Есть, как минимум, две профессии, в которых успех или поражение напрямую зависят от умения следить за речью или, как говорится в определенных кругах, "фильтровать базар". Это разведчики и адвокаты. И есть, как минимум, один обладатель обеих «корочек», демонстративно игнорирующий базовое цеховое правило. Это детский омбудсмен Павел Астахов, выпускник Высшей школы КГБ и Питтсбургской школы права.
Излишняя астаховская говорливость — все эти "сморщенные женщины", "как поплавали?" — тем более удивительна, что в российских условиях защита прав детей напоминает спецслужбистские операции не намного меньше, чем адвокатскую практику. В нормах ювенильной юстиции, которые начали вводиться во времена медведевского президентства, многие критики из консервативного и, во многом, пропутинского лагеря усматривали очередную попытку Запада "закабалить" Россию. А едва ли не первым антизападным демаршем, предпринятым после возвращения в Кремль Владимира Путина, стал "закон Димы Яковлева".
"Детская тема" использовалась в диаметрально противоположных целях, но с сопоставимой эффективностью. И с одним и тем же куратором. Павел Астахов, ставший главным детским защитником при Медведеве, сохранил эту должность при Путине, легко адаптировавшись к новым реалиям и подходам.
Собственно, без умения делать правильный выбор, не отягощенный идеологическими установками и ложно истолкованной принципиальностью, Астахов не стал бы тем, кем он стал. А так и остался бы в памяти народной корпоративным юристом "Медиа-Моста", так и не сумевшим защитить этот холдинг и его владельца Владимира Гусинского в "споре хозяйствующих субъектов" с "Газпромом".
Иных уж нет, а те — в Марбелье. Альфред Кох, один из главных усмирителей "Моста", сегодня сам фактически политэмигрант. А вот Астахов, пройдя огонь, воду, судебные телешоу и общественное движение "За Путина", превратился во вполне знакового участника путинской команды. Как атрибут кремлевской "мягкой силы", детский омбудсмен в разы превзошел Геннадия Онищенко и все "надзоры" вместе взятые. Горе стране, среди граждан которой Астахов находил педофилов или истязателей пасынков и падчериц из России.
Он создал не столько институт, сколько механизм. На входе — любовь к детям. На выходе — медийные и политические бонусы для заказчика. Использовать всеобщее чадолюбие с максимальным КПД — в этом и заключалось астаховское ноу-хау и этим обуславливалась его незаменимость.
Но чем скуднее сырьевая рента — тем выше сугубо финансовая ценность других ресурсов. И "детский" здесь едва ли не первый среди равных.
Последнее, по сути, составляет основу существования органов опеки, бюрократического аппарата системы образования и, наконец, самого института детского омбудсмена. В тучные годы этот "корм" казался недостойным более крупной рыбы. Теперь не до жиру.
Наглядное доказательство смены вех — подключение к борьбе за "детский ресурс" таких влиятельных и амбициозных игроков , как Ротенберги. Логичным следствием их появления в числе акционеров издательства "Просвещение" стало предложение его руководства о создании госкорпорации по образованию. Формально идею отвергли, но это не значит, что президентские друзья-бизнесмены потерпели фиаско на новом поприще. 2,8 трлн рублей, предназначенным для строительства школ по всей стране, поручили распоряжаться бывшему топ-менеджеру "Просвещения" Ирине Кузнецовой. А столичный департамент образования рекомендовал учебники этого издательства в качестве приоритетных для учеников 1-4 классов.
quote_block node/323281Наконец, очень показательны выводы по поводу организации детского отдыха, сделанные Владимиром Путиным, в связи с трагедией на Сямозере. "Нужно, чтобы был какой‑то ответственный государственный орган, который систематизирует эту работу и ставит окончательную точку при решении вопросов, можно что‑то делать или нельзя", — заявил президент в минувшую среду на заседании с членами правительства.
Это пока, пусть и президентские, но все же пожелания. Они еще не оформлены в конкретные решения. Поэтому говорить, что Ротенберги или какие-то еще бизнес-кланы станут бенефициарами грядущих административных нововведений, рано. Хотя появление единого федерального органа, курирующего деятельность детских лагерей, наверняка, приведет к переделу рынка обслуживания и управления этой внушительной и довольно привлекательной инфраструктурой.
Однозначный вывод, кто от всего этого выиграет, сделать нельзя. Зато понятно, кто проиграет. При прочих контролировать безопасность отдыха юных россиян мог бы профильный президентский омбудсмен. И не надо плодить новые бюрократические сущности в виде нового "ответственного государственного органа". Но фамилия "Астахов" в путинской реплике не прозвучала. Вообще.
Причем, по иронии судьбы, это астаховское выступление растиражировал тот же самый телеканал, который в середине нулевых сделал его шоуменом. Ведь это по РЕН ТВ начал выходить "Час суда".
Удачным такой финал не назовешь. Если, конечно, не сравнивать его с участью чиновника, "сливаемого" по итогам очередного антикоррупционного расследования.
Да, астаховские коллеги из адвокатуры и спецслужб обычно сдержаны на язык и не дают волю эмоциям. Но это не мешает им играть на обострение, чтобы избежать более негативных для себя сценариев.
Минус в том, что объектом этих "шоу" и больших аппаратных игр становятся дети. Но именно поэтому детский омбудсмен может считать свою задачу успешно выполненной.