Каждой эпохе соответствуют не только особые экономические и политические отношения, но и свои элиты, которые при наступлении новой эпохи играют роль ее основных драйверов, а на закате, наоборот, оказываются на обочине истории, теряя не только собственность («вишневый сад»), но и смысл своего существования. Индустриальная эпоха привела к власти «капитанов» бизнеса, которые всего себя отдавали развитию промышленности, созданию фабрик и заводов. Для смены элит потребовались новая идеология, включающая в себя свободу слова и частной собственности, и новая система государственного управления — демократия, которая, конечно же не имела никакого отношения к власти народа, а была нужна лишь для одного — для уничтожения привилегий от рождения.
Следующая смена элит в развитых странах происходила во второй половине прошлого века в связи с наступлением эпохи постиндустриализма. Производство, опирающееся на заводы и фабрики, начало терять лидерство в экономике, уступая его сервисным индустриям — торговле, транспорту, энергетике и т.п. Так в США в середине прошлого века отрасли, связанные с производством товаров и оказанием услуг, были примерно равны, а уже к концу XX века услуги превысили производство более, чем в три раза. Фактически была создана новая экономика, в которой за счет тотального внедрения аутсорсинговых технологий организаций труда начали доминировать услуги. На предприятиях власть генеральных директоров стала ограничиваться коллегиальными органами — советами директоров, госсоветами, а реальное управление начало распределяться между топ-менеджерами и многочисленными заместителями министров, которые и стали основой элиты постиндустриализма.
Количественно новая элита выросла кратно, а идеологией была выбрана борьба за устранение различного рода неравенств: начиная с отмены расовой дискриминации и заканчивая феминизмом и терпимостью к сексуальным меньшинствам. В экономике постиндустриализм сделал ставку на потребление — именно этот фетиш и позволил расцвести отраслям услуг. Если «идеолог» индустриальной революции Генри Форд утверждал, что «цвет автомобиля может быть любым, при условии, что он черный», то в эпоху постиндустриализма именно «цвет», т.е. желание потребителя, и стал основным инструментом конкурентной борьбы. В водоворот потребления пошло все: питание, одежда, развлечение, спорт, секс и т.п. Жан Бодрийяр писал: «Наше общество мыслит о себе и говорит о себе как об обществе потребления… Реклама — торжественный гимн этой идее». К сожалению, Россия, которая начала воссоздавать у себя капитализм в то время, когда эпоха постиндустриализма начала уже склоняться к закату, скопировала в основном потребительскую составляющую этой эпохи.
Элита цифровой эпохи
Но XXI век ознаменовал наступление уже новой, цифровой эпохи, которая сформировала запрос и на очередную смену элиты. Интеллектуализация деятельности предприятий ведет к тому, что управление от топ-менеджеров переходит к среднему менеджменту, от которого и зависит выживание бизнеса в условиях постоянных инноваций. Не случайно, что именно в эту эпоху стали появляться такие системы организации труда как «плоские» иерархии, «бирюзовые» организации, в которых обычный сотрудник вовлекается в управление. Сегодня все больше и больше говорят о так называемом человеческом капитале, доля которого в интеллектуальном капитале начинает превышать стоимости бренда компании и зарегистрированных ею ноу-хау. Наиболее важным в цифровую эпоху становится не обладание технологиями, а умение их создавать. И топ-менеджеры вынуждены начать делиться властью с более многочисленной новой элитой, которая владеет современными технологиями и обладает креативными способностями.
Новая элита претендует и на участие в государственном управлении — не через демократию, конечно, а через вовлечение в экспертизу, тем более что цифровые технологии дают такую возможность. Александр Бард и Ян Зодерквист в своей книге «Netократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма» пишут: «Эксперты — новые священнослужители, наши проводники в вопросах духовности и морали, объясняющие и наставляющие нас по поводу вновь возникающей информации. Статистика — язык этой касты оракулов, а информация представлена в виде науки».
В наиболее быстро технологически развивающихся странах (США, ЕЭС, Китай и т.п.) уже созданы многочисленные экспертные сети, число участников в которых достигает сотен тысяч специалистов. Именно подключение новой элиты сделало цифровую трансформацию экономики массовым явлением. Первыми «пострадали» средства массовой информации, которые были вынуждены существенно потесниться, дав место сетевым пользователям в создании и в передаче контента. Сегодня можно наблюдать такую же картину в финансовой и телекоммуникационной отраслях, когда электронные сервисы отправляют на рынок труда сотрудников банков и сотовых операторов. Впереди очередь торговых организаций, транспорта, производства. Цифровая эпоха ведет к тому, что все активы, кроме живого человеческого интеллекта, будут становиться все дешевле.
Почему российская элита не соответствует духу времени
Готова ли Россия к наступлению новой эпохи и к приходу новой элиты? Увы, нет. Более того современная российская элита (так называемая «номенклатура») вообще перестала адекватно реагировать на ускоряющиеся темпы развития, которые сегодня «взяты» мировой экономикой, она застряла в прошлом в своем развитии. В 50-х и 60-х годах, когда закладывались основы технологического превосходства Советского Союза, достаточно было правильно расставить приоритеты и выбрать направления, чтобы небольшие элитные команды ученых и инженеров реализовали уникальные проекты. Сегодня это уже не так: выигрывают не те, кто имеет большее финансирование, и может привлечь особо одаренных руководителей и инженеров, а те, кто берется за задачи, которые никому не казались важными и перспективными, и решает их без подсказки сверху. В условиях, когда не существует правильных направлений и приоритетов, необходимо расширить понятие элиты на гораздо большее число граждан, только так можно будет создать соответствующий эпохе темп преобразований. Современная элита России является помесью советской индустриальной элиты и элиты из позднепостиндустриальной эпохи потребления, демонстрирующая командный стиль управления и неуемный аппетит к роскоши. Она не отвечает уже духу времени.
Время ускоряется
Суть современной эпохи заключается в том, что кардинальные изменения в обществе начали происходить за время меньшее, чем одно поколение. Сегодня человек вынужден проживать несколько жизней подряд, а иногда и несколько жизней одновременно. Буквально на глазах одного поколения исчезают целые профессии, и появляются совершенно новые. Уже недостаточно учиться только в школе или в вузе, люди вынуждены учиться и переучиваться, переходя на новую работу, получая новую должность. Учиться приходится и самостоятельно, и в общении с коллегами, и на различных курсах повышения квалификации и т.д. Необходимо смириться с тем, что новые вызовы будут возникать не раз в десятилетие, а каждый год, а то и каждый месяц. Число и спектр проблем, которые надо срочно решать, будет непрерывно расти, и требовать соответствующих новых знаний и умений человека.
Цифровая эпоха требует существенного расширения элиты. И в этой связи государственные проекты подготовки новой элиты в микроскопических масштабах выглядят нелепо и смешно. Например, в резерв управленческих кадров, находящихся под патронажем Президента Российской Федерации (по данным на конец августа 2018 г.) внесено только 138 человек. Конкурс управленцев «Лидеры России» предполагает отбор всего 300 участников. Даже, если все эти сотни людей станут самыми умными в мире, смогут смело бросаться под танк и со скалы, они ничего не изменят в цифровой экономике. Элита цифровой экономики — это миллионы людей, и чтобы их обучать надо не новые центры создавать, а менять всю систему образования. Причем, как это не парадоксально звучит, элита цифровой экономики — это не компьютерщики и программисты, а те специалисты, кто обладает креативными способностями и может использовать достижения современных информационных технологий в своей работе — в управлении, в творчестве.
Новая национальная идея
Формирование новой более многочисленной элиты, для которых обучение и участие в новаторской и креативной деятельности станет основным приоритетом, может стать современной национальной идеей России, которой так не хватает. Но на пути прихода к власти новой элите потребуется перевернуть всю сложившуюся иерархию. Особенно это касается старой элиты, укрепившейся во власти, и исповедующей ценности уходящего общества потребления. Те, кто покупает недвижимость за границей, строит фешенебельные хоромы и кичиться богатством, не могут быть элитой (лучшей частью) общества — само их поведение свидетельствует об их обреченности, об утрате смыслов. Но свергнуть существующую элиту ее собственными руками будет не просто. Необходима законодательная реформа, которая даст индульгенцию тем, кто добровольно уйдет из власти. Так же как капитализм использовал демократию для устранения от власти аристократов, так и сегодня необходима законодательная реформа, которая девальвирует особые полномочия номенклатуры, «простив» ей все ее прегрешения. Не стоит переживать по поводу справедливости — тот, кто умеет строить бизнес без административного ресурса, проинвестирует доставшиеся ему активы в нужные отрасли, и наоборот – кто сделал себе состояние лишь за счет близости к власти, потеряет то, что имел, без посторонней помощи.
Необходим этический кодекс новый элиты, который в том числе обяжет идущих во власть передавать излишки своих накоплений и недвижимости в трастовые фонды, как это сегодня происходит с акциями. В новую элиту не надо тянуть всех, в ней должны быть только те, кто хочет что-нибудь менять и меняться. При этом, как не должно быть неприкасаемых во власти, так не должно быть и «неупоминаемых» в оппозиции. Почему знаменитый Фонд по борьбе с коррупцией ищет мошенников в одиночку, надо включить его в ведомство Кудрина, Счетная палата вообще должна работать во многом за счет краудсорсинга и экспертных сетей. А сколько опытных профессионалов, которым трудно устроиться на работу в силу возраста, брюзжит по углам, выискивая недостатки в работе властных органов, – их всех надо привлечь к экспертной и исследовательской работе, к наставничеству. Надо создать «карьерные лифты» для молодежи – и здесь понадобятся те самые цифровые технологии, которые позволят сделать общей (shared) информацию о компетенциях и достижениях каждого человека (вот она, задача для программы «Цифровая экономика»).
В России все еще есть неплохой образовательный потенциал, но его надо усиливать. Государству необходимо взять под патронаж создание электронных и интерактивных электронных курсов для детей и взрослых, вузы и ИТ-разработчики в одиночку не справятся. Успехи российских компаний в анимации, художественном творчестве и программировании вполне могут сделать их мировыми лидерами по созданию образовательного электронного контента, если внутренний спрос будет поддержан государством. Образование вообще должно стать основным драйвером в создании новой элиты, двери которой должны быть открыты не только молодежи, но и людям старших возрастов. Надо понимать, что цифровая экономика невозможна вне цифровой эпохи, без новых подходов к управлению и широкого вовлечения в него тех самых «нетократов». Составление долгосрочных национальных программ, бесконечные заседания и совещания — все это лишь видимость бурной деятельности, вырубка «вишневого сада» идет на уровне ниже. Но пока старая элита не уйдет, прорывов в развитии цифровизации в России ждать не стоит.