16 июня состоялась церемония вручения национальной врачебной премии «Призвание», учрежденной одноименным благотворительным фондом, Минздравом и Первым каналом. Премию в специальной номинации «врачам, оказывающим помощь пострадавшим во время войн, террористических актов и стихийных бедствий» получила команда специалистов под руководством главного пластического хирурга СЗФО доктора Марии Волох, осуществившая первую в России операцию по пересадке части лица.
... В 2012 году 19-летний рядовой Николай Егоркин проходил срочную службу в одной из ракетных частей Приморского края. Однажды, выполняя приказ командира, он попытался снять со столба находящийся под напряжением провод линии электропередачи. Попытка закончилась трагически: военнослужащий получил тяжелый электрический ожог, повлекший травматическую ампутацию носа, деформацию правой половины лица и шеи, дефекты костей черепа, кроме того, пострадали правая рука и нога.
Первую помощь рядовому Егоркину оказали в местной районной больнице, затем он был переведен в Приморский ожоговый центр, далее – в госпиталь Минобороны, а уже оттуда – в Военно-медицинскую академию (ВМА), где в общей сложности провел около трех лет. Здесь ему сделали порядка 30 реконструктивных операций – закрывали дефекты и восстанавливали зрение. Но, как утверждает знакомый с ситуацией собеседник Vademecum, сложные вмешательства не привели к ожидаемому результату – из-за отсутствия носа и части тканей лба пациент впал в депрессию.
Курирующие Егоркина врачи решили, что реконструктивные методики себя исчерпали, и начали готовить его к трансплантации. Ответственным за подготовку и проведение сложнейшего вмешательства на лице стала Мария Волох, которая вместе с коллегами уже около пяти лет интересовалась этой темой и проводила опыты на животных и трупах. Егоркин согласился на рискованный эксперимент. Обращался ли он, перед тем как дать согласие на трансплантацию, за «вторым» мнением к другим специалистам, неизвестно.
Донором стал мужчина из Курской области, скончавшийся от черепно-мозговой травмы. На основе его лицевых тканей хирурги сформировали аллотрансплантат, включавший костные и мягкие ткани лба и носа. Законсервированный биоматериал отправился из Курска в Санкт-Петербург на самолете Минобороны. Операция проводилась в ВМА и заняла 18 часов, в ней были задействованы восемь врачей – пластические и сосудистые хирурги, трансплантологи, анестезиологи – и целый штат среднего медперсонала.
Результаты операции почти год держались в тайне. Кураторы Николая Егоркина долго не показывали прооперированного больного ни профессиональному сообществу, ни уж тем более прессе и публике. Как объясняет доктор Волох, время потребовалось на восстановление пациента – принятие его иммунитетом аллотрансплантата и сведение риска возникновения осложнений к минимуму.
Наконец, в мае 2016 года результат операции продемонстрировали в передаче «Здоровье» Елены Малышевой на Первом канале, а пиком признания стало вручение премии «Призвание».
Все, хэппи энд? Пока неизвестно.
Дело в том, что после пересадки лица от донора Егоркин будет вынужден в течение всей жизни принимать иммуносупрессанты — специальные препараты, подавляющие его собственный иммунитет, чтобы избежать отторжения чужеродных тканей. Препараты эти для организма не очень полезны, именно поэтому к трансплантации тканей от донора рекомендуется прибегать только в крайнем случае.
Тут возникает непростой этический вопрос. Конечно, приятно, что Россия стала, как с гордостью заявила по поводу этой трансплантации министр здравоохранения Вероника Скворцова, «восьмой страной, которая по уровню высоких технологий смогла осуществить такую операцию».
Как гласит федеральный закон «Об охране здоровья граждан», каждый российский врач клянется «заботливо относиться к пациенту, действовать исключительно в его интересах».
Была ли именно трансплантация тканей лица той операцией, которая наилучшим образом соответствовала интересам Николая Егоркина? Мария Волох утверждает, что да. «Восстановить нос реконструктивными методиками невозможно. После таких операций пересаженные ткани с течением времени становятся несостоятельными и нефункциональными. Плюс ко всему мы травмируем «донорскую» зону на теле пациента. Мы действовали согласно мировому протоколу лечения, согласно которому при поражении центральной зоны лица – носа и соседних зон – рекомендована аллотрансплантация» — заявила она в интервью Vademecum. — Пациент сейчас принимает низкие дозы иммуносупрессантов. Они настолько малы, что фактически не наносят существенного вреда здоровью, поэтому отдаленные прогнозы в таких случаях благоприятные».
Однако с ней согласны не все врачи. Главный трансплатолог Минздрава академик Сергей Готье от проекта дистанцировался: отвечая на тематический запрос Vademecum, он заявил, что изначально не собирался принимать участие в этой пересадке.
А руководитель Центра реконструктивной хирургии лица и шеи Центрального научно-исследовательского института стоматологии и челюстно-лицевой хирургии (ЦНИИСиЧЛХ), профессор Александр Неробеев прямо заявил, что был против: «Я озвучил свою… точку зрения, выступил против пересадки, а затем показал десять вариантов сложнейших дефектов лица, которые мне удалось устранить микрохирургическими реконструктивными методами. И предложил прооперировать пациента, поскольку, на мой взгляд, устранить его дефект – отсутствие носа и участка лба – мне и моим коллегам было бы под силу. К сожалению, мое предложение никого не заинтересовало».
Такое ощущение, что история повторяется, и бывшего рядового Егоркина опять, как во время службы в армии, ради высших интересов отправили исполнять опасную миссию. Пожелаем ему удачи.