуссия, которую в YouTube Ксения Собчак обсуждает с Леонидом Парфеновым. Это звучит как новость из параллельной вселенной, однако обе вселенные сосуществуют в миллионах головах — тех же самых, что смотрят Галкина на «Первом» и просматривают в глянце снимки светской хроники с Собчак.
Другие новости
Второе качественное изменение — игнорирование официальной медиа-повестки. Это не спор и не попытка противостоять новостям федеральных телеканалов, а переход на те каналы коммуникации, где потребитель видит важные для себя новости. Эскапизм — не сознательная гражданская позиция телезрителей: это реакция на дефицит значимых для потребителя тем и сообщений и недоверие к информации. Сегодня только 36% зрителей новостей на федеральном ТВ доверяет услышанному и увиденному (ФОМ, январь 2019 г.), личный опыт и оценка пользуются гораздо большей внутренней поддержкой.
Яркий индикатор такой модели поведения — социальные сети. Там наблюдаются два значимых для медиа явления. Первое — формирование групп по интересам. По сути это внутренние медиа для тех, кто готов посвятить свое время конкретной теме. Второе — волны обсуждений резонансных событий в стране и обществе. Причем последнее практически полностью выпадает из информационного мейнстрима. Миллионы мам и пап не могут услышать от ведущей Первого Екатерины Андреевой ответ на вопрос, когда будет достаточно мест в школах для их детей. Программы Елены Малышевой не дают рецепта, как исключить ситуацию, когда право на лечение есть, а возможности получить его нет. Сложно согласиться с Дмитрием Киселевым (ВГТРК) о недраматичном характере скачка цен на продукты питания в январе этого года.
Если мониторить темы постов российских пользователей, то легко увидеть формирование и развитие второй новостной повестки, которая представляет собой смесь важных для людей национальных новостей и обсуждений проблем, не вышедших за пределы социальных сетей. Новости теперь не чья-то профессия — это фон на заднем плане. А вот актуальная повестка — теперь дело каждого в социальных сетях.
Зомби не существует
О том, что развитие медиа-потребления пойдет таким путем, было легко догадаться тем, кто проводит фокус-группы в регионах и полевые исследования в рамках выборных кампаний. Они показывают разрыв общей информационной повестки с повесткой в голове каждого гражданина. Можно ли измерить это общим инструментом, без исследований на местности и интервью?
В первом приближении — да, если обработать повестку социальных сетей и сопоставить ее с повесткой массовых СМИ. В рамках проекта КРОС «Национальный индекс тревожностей» мы работали с выборкой резонансных событий национального масштаба в медиа и выборкой повестки социальных сетей. Результаты сопоставления двух повесток показали несколько интересных явлений.
Первое: нет никакого зомбирования телезрителей. Такие значимые элементы информационного ландшафта, как восток Украины и угроза терактов, остаются в поле зрения граждан, но не стоят на первом месте. Активность появления сюжетов на эти темы в медиа заметно превышает отклик на них в социальных сетях. Переводя на простой язык: в 2019 году люди не готовы расценивать эти темы в качестве главных в своей повседневной жизни.
Второе: вы удивитесь, но Россия — большая страна. Ее информационная карта столь широка, что часть важных сюжетов не доходят до федеральных СМИ, хотя они и интересуют миллионы людей. К примеру, в крупных городах и промышленных центрах этой зимой людей беспокоили бродячие собаки , которые на них нападали. Это видно на срезе тем социальных сетей, однако в СМИ эти сюжеты не выходят за границы регионов сосредоточения проблем. Аналогичная история с экологией: чистый воздух обсуждают в соцсетях, но не в новостях федеральных телеканалов (только точечные сюжеты).
Для редакций СМИ такая информация означает только одно: растет спрос на «человеческие» новости. Предъявлен явный запрос аудитории, которая игнорирует сухую официальную повестку новостных выпусков, на внимательное отношение к проблемам простого человека. Где-то рядом со сверхзвуковыми ракетами и геополитическими вызовами должны появиться вопросы «бытового» уровня, в том числе и в ток-шоу. Как показывает тема роста цен на продукты питания, эти вопросы все равно пробивают себе дорогу. Благодаря или вопреки информационной политике масс-медиа.