Железная воля

Ночная буря в австрийских Альпах едва не погубила все дело. Погожим сентябрьским утром из Гаштайна выехали две машины. Вскоре они уткнулись в массу грязи и камней, сползших на дорогу с косогора. Пока рабочие расчищали шоссе, пассажиры с деланой невозмутимостью любовались окрестностями. Через три томительных часа путь был свободен. Вместо того чтобы взять влево, к Бреннеру, машины повернули к границе. На ночлег «туристы» остановились в швейцарской деревушке. Они думали, что спасены.

Один из богатейших людей Европы, с состоянием 200 млн марок, член партии национал-социалистов с 1931 года Фриц Тиссен выскользнул из Третьего рейха. Вместе с ним бежали жена, дочь с зятем и их маленький сын. Перед побегом Тиссен отправил телеграмму второму человеку в рейхе, Герману Герингу. Единственный из депутатов рейхстага, он протестовал против вторжения в Польшу, которое означало войну с Великобританией и Францией. Геринг не ответил. 1 сентября 1939 года по радио сообщили, что вермахт начал боевые действия. «Кто не со мной, тот предатель, — заявил Адольф Гитлер. — И с ним будут обращаться как с предателем».

Заслуги Тиссена перед режимом были огромны. Он поддерживал национал-социалистов еще тогда, когда о бывшем капрале Адольфе Гитлере почти никто не знал. Но заслуги перед движением, и Тиссен это прекрасно знал, не были охранной грамотой ни для кого. Незадолго до побега Тиссен получил известие о гибели в Дахау своего племянника.

Тиссен бежал из Германии не только потому, что боялся концлагеря. Крах потерпело дело его жизни. Подписав пакт о ненападении со Сталиным, Гитлер заключил сделку с большевиками — злейшими врагами всего того, во что верил Тиссен. Вместо удара на Восток Германия вступила в войну с Западом, в которой, ни минуты не сомневался Тиссен, его страна была обречена.

Эмери Ревес искал встречи с Тиссеном с азартом охотника за сенсациями. Агентство Ревеса Cooperation Publishing торговало эксклюзивным товаром — статьями политических лидеров Старого и Нового Света по актуальным вопросам международных отношений. На Ревеса работали Уинстон Черчилль, президент Чехословакии Эдвард Бенеш, французский премьер и министр иностранных дел Поль Рено. В 1939 году Ревес издал нашумевшие «Беседы с Гитлером» Германа Раушнинга. Похваляясь близким знакомством с фюрером, Раушнинг, порвавший с нацистами в 1936 году, описал Гитлера как психопата, одержимого идеей мирового господства. Эмигрант Тиссен стал бы отличным украшением коллекции.

Его разрыв с рейхом был полный и окончательный. Собственность Тиссена и его жены была конфискована. Их лишили гражданства и объявили в международный розыск, после чего они перебрались из нейтральной Швейцарии в воюющую с рейхом Францию, подальше от гестапо.

После долгих уговоров через высокопоставленных посредников (самым полезным оказался премьер Рено) Тиссен согласился принять Ревеса в Париже. Тот ожидал увидеть «человека из стали» и был восхищен «очаровательным пожилым джентльменом, необычайно остроумным, с потрясающим чувством юмора». Они быстро поладили. Ревес убедил бизнесмена в том, что правда о нацистах приблизит их падение. Весной 1940 года Тиссен и Ревес обосновались в Монте-Карло. Три недели, с утра до поздней ночи, Тиссен диктовал, перечитывал и правил свои мемуары. Порой он прерывал монологи, ударяя себя кулаком по лбу и восклицая: «Боже, какой же я был идиот!»

В самый разгар работы, 10 мая, «странная война» на Западе закончилась. Немецкая армия вторглась в Бельгию, Голландию и Люксембург. В считаные дни французская оборона была прорвана. Ревес, отлучившийся на несколько дней в Париж, потерял связь с Тиссеном. В апреле 1941 года появились сообщения, что Тиссен погиб в концлагере.

Тиссены были одним из самых влиятельных семейств в Рейнско-Вестфальском промышленном районе. Август Тиссен начал свое дело в 1867 году и через тридцать пять лет стоял во главе промышленной империи, объединявшей электростанции, угольные шахты, сталелитейные и металлообрабатывающие заводы, на которых трудилось 27 000 человек. Один из пионеров вертикальной интеграции, он и на склоне лет, на пике могущества, не изменял патриархальным привычкам молодости — обедал вместе с рабочими и лично вел деловую переписку. Рассказывали, что однажды он отказался явиться в имперский суд, сославшись на то, что у него нет подходящего костюма. В отличие от большинства рурских конгломератов фирма Тиссенов оставалась частной, ее акции не котировались на бирже.

У Августа было трое сыновей. Сделать промышленника из старшего, Генриха, не удалось. Ему больше нравилось коллекционировать живопись. Из младшего, Августа, мог бы получиться серьезный бизнесмен, но он слишком любил перечить отцу. О завершении его предпринимательской карьеры рассказывают по-разному. По одной версии, Август-старший расплатился по долгам сына с условием, что он больше не будет заниматься бизнесом. По другой, отец сам довел сына до банкротства, а тот в отместку поддержал забастовки на предприятиях семьи. Так единственным претендентом на роль преемника остался Фриц, основательно освоивший горное и сталелитейное дело в технических школах Лондона, Льежа и Берлина.

Процветание фирмы закончилось вместе с мировой войной. Осенью 1918 года в Германию пришла революция. Кайзер отрекся от престола и бежал в Голландию. Власть в Руре, где были сосредоточены основные заводы Тиссенов, захватили советы рабочих и солдатских депутатов. В декабре 1918-го Фрица Тиссена и его 76-летнего отца арестовали революционные рабочие. Фабрикантов доставили в Берлин, где их допрашивал начальник полиции, гроза буржуазии и, по слухам, агент большевистской России Эмиль Эйхгорн. Тиссены ждали расстрела, но их почему-то отпустили. Призрак коммунизма бродил по Германии еще пять лет. У Фрица не оставалось сомнений: смуту сеют агитаторы с Востока. Чтобы спасти Германию, надо выполоть все ростки большевизма.

Свой счет у Тиссена был не только к коммунистам. Победители навязали Германии невыполнимый Версальский мир: ответственность за войну возлагалась на империю Гогенцоллернов, расплачиваться за которую предстояло учрежденной летом 1919 года Веймарской республике. Тиссены были категорически против того, чтобы Германия признавала себя агрессором, даже если отказ от подписания договора повлечет за собой оккупацию. Но социал-демократы и католическая партия Центра, имевшие большинство в национальном собрании, скрепя сердце проголосовали за несправедливый, по мнению общества, мир. Ревностные католики, Тиссены вышли из партии Центра и вступили в Немецкую национальную народную партию, одну из будущих попутчиц национал-социалистов.

В январе 1923 года, придравшись к несвоевременным поставкам телеграфных столбов в счет репараций, Франция и Бельгия ввели войска в Рур. Фриц Тиссен, к тому времени взявший управление компанией в свои руки, организовал сопротивление оккупантам. Он отказался поставлять во Францию уголь и вместе с другими рурскими промышленниками создал суд чести для коллаборационистов. Его арестовали и приговорили к штрафу в 500 000 франков. Тиссен был готов и к вооруженной борьбе, но правительство и генералитет эту идею не поддержали. Так в списке врагов Тиссена к изменникам-коммунистам и пораженцам-социалистам добавились беспощадные к побежденным французы. Франция воображает, заявил однажды Тиссен, будто обезоруженная и ограбленная Германия стерпит любое оскорбление. «В интересах европейского мира я верю, что французские заблуждения скоро будут развеяны!»

Левые и умеренные партии олицетворяли в глазах Тиссена саму Веймарскую республику — вечно колеблющуюся, дряблую, неспособную защитить интересы немцев. Но в октябре 1923 года забрезжила надежда. Тиссен встретил человека, способного покончить и с большевиками, и с французским диктатом, и с беспомощной демократией. Один из героев войны, генерал Эрик Людендорф посоветовал Тиссену побывать на нескольких митингах с участием молодого политика, выходца из Австрии Адольфа Гитлера. Тиссен был впечатлен. «Я оценил его ораторский дар и умение вести за собой массы, — вспоминал Тиссен 17 лет спустя. — Но больше всего меня поразил царивший на его собраниях порядок, почти военная дисциплина его сторонников». Бизнесмен имел с Гитлером короткую личную беседу, из которой выяснилось, что у них много общего. Гитлер не признавал Версаль. И Тиссен тоже. Гитлер поносил марксистов. Тиссен не питал к ним ни малейшей симпатии. Гитлер всей душой стремился к разгрому Веймарского режима. Тиссен тоже не видел у демократической Германии никакого будущего.

Через несколько дней после встречи Тиссен передал Гитлеру через Людендорфа 100 000 марок. Лидеру национал-социалистов деньги были нужны на большой проект. 8 ноября на митинге в «Бюргербройкеллере», большом пивном баре в Мюнхене, Гитлер объявил, что баварское и берлинское правительство низложены. Присутствовавшие в зале члены баварского кабинета были взяты под арест, но в суматохе сумели ускользнуть. К утру стало ясно, что экспромт с национальной революцией провалился, однако Гитлер все равно вывел своих сторонников на вооруженную демонстрацию. Полиция легко ее разогнала. 14 демонстрантов были убиты. Геринг был ранен в бедро. Фюрер бежал с поля боя, но вскоре  его арестовали. НСДАП запретили, а Гитлеру дали срок.

На время пути Тиссена и нацистов разошлись. После подавления мюнхенского путча и свержения коммунистических правительств в Тюрингии и Саксонии политическая стабильность была восстановлена. Денежная реформа позволила Рейхсбанку покончить с гиперинфляцией. Ожило производство. В 1927 году благосостояние немцев превысило довоенный уровень. Демонтаж демократической системы, казалось, был снят с повестки дня — жизнь налаживалась.

У Тиссена между тем было полно своих забот. В 1926 году Thyssen-Gruppe слилась с пятью другими горно-металлургическими компаниями, образовав стальной картель Vereinigte Stahlwerke. Мощности объединенной компании, имевшей гигантский по тем временам капитал 800 млн марок, позволяли добывать 37 млн т угля в год, производить по 9 млн т кокса и чугуна, выплавлять 15  млн т стали. На предприятиях картеля было занято почти 300 000 человек. Тиссен стал крупнейшим частным акционером новой компании с 26% акций и возглавил ее наблюдательный совет — в немецкой корпоративной иерархии этот пост был куда престижнее, чем должность гендиректора.

Передышка оказалась короткой. В 1928 году ситуация стала ухудшаться: мировой экономический кризис обрушился на континентальную Европу раньше, чем на Соединенные Штаты. Обострились отношения промышленников с профсоюзами: осенью 1928 года сталелитейные компании Рура объявили грандиозный локаут, выставив за ворота 250 000 рабочих. И хотя правительство социал-демократов сумело довольно быстро уладить этот конфликт, по его престижу был нанесен серьезный удар. В политической системе произошла резкая поляризация: социалисты и умеренные буржуазные партии теряли сторонников, усиливались позиции радикальных националистов и коммунистов.

Поводом для возобновления контактов между Тиссеном и нацистами стало очередное обострение темы репараций. По новому плану, согласованному с кредиторами Германии, ее обязательства перед союзниками были установлены на уровне $26 млрд. Эти деньги страна должна была выплатить в течение 58 лет. Франция пообещала ускорить вывод войск с территории Германии. Правительство расценивало это как серьезный успех, но для националистов, требовавших полного отказа от репараций, новый план был абсолютно неприемлем. К борьбе были привлечены все «здоровые силы», включая гитлеровскую НСДАП. Истеблишмент воспринимал нацистов, имевших всего 12 мест в рейхстаге, как кучку опасных маргиналов, но Тиссен считал это чистоплюйством. С его легкой руки Гитлер получил доступ в приличное общество и деньги на свои партийные акции. И хотя националисты с треском проиграли референдум, посвященный репарациям, Гитлер оказался в крупном выигрыше: лидер партии люмпен-пролетариев стал фигурой номер один, лидером на ультраправом фланге и привлек на свою сторону нескольких серьезных поклонников. Тиссен тоже не остался в стороне: благодаря организованному им кредиту партия Гитлера обзавелась особняком в Мюнхене — так называемым «Коричневым домом».

Резкий экономический спад стал для нацистов сигналом к штурму власти. В марте 1929 года с тревогой обсуждали рост безработицы: на биржах труда зарегистрировали 2,8 млн незанятых. Три года спустя численность безработных подскочила до 6 млн человек. Вокруг Берлина выстроились палаточные поселки, где обитали те, кто лишился жилья и средств к существованию. За три года ВВП на душу населения упал почти на 20%. Валютный кризис 1931 года привел к национализации крупных банков и компаний. Вал банкротств стал причиной закрытия десятков тысяч предприятий. Даже картель Тиссена вынужден был просить государство о помощи: весной 1932 года правительство через Dresdner Bank приобрело миноритарный пакет Vereinigte Stahlwerke за 99 млн марок — вчетверо дороже рыночной цены…

Летом 1932 года НСДАП выиграла выборы и получила 230 мест в рейхстаге. Но для элиты Гитлер оставался выскочкой, и президент Пауль фон Гинденбург наотрез отказался поручить ему формирование правительства. Гитлер закусил удила и отверг предложенный ему пост вице-канцлера. Игра была рискованной: отказ от участия в правительстве мог привести к досрочным выборам. Соратники, которым угрожала потеря депутатской зарплаты, заволновались. На новую кампанию у нацистов просто не было денег. В ноябре 1932-го главный пропагандист НСДАП Йозеф Геббельс отмечал в дневнике, что партия на грани банкротства, тысячи функционеров в Берлине сидят без зарплаты.

И снова выручил Тиссен. Он, правда, отказался внести крупный взнос в партийную кассу (сослался на отсутствие денег), но задействовал все свои связи, чтобы убедить окружение престарелого Гинденбурга в приемлемости гитлеровской кандидатуры на пост канцлера. Поддержку значительной части бизнес-сообщества Тиссен обеспечил фюреру еще в начале года, когда по его предложению Гитлер выступил на заседании «Индустриклуба» в Дюссельдорфе. Лидер нацистов убедил слушателей, что, несмотря на слово «социалистическая» в названии партии, ее приход к власти ничем не грозит крупному бизнесу. Ни национализации, ни повышения социальных выплат не будет, нацисты верят в частнопредпринимательскую инициативу, без которой немыслимо процветание. Эта речь принесла плоды: в самый разгар правительственного кризиса группа влиятельных бизнесменов призвала президента назначить Гитлера канцлером. И фон Гинденбург, уже начавший впадать в маразм, сдался. 30 января 1933 года вождю нацистов было поручено сформировать правительство.

Гитлер ни дня не терял даром. Рейхстаг был распущен, компартия запрещена, на выборах в марте нацисты с союзниками получили большинство мест в парламенте. Как и рассчитывали спонсоры нацистов, веймарская политическая система была разгромлена в считаные месяцы. Все партии, кроме НСДАП, прекратили существование, автономия немецких земель заменена вертикалью власти с назначаемыми гауляйтерами в роли региональных руководителей, правительство получило право издавать законы. Гитлер сдержал слово, данное бизнесу. Профсоюзы были запрещены, зарплаты заморожены. Разогнали даже союз мелких лавочников, требовавших пустить их торговать в крупные универмаги. Крупный бизнес получил свою «квоту» в правительстве: министром экономики в нацистском кабинете стал гендиректор страховой компании Allianz Курт Шмитт. Во главе Рейхсбанка встал Ялмар Шахт, пользовавшийся огромным авторитетом в деловом сообществе.

Дела в экономике быстро пошли в гору. Гитлеру повезло прийти к власти, когда «дно» было уже пройдено: статистики заметили первые признаки оживления еще осенью 1932-го. Тогда же начался быстрый рост котировок на бирже — быстрее всего росли акции компаний, чьи владельцы и менеджеры имели связи с нацистами. Снова стало увеличиваться промышленное производство. Весной 1933-го безработица резко пошла на спад и к осени сократилась вдвое. Тиссена осыпали милостями: избрали в рейхстаг, ввели в прусский Государственный совет, министр экономики Шмитт благосклонно отнесся к его идеям переустройства экономики на принципах корпоративизма. Жизнь удалась?

В изгнании Тиссен говорил, что начал испытывать отвращение к режиму после «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года, когда вместе с вождями штурмовиков были уничтожены многие вожди сошедшего со сцены правого истеблишмента. Но еще в августе того же года он демонстрировал бодрость и уверенность в завтрашнем дне. Именно тогда Тиссен советовал британскому репортеру Уильяму Теллингу не придавать слишком большого значения нацистским эксцессам вроде бойкота еврейских магазинов или расправы над штурмовиками. Все это «ошибки молодости», которую мудрый Адольф Гитлер не считает необходимым ставить в жесткие рамки. «Пресекать вспышки, которые не заходят слишком далеко, означало бы отталкивать от себя силы, неоценимые для поддержания единства страны», — объяснил Тиссен.

Американский посол в Берлине Уильям Додд написал в своем дневнике 28 февраля 1936 года: «Сегодня я получил из Кельна запись продолжительной беседы с Фрицем Тиссеном… Он заявил, что его беспокоит ход событий в Германии, и добавил, что требуется новое «30 июня» (в этот день были уничтожены руководители штурмовиков. — Forbes) для спасения гитлеровского режима... Он боится, что радикальное крыло нацистской партии скатывается к коммунизму».

Надежды на то, что со временем жизнь войдет в нормальную колею, не оправдались. Гитлеровский режим просто не мог бы катиться по такой колее, ему требовалось постоянное «повышение градуса» — в борьбе с христианством, в ликвидации Версальского мира, в перевооружении армии, в еврейском вопросе. Тиссен до глубины души был возмущен преследованиями католиков и протестантов. Он считал варварством постоянно усиливающиеся гонения на евреев (как и многие другие бизнесмены, он считал антисемитизм НСДАП сугубо пропагандистским приемом и не верил, что Гитлер и впрямь собирается очистить рейх от евреев). Он все больше боялся, что национал-социализм переродится в национал-большевизм и в Германии установится подобие сталинской тирании.

Нацисты не покушались на частную собственность (если, конечно, ее владельцами были арийцы) — в 1936 году правительство приватизировало (термин, придуманный в нацистской Германии) акции Vereinigte Stahlwerke, которые были проданы самой фирме на треть дешевле, чем государство заплатило в 1932-м. Проблема была в другом. Нацистская экономическая политика была полностью подчинена одной идее — подготовке к войне за жизненное пространство. Гитлер провозгласил курс на автаркию: Германия должна перестроить свое хозяйство таким образом, чтобы в случае войны не зависеть от импорта стратегических товаров — топлива, продовольствия, железной руды. Так был дан старт программе импортозамещения — знаменитой геринговской четырехлетке. Недостающие ресурсы Германия готовилась добыть на внешнем рынке с помощью оружия, а не торговли. Альтернатива войне, в подготовку которой государство на протяжении нескольких лет вкладывало треть национального дохода, была одна — национальное банкротство.

Как и позднейшие историки, Тиссен крайне скептически оценивал «экономическое чудо» нацистов. Знаменитые автобаны, которые и по сей день приводят в качестве одного из примеров гитлеровского злого величия, казались Тиссену бессмысленной тратой денег. «Было бы гораздо дешевле перестроить уже имевшуюся дорожную сеть, что обошлось бы в один-два миллиарда марок, а не восемь миллиардов, потраченных на «автобаны Адольфа Гитлера», — говорил он Ревесу. — Партийные лидеры утверждают, что автострады строятся для народного автомобиля, но народный автомобиль — одна из самых эксцентричных идей, когда-либо осенявших нацистов. Германия — не Соединенные Штаты. Зарплаты здесь низкие, бензин — дорогой…»

Курс на импортозамещение требовал огромных инвестиций в пустоту. Стальная промышленность Германии работала на импортной, шведской руде. Геринг потребовал от металлургических компаний научиться плавить сталь из местной руды очень низкого качества. Видимость была соблюдена, завод — правда, на государственные деньги — построен. Вот только перерабатывалась на нем все та же шведская руда с незначительным добавлением местной.

Критиковать это было бессмысленно. Сказано же: пушки вместо масла. В сентябре 1939-го они заговорили.

В мае 1945 года на аэродроме Неаполя приземлился военно-транспортный самолет C-47. Из него выбралась разношерстная публика. Пастор Мартин Нимеллер в плохо сидящем костюме, последний канцлер Австрии Курт фон Шушнинг с эдельвейсами в петлицах, двое стариков, прижимающих к себе продуктовые пайки Красного креста, — Фриц и Амели Тиссены. Знаменитых узников Дахау доставили на Капри — поправить здоровье и подкормиться.

Тиссен не погиб на родине, куда его выдали власти вишистской Франции. Около двух лет он провел под арестом. Потом попал в концлагерь. Но освобождение не сулило ему радости. Его роль в подъеме нацизма была общеизвестна. Когда в сентябре 1945 года союзники огласили список из 24 обвиняемых для Нюрнбергского трибунала, журнал Time нашел лишь два явных упущения: в нем не было Тиссена и генерала-фельдмаршала Люфтваффе Альберта Кессельринга, позднее приговоренного британским трибуналом к смертной казни.

По всей Германии шли процессы против бывших функционеров и сторонников НСДАП. Суд над Тиссеном начался в августе 1948 года. Ему вменялась в вину помощь путчистам в 1923 году, передача 1 млн марок нацистам, организация выступления Гитлера в «Индустриклубе»... В защиту Тиссена выступили еврейский банкир Якоб Гольдшмидт и пастор Нимеллер, чьей семье бизнесмен помогал после того, как нацисты упекли священника в концлагерь. Тиссен избежал сурового приговора. Суд постановил конфисковать 20% его собственности (нацистская конфискация была отменена), но и этот вердикт был смягчен: за преступление «малой тяжести» — штраф 500 000 марок.

После суда Тиссен с родными уехал в Аргентину. Он думал перебраться туда из Франции еще в 1940-м, но не успел.