«У соседа корова сдохла. Казалось бы, не родственник, не друг, едва знакомы — а как приятно». Примерно к этому старому анекдоту в сухом остатке сводится реакция российских комментаторов на Brexit. Мы наблюдаем череду версий, большинство которых, впрочем, сводится к ожиданиям ожидающих «цивилизованный мир» катастроф – от краха «тюрьмы народов» ЕС до немедленного демонтажа мировой системы «англосаксонского доминирования».
Вариаций множество. Вплоть до того, что Brexit откроет доступ к британским инвестиционным ресурсам российского рынка и приблизит радостный момент создания континентального общего дома от Владивостока до Лиссабона. Что касается инвестиций, то пока инвестор в Лондоне голосует ногами. В JPMorgan заговорили о возможном переводе 2000 вакансий на гарантированно европейские площадки, причем в качестве особого подарка гордому независимому бритту среди основных приобретателей этих вакансий называется Дублин.
Фунт стерлингов обрушился, нефть марки Brent немного подешевела, новость ударила и по развивающимся рынкам и европейской валюте. Экономические власти гарантировали, что будут «удерживать» национальной валюты любой ценой, чем остановили падение фунта.
Британская пресса, еще вчера в боевом запале агитировавшая за «День независимости» подводит итоги. Меньше рабочих мест, чуть подрастет ипотека, уменьшатся – опять же ненамного – пропорционально падению британского рынка акций – пенсионные накопления. Зато подешевеет недвижимость, что позволяет оптимистично зазывать азиатских покупателей в Белгравию. Ну и в аэропортах – пожалуйте в очередь «все паспорта» вместо «для граждан ЕС». Вот собственно и все.
Кэмерон, уверенный в собственной политической удачливости, допустил ошибку, недооценив важный психологический феномен. При абстрактном вопросе (о степени непонимания, а за что собственно голосуем свидетельствует популярность в английском гугле запроса – «Россия – член ЕС?» перед референдумом), когда результат волеизъявление не предусматривает немедленного и всем понятного эффекта, избиратели склонны отвечать не на него, а выпускать «нутряное», вести своеобразный «диалог с телевизором», превращать ответ на этот не совсем понятный для них вопрос в вотум доверия спрашивающему. 48 с лишком процентов, полученных Кэмероном – это очень много для правительства в середине своего пути, но слишком мало для успеха референдума с вопросом, допускающим только крайние ответы – туда или сюда.
Ведь у них, как вдруг выяснилось, нет плана, что же делать дальше. И вот уже пламенный Борис Джонсон – сторонник независимости и потенциальный премьер – говорит после всех необходимых славословий в адрес народа, избравшего «свободу»: «А давайте без спешки». Буквально, «no rush». С континента парируют Туск и Юнкер: «Как же это без спешки, уважаемый сэр? Вы же так хотели. Извольте на выход. И побыстрее».
Впрочем, «побыстрее» по-русски и на других языках означает совершенно разные вещи. Для Brexit’а самая скорая скорость переговоров и процедуры оценивается минимум в два года. Что будет через два года у нас? Непрогнозируемо. Собственно, именно поэтому странно слышать рассуждения про «эффект Brexit’а» для российской экономики. Чтобы его оценить нужно понимать, а какой будет российская экономика через два года? А через пять? На что собственно будет оказывать эффект тенденции LSE и настрой лондонских банкиров во второй половине 2018 года?
Тем временем Рахой в Испании успокаивает 300 000 британцев, постоянно проживающих там. «Ваши права не будут нарушены». По крайней мере в обозримой перспективе. Зато министр иностранных дел его правительства потирает руки: «Сделан большой шаг к тому, чтобы на скале Гибралтара снова веял испанский флаг». Похожие настроения – в Дублине относительно Северной Ирландии. В Шотландии сторонников немедленного второго референдума урезонивают инвестбанкиры: «Королевство вступило в зону турбулентности. Второй референдум может нанести непоправимый вред экономике».
quote_block node/323581Германия готовится предложить свой план по Brexit. И похоже немцы готовы к нему больше, чем Борис Джонсон. «Назад дороги нет» – предупреждают власти ЕС. Но «развод будет болезненным». Растерянными и деморализованными выглядят в Британии не только консерваторы, потерявшие премьера Кэмерона и обнаружившие, что у его потенциального сменщика, убедившего страну снова стать «свободной» Джонсона нет никакого плана, кроме как «не торопиться». Главе лейбористов Корбину грозит вотум недоверия от членов его партии. Его пассивная, по мнению однопартийцев, и неумная позиция не способствовала партийной агитации за сохранение членства в ЕС.
Политической силы, которая действительно бы выступала за разрыв отношений с ЕС и готова была бы повести королевство к разводу последовательно и радикально в Англии сейчас нет. UKIP – «Партия независимости» — после того, как «умеренные» консерваторы забрали часть ее повестки не демонстрировала никаких успехов в последние годы. Да и ее лидер Фарадж, выглядит после «исторической победы» очень бледно, когда дезавуирует собственное обещание инвестировать в систему здравоохранения Великобритании ежемесячно миллиард в случае успеха Brexit.
И вот игра в референдум, c громкими обещаниями, яркими плакатами, большим количеством флагов и патриотизма, закончилась. Так называемые «простые британцы» выбрали эту самую независимость. Нам предстоят два года переговоров (позиция ЕС сегодня – ни одного рынка без переговоров англичанам не оставлять), а затем – та или иная форма ассоциированного членства. Что-то вроде «швейцарского варианта», только не на позитиве, не на ожидании большего сотрудничества и интеграции, а – в наказание.
Параллельно можно уверенно ожидать активизации дезинтеграционных процессов в самом Соединенном Королевстве. Да, призыв к Юнион Джеку вольно развиваться без всяких синих тряпок рядом показал свою привлекательность как политический слоган, но вот только где именно ему предстоит показывать себя, если повсюду от «скалы Гибралтара» до Скапа-Флоу есть желание избавиться от него раз и навсегда? «Синяя тряпка» оказывается не настолько слабой как хотелось бы видеть московскому евроскептику.
Да и, это следует отметить особо, на военной организации НАТО все происходящие сегодня и то, что случится в ближайшие года никак не сказывается. Использование образа «страшной России» как аргумента для сопротивления дезинтеграции не выглядит таким уж безнадежным делом.
quote_block node/323563Смягчится ли позиция ЕС в течение этих двух лет по отношению к Англии? Очень вероятно. Возможен ли отыгрыш назад его результатов, например через проведение очередного референдума так или иначе дезавуирующего результаты этого? В перспективе – да. Можно ли ожидать, что Англия станет, как предложит «немецкий план» «ассоциированным участником» ЕС при сохранении результатов этого референдума? Это также выглядит вполне реалистичным.
Нереалистичными выглядят надежды на «коренной перелом», на слом конструкции ЕС. Нелепо также ждать изменения внешнеполитических позиций, что Британии, что Брюсселя относительно «антироссийских» санкций в обозримой перспективе.
Парада суверенитетов в ЕС не будет. И замешательство Джонсона – отличная иллюстрация почему его не будет. Одно дело собирать голоса на евроскептицизме, другое дело иметь реальный план строительства полного суверенитета и понимать, во сколько он обойдется твоим избирателям. «Чуть-чуть вырастет ипотека», «чуть-чуть подрастут цены», «Слегка упадет валюта», «немножко возрастет напряжение на рынке труда и упадут доходы» - а что если нет? Если не «чуть-чуть», не «слегка»?
Опыт Британии и та позиция, которую сегодня занимают лидеры Европы - скорее свидетельствует о ставке на сплочение и стремление проучить зарвавшихся популистов, чем панический страх перед превращением Brexit’a в Whoexit, о котором с таким упоением говорит спикер нашего МИДа Захарова. У соседа сдохла корова. Кроме приятного теплого чувства отечественному патриоту и могильщику глобального мира Brexit ничего не несет.