Приватизацию госпакетов ВТБ и «Башнефти» уже отложили минимум на следующий год, похоже, та же участь ждет и пакет «Совкомфлота». Единственным крупным активом, который правительство все же твердо хочет продать в этом году, остается госпакет 19,5% «Роснефти». Если эта сделка состоится, то она может принести в бюджет порядка 700 млрд рублей, что по большей части закроет выполнение ожидаемого плана по доходам от приватизации на этот год. Однако в понедельник министр экономики Алексей Улюкаев признал, что правительство не полностью контролирует процесс подготовки к продаже «Роснефти» (им занимается номинальный владелец «Роснефтегаз») и есть риск переноса сделки.
Почему затеянная правительством крупная приватизация буксует? Думается, для этого есть три основные причины.
Первая — давайте называть вещи своими именами — стратегические иностранные игроки не верят в российские активы. В этом плане очень тревожным для правительства звонком было отсутствие заявок от иностранцев на участие в покупке «Башнефти». Хотя агент правительства «ВТБ-Капитал» разослал предложение поучаствовать в сделке полусотне компаний, включая крупнейших нефтегазовых «мейджоров» со всего мира, никто из них не проявил интереса. А ведь на рынок выставлялся контрольный пакет «Башнефти», дающий реальные права на управление пусть и не крупнейшей, но все же заметной нефтяной компанией среднего размера.
Почему не хотят покупать? Все в совокупности. Россия под санкциями, и международная обстановка такова, что их пока никто не собирается отменять. Россия постоянно повышает налоги, прежде всего на нефтянку — вот и сейчас правительство обсуждает очередной масштабный передел налоговой системы в отрасли с введением налога на дополнительный доход от добычи углеводородов (учитывая сложности с балансированием бюджета, это обернется новым ростом налоговой нагрузки).
Цены на сырье низкие, и никто не верит в их быстрый рост. Общий климат ведения бизнеса в России ужасен: власти принимают важнейшие решения по стратегическим компаниям единолично и плевать хотели на мнение иностранных акционеров, последних продолжают выдавливать (свежайший пример — добровольно-принудительная уступка Total контроля в Харьягинском проекте).
На этом фоне правительство делает все, чтобы переоценить продаваемые активы. Его задача понятна — наполнить бюджет, однако инвесторам-то что с того? Скажем, главный претендент на «Башнефть» Вагит Алекперов еще в июне дал понять, что разогретая рыночная оценка госпакета «Башнефти» кажется ему завышенной — тогда этот пакет стоит в районе 250 млрд рублей, но в августе правительство, подгоняя себя совершенно нереалистичными рассуждениями о «премии за контроль», оценило его в 300 млрд.
Честно говоря, автор этих строк связывает провал попытки продать «Башнефть» именно с этим — все остальные факторы (соперничество «Лукойла» с «Роснефтью», особая позиция башкирских властей, также владеющих пакетом в компании) присутствовали и раньше, что не мешало правительству долгое время твердо настаивать на продаже «Башнефти» в этом году. А тут объявили оценку существенно выше рынка — и буквально через неделю вынуждены были продажу отменить. На фоне прежних заявлений Алекперова о переоцененности «Башнефти» трудно не уловить между этими событиями прямую связь.
Сегодня мы являемся свидетелями попыток правительства выручить за свои активы большие деньги, по сути ничего не делая для повышения их привлекательности. И уже получаем четкие сигналы: так не пойдет.
Вторая причина — ужасное российское корпоративное управление, особенно в госкомпаниях. Например, выставленный для приватизации пакет акций «Роснефти» (19,5%) можно сравнить с пакетом в 19,75%, которым владеет британская ВР. Дает ли он реальные рычаги управления «Роснефтью»? Вовсе нет. С чего вдруг эта ситуация изменится, когда в России миноритарные акционеры в госкомпаниях традиционно имеют роль статистов и не влияют на принятие решений? Между тем правительство именно за акции «Роснефти» хочет выручить наиболее внушительную сумму. Хотя один из главных предполагаемых претендентов на покупку, председатель совета директоров китайской CNPC Ван Илинь еще весной публично заявил: будем участвовать, только если получим реальные права на управление «Роснефтью».
А реальные права — это, например, возможность сказать менеджменту «Роснефти»: выходите из убыточных проектов НПЗ на Дальнем Востоке и в Индонезии, из капиталоемкой разработки тяжелой нефти в Венесуэле. Инвестируйте туда, куда мы вам скажем. Вы можете себе представить Игоря Сечина, который согласится на подобные требования иностранного акционера? А если нет, то чего тогда стоит этот пакет акций?
Третья причина — госкомпании традиционно всеми правдами и неправдами сопротивляются приватизации, это я хорошо знаю по личному опыту управления госсобственностью в энергетическом секторе. Им гораздо легче работать с чиновниками — представителями государства, которых можно коррумпировать, надавить на них аппаратно, чем со сторонними акционерами, рычагов влияния на которых нет. А инструментов для саботажа приватизационных сделок полно. У «Роснефти» особенно, так как ее пакет контролируется не государством, а «Роснефтегазом», где председатель совета директоров все тот же Сечин, который несколько месяцев назад открыто высказывался против приватизации госпакета «Роснефти».
В понедельник Улюкаев деликатно пожаловался на «Роснефтегаз», отметив, что подготовка сделки в руках последнего, из-за чего правительство процесс не контролирует и до конца года можно не успеть продать «Роснефть». Дело к этому и идет: инвестагент по сделке итальянский банк Intesa еще даже не прислал список потенциальных покупателей-стратегов (ожидается к 1 сентября).
В общем, вывод прост: если бы Россия не находилась под международными санкциями, приняла меры по резкому улучшению инвестиционного климата, перестала все время менять налоговую систему, ликвидировала монополию госкомпаний и создала конкурентную среду в стратегических отраслях, предприняла реальные меры по улучшению среды корпоративного управления, перестала лезть в принятие управленческих решений в крупных компаниях — тогда, глядишь, интерес к нашим активам был бы совсем другим.
В начале 2000-х государство спокойно продавало даже неконтрольные пакеты акций за большие деньги, включая ту же нефтянку. Поэтому пробуксовки, с которыми сталкивается объявленная «большая приватизация», закономерны: если хотите хорошо заработать на продаже, сначала кардинально поменяйте систему, так как нынешняя генерирует запредельные риски и изжила себя.