Россия остается страной глубоко провинциальной. Какие-то новости, на которые в мире мало кто обращает внимание, здесь порой приобретают преувеличенное значение, становятся поводом то для гордости, то для нагнетания страхов и всевозможных истерик. Так случилось и с рейтингом Business Insider о 25 самых сильных армиях Европы.
СМИ выдернули из него ту нехитрую мысль, что российская армия — самая мощная в Европе, не рассмотрев данные в целом и не осмыслив ситуацию в общем контексте геополитического противостояния. Данные Business Insider чисто фактологически необходимо проверять и проверять. Его утверждения о численности вооруженных сил — не только России — представляются в ряде случаев фантастически преувеличенными. Не может быть, чтобы в России было более 3,5 млн военнослужащих — практически как во всем СССР. То же самое касается численности армий Греции и Белоруссии, указанной в данном рейтинге. Еще летом 2018 года Business Insider опубликовал список самых сильных армий мира, в котором Россия была поставлена на второе место — после США. Из этого было очевидно, что она является первой в Европе, так что сенсация весьма условна.
Призрачный паритет
Не стоит забывать, что Россия фактически в одиночку «противостоит» НАТО — в отличие от советских времен, когда существовала Организация Варшавского договора, вносившая и свой вклад в вооружения и отодвигавшая ее западные границы почти на тысячу километров. Сегодня же оборонный бюджет России примерно равен таковому Британии или Германии. Но при этом бюджеты Лондона и Берлина, так же как и Парижа и Рима, не говоря уже про более мелкие страны НАТО, суммируются. А России образовывать блоки не с кем, кроме Белоруссии — союзника не очень надежного. Поэтому надо сопоставлять бюджеты не России со странами Европы по отдельности, а их суммарные расходы на оборону.
Другой вопрос, что Европа после Второй мировой войны утратила свое былое превосходство в мире. Весь период холодной войны именно Америка несла основное бремя расходов и размещала войска в Западной Европе. При этом совокупный ВВП Великобритании, ФРГ, Франции и Италии, не считая прочих стран — весьма развитых, таких как Нидерланды, — значительно превышал ВВП СССР, технологически бесконечно отстававшего от Европы. Но «воля к власти», говоря словами Ницше, была бесповоротно надорвана. Старый континент после 1945 года — той бездны, в которую он сам себя загнал, — уже не имел ни малейшего желания воевать или хотя бы пугать кого-то своей военной мощью. Имея в своем составе две ядерные державы — Британию и Францию, — Европа предпочитала укрываться под американским ядерным зонтиком, передоверив Вашингтону свою безопасность.
Ситуация не изменилась и после окончания холодной войны и развала Организации Варшавского договора и СССР. Во время войн на территории бывшей Югославии Европа, располагая несопоставимой с сербами мощью, ничего не могла сделать без участия Америки. Точнее, она боялась проявлять хоть какую-то активность. В результате и боснийский, и косовский кризисы решали американцы, находившиеся за океаном, а не европейцы. То же самое мы наблюдаем и в Ливии, и в Сирии. Европе вполне по силам было вторгнуться туда и навести порядок — как поступили бы и Англия, и Франция в XIX веке, когда они не раз высаживали свои войска в регионе. Но Брюссель предпочитает прятаться за спиной Вашингтона.
Другими словами, Европа, при всем ее экономическом могуществе, слаба в военном смысле. Этому способствует не только недостаток решимости — следствие внутренней неуверенности в своей правоте, но и политическая раздробленность. Как известно, общеевропейской армии нет. Таким образом, соотношение Россия — Европа уравновешивается, с одной стороны, экономической слабостью, с другой — недостатком воли.
При этом не стоит забывать три важнейших аспекта. Во-первых, присутствие США в Европе никуда не исчезло. НАТО и солидарность внутри этого блока также никто не отменял. Во-вторых, российский оборонительный потенциал обслуживает не только европейское направление, но должен отвечать и за азиатское. Это многие тысячи километров границ. В-третьих, основная опора России, гарантия того, что с ней не поступят, как с Ливией, — это ее ядерные силы.
Этому последнему аспекту российское руководство в последнее время уделяет особенное внимание. Как известно, в своем послании этого года Владимир Путин на первое место поставил именно вопросы перевооружения российской армии новейшим стратегическим оружием. Президент презентовал с помощью видеороликов шесть видов наступательных вооружений нового типа, среди них ракетный комплекс «Сармат» и крылатая ракета «Буревестник». Все это пока лишь планы, реально ни один из указанных образцов на вооружение российской армии еще не поступил. Но раз Путин счел необходимым подробно говорить о них, значит, государство придает этому вопросу первостепенное значение.
И пушки, и масло
Содержание вооруженных сил разумных размеров, хорошо вооруженных, обеспеченных всем необходимым, полезно для экономики. Во-первых, разработка новых видов вооружения и боеприпасов дает стимул для технологического прогресса. Ядерные и ракетные программы дали мощный толчок развитию науки, как и создание систем ПВО. Компьютеры и даже интернет появились именно в сфере военно-промышленного комплекса. Во-вторых, экономика загружается крупными заказами, предоставляя работу сотням тысяч людей. Одна подводная лодка типа «Вирджиния» стоит около $3 млрд, а авианосец типа «Джеральд Форд» стоит $13 млрд. Для того чтобы иметь возможность платить такие деньги за оружие, государство должно уметь управлять своими финансами, собирать налоги — это дополнительный стимул для поддержания эффективного правительства.
Другое дело, если армия раздута, а деньги тратятся неэффективно. Но такие «азиатские тигры», как Южная Корея или Тайвань, смогли совершить технологический, инфраструктурный и экономический рывок, неся бремя содержания огромных армий: в их случае военные расходы были стимулом. То же самое реализовали США в годы холодной войны. Что бы ни говорили пацифисты, никакие траты на оборону не могли задержать прогресс в Америке, напротив, они его немало стимулировали, причем не только в развитии высоких технологий. Пошив униформы, питание военнослужащих, строительство казарм и аэродромов означает и рабочие места, и перелив денег частным компаниям, а сотни тысяч военнослужащих — борьбу с безработицей, поскольку из экономики изымаются лишние руки.
Для России гонка вооружений может, соответственно, означать как риски, так и очевидные выгоды. В СССР строительство мощных вооруженных сил — в отличие от Америки — имело следствием упадок гражданской экономики, ухудшение снабжения населения. Важно не пойти вновь по этому пути. Расходы на оборону должны не превышать некоего разумного максимума. Образцы вооружений, которые представил президент, не должны превращаться в «маниловщину» или авантюры, а быть рационально просчитанными. Важно также опередить остальной мир по части новейших технологий. Всю холодную войну СССР плелся за Западом, занимаясь повторением его изобретений. Сегодня можно попытаться впервые оказаться впереди в силу того, что военные изыскания во всем мире замедлились.
Любопытный факт: у европейских армий число танков минимально — 400 единиц у Франции, 230 — у Британии, а у России их более двадцати тысяч. Это означает дорогостоящую консервацию, в общем-то, ненужной техники. Вот от такого наследия советского времени, когда на складах копилось громадное количество вооружений, необходимо избавляться. Сегодня, в отличие от советского времени, в России рыночная экономика. На этом можно играть. Если при СССР гонка вооружений разоряла страну с ее плановым хозяйством, то сейчас есть возможность, напротив, экономику укреплять. Но для этого необходима тонкая работа, подобная той, которую проводит Центробанк по поддержанию курса рубля с точечными вливаниями и постоянным анализом рисков.