Шепоты и крики: зачем нужны мастера синхронных шумов
«Нас немного. На всю страну можно насчитать человек десять, максимум пятнадцать. Основная часть сосредоточена в Москве. Немного есть в Питере… Эта профессия появилась, в общем, одновременно и в Голливуде, и у нас. Причем безо всякой связи друг с другом».
Тимофей Вольский почти 30 лет работает на «Мосфильме» мастером синхронных шумов в кино (для своих — «шумовиком»). Его книга — приглашение заглянуть за кулисы редкой профессии, о которой многие даже не подозревают.
А упоминание об Америке послужило поводом узнать о том, как работают его коллеги в Голливуде: в студию подкаста о звуках Twenty Thousand Hertz не раз приходили фоли-артисты из Warner Brothers, делясь опытом и ноу-хау. Естественно, рассказывая об озвучании шумов в кино, хочется упомянуть и о некоторых других аспектах создания звуковой атмосферы, поэтому этот обзор получился несколько расширенным.
Фоли-артист — англоязычное название профессии Вольского — отсылает к пионеру профессии Джеку Фоли, который с появлением в конце 1920-х звукового кино переквалифицировался из каскадера в создателя синхронных шумов. Зачем такая специальность вообще понадобилась? Не секрет, что актеры часто переозвучивают в студии реплики, произнесенные на съемках. Однако голоса — лишь один из элементов кинозвуков. Наряду с ними звуковая дорожка фильма может содержать музыку и шумы, и почти все это создается после. Шумы, в свою очередь, делятся на техногенные (лязг гусениц танка), фоновые (шум леса, многолюдного вокзала), спецэффекты — особенно для фантастических картин, где присутствуют несуществующие звуки (рык динозавра, выстрелы бластеров), и синхронные шумы, вотчину Вольского и его заокеанских коллег.
К синхронным шумам относится целый океан окружающих нас, но мало осознаваемых нами звуков: шаги, шорох одежды, свист ветра, глоток воды, плеск лужи. Но также и мяуканье котенка, хруст ломающихся костей, столкновение машин, выстрелы. Все это многообразие звукооформители создают в своих студиях, наполненных самым разнообразным реквизитом. Тимофей строит свой рассказ, как бы ходя по этому помещению, распахивая шкафы, перебирая хитроумные устройства, топая по напольным покрытиям: «В полу вмонтировано много разных фактур <…> для шагов — паркет, деревенский дощатый пол, брусчатка, асфальт, жесть, кафель и <…> палубное железо!» По словам Джека Фоли, за карьеру он прошагал по таким поверхностям более 8000 км. И это не так просто: часто для того, чтобы все четко записалось, артистично ходить или бежать, имитируя походку и попадая в ритм актера в кадре, приходится почти на месте, рядом с микрофоном.
Шумовик всегда начеку, ища реквизит, воспроизводящий интересные или необычные звуки, последние всегда нужны для фантастики и мультфильмов, где много придуманного. Из-за этого он завсегдатай гаражных распродаж, барахолок и даже не чурается рыться на свалке. Одна фоли-артистка рассказывала, как от нее в супермаркете шарахались люди, завидев, как она щупает и прикладывает к уху печень в мясном отделе. Но вообще специалисты не любят иметь дело со скоропортящимся (а тем более дорогим) реквизитом: например, для озвучания ударов по лицу Тимофей предпочитает сырой курице спелый кочан капусты (об пол его!), а шелест травы или листвы и он, и американцы симулируют с помощью вороха магнитной пленки от аудио- и видеокассет. Скрип снега по умолчанию в обеих странах — разминаемый кулек с крахмалом. Настоящий снег непрактичен — быстро тает: для озвучания диснеевской мультсказки «Холодное сердце» фоли-мастерам привозили по 50 кг снега ежедневно. Представляете, какие возникали хляби! Но тот реальный снег был капризом видеорежиссера-северянина.
Профессия звукооформителя дает широкий простор для творчества и находчивости, когда надо озвучивать несуществующие шумы (кто знает, как ступает Лунтик или скрипит надутый корпус робота Бэймакса из «Города героев»?) и переозвучивать неинтересные — настоящий ветер звучит не драматично, а питье воды почти беззвучно. Кстати о воде, ее не используют для озвучки сцен утопления, потому что сам шумовик может нахлебаться, пытаясь сделать все погромче и повыразительнее. Американское решение — желе.
Есть и другие риски. Звуки должны точно совпасть с движениями актеров, поэтому шумовики, работая, смотрят на экран с отснятым материалом, стремясь поймать ритм. Однако, когда, не глядя, шинкуешь огурец или забиваешь гвоздь, легко получить травму (но и на этот случай есть лайфхак — бить можно и по лежащему гвоздю). Хруст костей прекрасно воссоздает раздавливаемый стебель сельдерея, а для щелканья суставами пальцев (есть у некоторых персонажей такая привычка) американцы ломают листы для лазаньи — пальцы человека способны громко щелкать лишь раз в 20 минут, а дублей может быть много. Вольский «крошит кости» иначе: помещает пачку твердого печенья в рабочую перчатку-галицу и ломает перед микрофоном — звук свернутой шеи гарантирован.
Помимо синхронных шумов, в фильмах часто бывают фоновые шумы, например гул разговоров на заднем плане в сценах в общепите. Их создают актеры озвучания, потому что на съемках массовка часто беззвучно изображает разговаривающих посетителей. Иногда требуется записать разговороподобный гул: американцы в таком случае могут массово повторять на разный лад слова «ревень» и «сассафрас» (rhubarb, sassafras). Другим актерам надо уметь воспроизводить быструю осмысленную речь разных профессионалов, например диалоги реаниматологов в карете скорой помощи или агентов спецслужб. Для этого они постоянно выискивают в сети и записывают образцы профессиональных жаргонов.
Наконец стоит отметить и изобретателей новых языков для фильмов — они должны звучать незнакомо или по-особому. Так, клингонский из «Звездного пути» не только намеренно неблагозвучен, но еще и использует порядок слов в предложениях, который на Земле встречается лишь в 3% языков.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора