Первая нефтяная

Сто лет назад Россия, как и сегодня, была ведущей нефтедобывающей державой, а нефтяные магнаты входили в списки самых богатых россиян. Но тогда, во-первых, владельцев нефтяных компаний никто не осуждал за их богатство, а во-вторых, никому не приходило в голову называть Россию «сырьевым придатком Запада».

ТОРГИ ПРОТИВ ОТКУПА.

В последней трети XIX века мир еще не знал автомобилей и аэропланов. Основным продуктом мировой нефтепромышленности был не бензин, а керосин. Использовался он в основном в осветительных приборах и малогабаритных устройствах для приготовления пищи. Главным потребителем выступала социальная сфера — образование, здравоохранение, городское коммунальное хозяйство.

На российском керосиновом рынке практически монопольно царила американская компания Standard Oil, принадлежавшая Рокфеллеру. Отечественная нефтяная индустрия, задавленная отсталой откупной системой, с его керосином конкурировать не могла.

Откуп представлял собой форму временного владения нефтеносными участками и существовал с той поры, когда кредитно-финансовая система в российском государстве еще была слабо развита, а сама нефть не представлялась перспективной отраслью. Заплатив фиксированную сумму, откупщик получал право в течение определенного времени делать со своим участком все что угодно. Осознавая свою «временность», владелец по сути дела был заинтересован только в том, чтобы быстрее сорвать куш и уйти на следующий участок. В результате добыча зачастую осуществлялась варварскими методами и была крайне неэффективна.

Великий химик Дмитрий Менделеев, основательно изучивший «нефтяной вопрос» по заданию правительства, писал: «Откупщикам нет никакого расчета, имея краткосрочный откуп, заводить большое и хлопотливое дело, затратить капиталы на разведки и пробные бурения, рыть девять колодцев для того, чтобы десятым окупить все свои расходы». Иными словами, сама природа откупов исключала инвестиции, инновации и техническое перевооружение производства.

Из-за откупной системы Российская империя во многом зависела от заокеанского керосина. Но в 1872 году правительство пошло на серьезную реформу — отменило откуп сначала на Апшеронских нефтепромыслах под Баку, а затем на всем Закавказье, что способствовало переходу отрасли на рыночные, конкурентные принципы. Сущность нового закона состояла в том, что нефтеносные участки приватизировались за единовременную плату с помощью открытых торгов. На всех свободных казенных землях Кавказа был разрешен беспрепятственный поиск нефти — как россиянам, так и иностранцам. Сначала керосиновое производство облагалось акцизом, но через пять лет налог отменили.

За более чем полвека существования откупной системы на Апшеронском полуострове государство получило совокупный доход (от откупных и казенных нефтеносных участков) около 6 млн рублей, а первые же торги в декабре 1872 года принесли в казну примерно половину этой суммы.

Одними из первых нефтеносные участки приобрели предприниматели Василий Кокорев и Петр Губонин. Чтобы создать конкуренцию Рокфеллеру, они основали акционерное Бакинское нефтяное общество (БНО). Это была, как сказали бы сейчас, вертикально интегрированная структура, включавшая нефтедобычу, переработку, транспортировку и реализацию. К 1877 году компания Кокорева и Губонина добывала почти треть всей российской нефти и поставляла на внутренний рынок до 80% керосина. Такой успех вдохновил и других отечественных игроков, главным из которых стала компания «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель» («Бранобель») с основным капиталом в 3 млн рублей. Устав компании в 1879 году высочайше утвердил император Александр II.

ТРУБА ВМЕСТО ОСЛОВ.

Швед Эммануэль Нобель, перебравшийся в Россию и принявший российское подданство, разбогател на военном производстве. Но после окончания Крымской войны (1853–1856) поток госзаказа иссяк, и дело Нобеля потерпело крах. Вместе с женой и старшим сыном Альфредом (будущим изобретателем динамита и учредителем знаменитой премии) Эммануэль вернулся на родину, а два других сына, Людвиг и Роберт, остались в России. Они наладили в столице оружейное производство.

Получив в начале 1870-х правительственный заказ на реорганизацию казенного Ижевского завода, выпускавшего винтовки, глава фирмы Людвиг Нобель послал младшего брата на Кавказ для закупки орехового дерева на приклады. Роберт быстро выяснил, что везти древесину через Кавказ разорительно. Зато он присмотрел кое-что получше и попросил брата выслать ему несколько тысяч на покупку нефтеперерабатывающего завода и буровой скважины.

Дело пошло. Однако развитие российской «нефтянки» тормозило одно обстоятельство … нехватка ослов, с помощью которых нефтепродукты транспортировались через Кавказский хребет. Спрос и цены на нефть росли быстро, при этом, по замечанию Роберта Нобеля, «ослы просто не могут размножаться с такой скоростью». И тогда Альфред из Стокгольма дал братьям ценный совет: он предложил перекачивать нефть и нефтепродукты по трубе. Альфред приложил схему трубопровода, чертеж парового насоса, а также оптимальный маршрут из Баку в Астрахань, откуда нефть удобно было транспортировать по рекам в поволжские города, а дальше по железной дороге в промышленные районы центральной России и в балтийские порты.

С финансовой помощью брата Роберт и Людвиг построили и первое в мире нефтеналивное судно «Зороастр». Инновации вывели компанию Нобелей в лидеры российской «нефтянки». Альфред вскоре переключился на другую золотую жилу — динамит, а его братья захватили весь российский рынок перевозки и хранения нефти. К концу XIX века Нобели контролировали более 13% российских месторождений. Сама же Россия уже в 1898 году обогнала Америку по добыче нефти и еще 4 года удерживала первое место в мире. Монополии Standard Oil на российском рынке пришел конец.

РУССКО-СУЭЦКОЕ ЧУДО.

Главным конкурентом Нобелей стал транснациональный гигант Royal Dutch/Shell. Любопытно, что одна ее «половина» — Shell — появилась на свет во многом благодаря Нобелям.

Впрочем, до прихода «Бранобеля» на Кавказ там уже обосновалась французская ветвь банкирского дома Ротшильдов. В 1883 году Альфонс Ротшильд профинансировал строительство железнодорожной ветки Баку — Батум, получив в обмен льготное владение нефтяными предприятиями в Баку. Спустя три года Ротшильд основал «Каспийско-черноморское нефтепромышленное общество», ставшее вскоре второй по величине (после нобелевской) компанией в регионе. Хотя по указу 1882 года евреям запрещались владение и аренда земли в любой форме, но для иностранца, да еще с фамилией Ротшильд, сделали исключение.

Конкурентная борьба с Нобелями и Рокфеллером (имевшим сильнейшие позиции в Европе) заставила Ротшильда искать нетривиальное решение. Его подсказал новый дилер компании Ротшильда, молодой лондонский коммерсант Маркус Сэмюэл, прибывший в Баку в 1890 году. Увидев новое чудо техники — нобелевское нефтеналивное судно, Сэмюэл сообразил: нужно строить танкеры, способные проходить через Суэцкий канал, что сокращало бы путь из Атлантики в Индокитай на 4000 миль. Для судов Рокфеллера, как и прочих перевозчиков нефтепродуктов, канал был закрыт по соображениям безопасности — керосин тогда транспортировали в жестяных бочках, не спасавших топливо от самовозгорания при перепаде температур. А под руководством Сэмюэла построили суда с особыми емкостями, в которых объем керосина мог уменьшаться или, напротив, увеличиваться в зависимости от изменений температуры, что снижало вероятность воспламенения.

Развитие танкерного флота во многом способствовало расцвету компании Shell Transport and Trading, созданной Сэмюэлом в 1897 году. Вскоре компания владела уже 30 океанскими танкерами и сотнями складов на всем пути от Баку до Шанхая, что позволяло бесперебойно снабжать бакинской нефтью огромные регионы от Адена до Владивостока. В 1907 году Shell слилась с англо-голландской Royal Dutch, образовав компанию c капиталом более £20 млн, которую возглавлял Генри Детердинг.

НЕФТЬ «КАВКАЗСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ».

К началу ХХ века из потребительского товара нефть превратилась в стратегический. Именно тогда английский адмирал Фишер произнес историческую фразу: «Кто владеет нефтью, тот правит миром». Акции российских и иностранных нефтяных компаний стали «голубыми фишками» на Петербургской бирже, и это несмотря на острейший кризис, который российская экономика пережила в 1901 году.

К этому времени компанию Нобелей возглавлял старший сын Людвига — Эммануэль. В 1896 году ему пришлось расстаться с третью всего капитала — 10 млн золотых рублей. То была доля Альфреда, который, как известно, завещал все свои капиталы, включая и российские, на учреждение премий. Полгода рабочим вместо зарплаты выдавали расписки, пришлось заложить несколько заводов и скважин. Спасли заказы на танкеры и дизельные двигатели, в которых остро нуждался морской флот. В результате компания восстановила свое лидирующее положение — ей принадлежало 13 заводов, нефтепроводы, нефтехранилища и почти 300 судов.

Тем не менее у Нобелей появились новые конкуренты — на сей раз местные, кавказские. Крупнейшим из них был тифлисский армянин Александр Манташев. В 1899 году он преобразовал семейное торговое дело в нефтепромышленное общество «А. И. Манташев и К°» с основным капиталом в 22 млн рублей. Средства, полученные от нефтедобычи, позволили Манташеву стать одним из главных финансистов тогдашней «стройки века» — самого длинного в мире (835 км) нефтепровода Баку — Батум, идею которого предложил Менделеев.

Кроме Манташева в бакинскую нефтяную элиту входили кланы Лианозовых, Мирзоевых и Гукасовых, за которыми стоял банковский капитал. Например, председателем правления товарищества «Г. В. Лианозова сыновья» был российский «финансовый гений» Алексей Путилов, и он же входил в правление компании Манташева. А Павел Гукасов занимал руководящие должности в 13 российских компаниях и банках (в 1916 году он сам возглавил Русский торгово-промышленный банк).

Рост российской «нефтянки» прекратился в 1905 году, когда революционная волна докатилась до Баку, вызвав не только забастовки, но и поджоги, теракты и этнические погромы. Все это нанесло невосполнимый урон промышленности. Добыча нефти резко сократилась, и Россия фактически потеряла европейский и восточный керосиновые рынки.

Перед Первой мировой войной борьба на нефтяном рынке обострилась до предела. «Кавказцы» вместе с‑Путиловым попытались бросить вызов гигантам — Нобелям и Royal Dutch/Shell, слив свои компании в мощный международный холдинг — «Русскую генеральную нефтяную компанию» (РГНК). Новая компания, хотя и была зарегистрирована в Лондоне, пользовалась полной поддержкой царского правительства, стремившегося противодействовать монополизации российского рынка. Но эта попытка не удалась — уже через год концерн Нобеля приобрел крупный пакет акций РГНК, а к 1916 году фактически поглотил ее. Скупкой акций бакинских нефтяных компаний активно занимался и трест Royal Dutch/Shell, по уровню добычи перегнавший даже Нобелей.

Начавшаяся мировая война смешала все карты. Поначалу, когда Россия оказалась отрезанной от английского угля, прибыли нефтяных компаний взметнулись до небес, но этот «золотой век» длился недолго — до ноября 1917 года. Затем Баку последовательно пережил большевистскую коммуну, эсеровскую «Диктатуру Центрокаспия», английскую интервенцию, турецкую оккупацию (сопровождавшуюся массовой резней армян), вторую английскую интервенцию… Пока, наконец, в 1922-м Азербайджан в составе Закавказской федерации не вошел в состав СССР.

Несмотря на все эти драматические пертурбации, ни одна власть, включая советскую, растянувшуюся на семьдесят с лишним лет, не испытывала проблем с добычей нефти. Инфраструктура, построенная за полвека при активном участии иностранного капитала (к началу Первой мировой войны его доля в российском нефтяном секторе составляла более 56%), оказалась столь крепкой и надежной, что перенесла потрясения без ощутимых потерь. Благодаря этому капиталу Россия не только не превратилась в сырьевой придаток, но в исторически краткие сроки создала мощную нефтяную индустрию.