Эван Фейгенбаум — видный американский дипломат и эксперт по внешней политике. При Джордже Буше —младшем он служил в Госдепартаменте заместителем помощника госсекретаря США по делам Южной Азии, а затем заместителем госсекретаря по Центральной Азии. Сегодня Фейгенбаум — вице-председатель Института Полсона (Paulson Institute) при Университете Чикаго, авторитетной экспертной организации, где он возглавляет изучение проблем современного Китая и соседних стран. Фейгенбаум принял участие в работе «Астана клуба», где и побеседовал с Forbes.
О соперничестве в Центральной Азии
Соперничество между крупнейшими силами вполне обычно для разных частей мира. Неудивительно, что США, Россия, Китай и другие крупные игроки преследуют собственные интересы. Но мне не нравится говорить о Центральной Азии в терминах «соперничества», поскольку это игнорирует интересы собственно стран региона, словно они просто объекты воздействия извне, а не самостоятельные субъекты политики. Надо понимать, что эти государства стараются достичь своих собственных целей — иногда порознь, иногда совместно. Сейчас мы видим, например, изменения в Узбекистане, который старается работать совместно со странами региона — чего не было в прошлом. Каждую внешнюю силу надо судить по тому, что она привносит в Центральную Азию в плане содействия экономическому развитию, безопасности и раскрытию человеческого потенциала. Россия укоренена тут давно, у Китая все более возрастающая роль торгового и инвестиционного партнера. Что до Америки, она никогда не сможет экономически доминировать, как Китай. Ее лучше рассматривать как обладателя уникальной силы, которой нет у России и Китая — а именно, возможности обеспечивать связь с рынками глобального мирового капитала, привлекать в Центральную Азию американские финансовые институты, науку, технологии, образование на английском языке. Но это, повторю, не соперничество.
О роли Китая в Центральной Азии
За последние десять лет Китай стал играть очень большую роль, чему способствуют два обстоятельства — география и экономика. География — потому что после 1991 года стало возможным межграничное взаимодействие. В последние лет десять, а еще больше — последние пять лет, когда это особенно проявилось, Китай сделал упор на исходящие инвестиции и вложение своих валютных резервов за рубежом и стал экспортером финансов. Теперь он может играть в регионе еще большую роль. Но не надо забывать об интересах и потребностях самих центральноазиатских стран. Ведь большая часть вложений из Китая идет в тяжелую промышленность — горнорудную, газодобывающую и т. д. Но регион нуждается в «мягких» вложениях, которые бы работали на снятие бюрократических барьеров, компетентную таможенную политику, улучшение бизнес-климата. А китайские инвестиции не могут в этом смысле изменить регион. И это влечет за собой большой вызов.
О России и Китае
Для Центральной Азии важны обе страны, но они играют различные роли. Китайцы мыслят и действуют в экономических терминах. А у русских давно налаженные отношения с местными властями, давние культурные и языковые связи. Лучшая стратегия для стран региона — поддерживать диверсифицированные связи с разными странами по всему периметру — и на востоке, и на севере, и на западе, и на юге. И отовсюду брать лучшее для экономического прогресса, инфраструктурных проектов, развития человеческого капитала, повышения занятости. Работать и с Евросоюзом в целом, и его странами поодиночке, сотрудничать с Японией.
О Шанхайской организации сотрудничества
Честно говоря, я очень скептически отношусь к этой организации, поскольку она очень не функциональна. Когда ШОС начиналась, речь шла о «шанхайской шестерке» — по числу стран, у которых имелись ясные общие интересы, вокруг которых и строилась организация. Затем она расширялась очень быстро, включая в себя множество новых участников в том или ином статусе. Скажем, среди наблюдателей там числятся Беларусь и Шри-Ланка, но у этих двух стран абсолютно ничего нет общего, никаких совместных интересов.
О вызовах миру и стабильности в Центральной Азии
Самая жгучая проблема — это кооперация между центральноазиатскими странами. После распада СССР в 1991 году трудно было достичь межрегионального взаимодействия. Энтузиазм по этому поводу быстро улетучился. И у государств региона гораздо лучше шло взаимодействие с другими странами.
Самый большой вызов связан с позицией Узбекистана. При прежнем руководстве было очень трудно вовлечь страну в региональное сотрудничество. Теперь, кажется, стало полегче — с тех пор как Шавкат Мирзиеев возглавил Узбекистан. Он очень активен в региональной дипломатии, улучшает отношения с Киргизстаном, Казахстаном и, что особенно важно, с Таджикистаном, которые были особенно напряженными. Изменения в Узбекистане, если они получат дальнейшее развитие, возможно, самая важная трансформация в регионе за 25 лет независимости.
О Пакистане и Бангладеш, демографических гигантах Южной Азии
Эти страны, население каждой из которых больше, чем в России, очень отличаются одна от другой. Пакистан сейчас переживает этап быстрого развития. Его экономическая стратегия привязана к китайским инвестициям, у двух стран имеются крупные совместные проекты. Но новое правительство Пакистана пересматривает некоторые из проектов, поскольку макроэкономическая ситуация в стране не очень благоприятная. В длительной перспективе для Пакистана лучшее средство для устойчивого развития — расширение отношений со странами Южной Азии. Разделение Индии в 1947 году разорвало естественные связи в экономике между многими районами прежде единой страны. Если Индия и Пакистан начнут больше сотрудничать, например, в Пенджабе, которые разделен между ними, или начнут взаимодействовать Индия и Бангладеш в Бенгалии, также разделенной, то они получат значительно больше возможностей для развития экономики. Это лучше и надежнее, чем просто качать деньги из Китая. Вот задача на длительную перспективу. Бангладеш — в этом смысле интересный случай, поскольку страна наладила за последние три года продуктивные отношения с Индией. А вот Пакистан выставляет больше препятствий на этом пути, это ключевое затруднение в регионе. Еще одна важная проблема на ближайшее время, кстати, не демографическая, т. е. перенаселение, а фискальная ситуация в этих странах.
Сравнение Индии и Китая
Многие любят сравнивать эти две страны. Но они очень разные. У Китая значительно большая экономика — $12 трлн ВВП по номиналу. А у Индии только два с половиной. Но у Индии есть преимущество, которого нет у Китая. Это демографический потенциал с его дивидендами. Индийское население растет, оно непропорционально молодо, в Китае же — непропорционально старо. Если так можно сказать, Китай стареет быстрее, чем становится богатым, поскольку на душу населения ВВП его очень мал. Иными словами, Китай сталкивается с огромным демографическим вызовом — выплата пенсий, уход за пожилыми людьми, вымывание рабочей силы из-за старения и политики одного ребенка. Однако и Индии надо пройти большой путь по развитию рынка труда и образованию квалифицированной рабочей силы.
Что еще делает развитие Индии затруднительным, так это ее федеративное устройство. Политика на уровне штатов совсем не то, что национальная политика, там другая повестка дня. Пока Китай куда чаще попадает в заголовки новостей как феномен экономического и инфраструктурного развития. Но вышеупомянутые вызовы, так же как проблемы окружающей среды, никуда не деваются. Индия уже сегодня стремительно нагоняет Китай в области науки и информационных технологий. Если она сможет развить внутренний рынок, увеличить внутренний спрос, то это станет мощным стимулом для ее развития.
О демократии в Индии и авторитаризме в Китае
В Китае 90% населения — ханьцы. Индия же очень разнообразная страна, в ней имеются сотни этнических групп и языков. Демократия там добилась очевидных успехов, удержав столь разношерстную страну от развала, обеспечив правление закона. Так что демократия работает в Индии с учетом ее этнического и религиозного разнообразия. Сегодняшние вызовы для нее связаны с экономикой.
У Китая — авторитарная политическая система, при которой налицо огромные успехи в проведении реформ. С другой стороны, Китай встречает много вызовов сегодня. И та модель развития, к которой Китай был привязан с начала реформ с 1970-х годов, начинает колебаться. Китайские лидеры понимают это очень хорошо, и большинство программных документов, в том числе долгосрочных, направлены на то, чтобы изменить экономическую модель.
В последующие десять лет страна может сильно трансформироваться. Когда я смотрю на Китай, то вижу страну, достигшую большого успеха в развитии, но в которой социальный и экономический контракт с населением начинает нарушаться. В Китае имеются только одни официальные профсоюзы, но по всей стране проходят забастовки рабочих, 120 000 социальных протестов в год. Люди выходят выражать свое недовольство на улицы. Власти не могут ответить на запросы китайцев, особенно по мере того, как те становятся богаче. Дело тут не только в материальных причинах. Жители хотят более ответственного правительства.
Поэтому, я думаю, демократическая система лучше приспосабливается к рискам и более адаптивна. Я более оптимистично настроен насчет будущего Индии и более пессимистичен по поводу Китая.
О странах Юго-Восточной Азии
Экономически страны Юго-Восточной Азии критически важны для мирового промышленного производства. По мере того как стоимость рабочей силы в Китае будет расти в ближайшие 10-20 лет, многие производства будут перенесены из него в Юго-Восточную Азию. География мировой промышленности поменяется. Особенную выгоду от этого получит Вьетнам. Но этим странам надо постоянно работать над улучшением экономического климата, проводить современную политику в сфере земельной собственности, чтобы привлекать капиталы.
Политически Юго-Восточная Азия также важна, и АСЕАН заинтересована не только в экономическом росте, но и в безопасности в регионе. И тут я открою секрет — одна из причин создания этого регионального форума заключается в том, чтобы держать внешние мощные силы, такие как США, Китай, Японию, в стороне. А они уже активно соперничают между собой в ЮВА, особенно Пекин и Вашингтон, и эта тенденция будет нарастать.