После углеводородов: как президентские выборы в США повлияют на мировую энергетику
«Тренды важнее персоналий» — к такой формуле можно свести итоги энергетической политики администрации Джозефа Байдена. Наглядный пример — нефтяная отрасль. Байден начал свое президентство с отмены разрешения на строительство нефтепровода Keystone XL, который должен был стать частью трубопроводной системы, предназначенной для транспортировки сырья из канадской провинции Альберта к экспортным портам на побережье Мексиканского залива. Канада — один из пяти крупнейших производителей нефти, но из-за дефицита экспортных мощностей канадское сырье фактически «заперто» на рынке Северной Америки, а ключевой сорт нефти Western Canadian Select торгуется с дисконтом к Brent в более чем $20 за баррель.
Нефть: мощности в обход запретов
Запрет проекта Keystone XL, о котором было объявлено в день инаугурации Байдена, отложил решение этих проблем и косвенно облегчил балансировку рынка для альянса ОПЕК+. Однако это подстегнуло модернизацию нефтепровода TMPL, который также предназначен для транспортировки сырья из Альберты к экспортным портам, но при этом полностью пролегает по территории Канады. К маю 2024 года мощность TMPL была увеличена с 300 000 до 890 000 баррелей в сутки (б/с), что эквивалентно почти 20% канадской нефтедобычи. В результате канадские производители смогли нарастить поставки на мировой рынок.
При этом за время президентства Байдена ряд стран, не участвующих в распределении квот, смогли резко нарастить добычу и экспорт нефти. Речь идет о Бразилии, Гайане и Аргентине, которые в 2023 году добывали нефти и газового конденсата в общей сложности на 1,3 млн б/с больше, чем в 2019-м. По данным Energy Institute, общая доля этих стран в структуре мировой добычи выросла с 4% до 6%: сказалось освоение аргентинской сланцевой формации Vaca Muerta, которая схожа по ряду параметров с крупнейшими сланцевыми формациями США, а также ввод плавучих установок для добычи, хранения и отгрузки нефти (FPSO) в территориальных водах Бразилии и Гайаны.
В самих США добыча по итогам 2023 года превысила доковидный уровень (12,9 млн б/с против 12,3 млн б/с). Что самое главное, администрация Байдена в апреле 2024 года выдала лицензию для проекта глубоководного экспортного терминала SPOT мощностью 2 млн б/с. Терминал, который должен быть введен в строй к 2027 году на побережье Мексиканского залива, сможет обслуживать сверхкрупные танкеры (класса VLCC) и позволит увеличить экспорт нефти из США с нынешних 4 млн б/с до 6 млн б/с. В результате США станут вторым после Саудовской Аравии экспортером нефти, что будет снижать эффективность сделки ОПЕК+, если последняя к тому времени вообще сохранится.
Газ: крупнейшая волна СПГ-проектов
Серьезного влияния на энергетические рынки не оказала и приостановка выдачи новых лицензий на экспорт сжиженного природного газа (СПГ) в январе 2024 года. Ограничение, отмененное полгода спустя Окружным судом штата Луизиана, не распространялось на уже реализуемые проекты, которые сильно изменят баланс спроса и предложения на мировом рынке. По оценке Управления энергетической информации (EIA), общая мощность технологических линий по производству СПГ в Северной Америке по итогам 2028 года увеличится более чем вдвое, с нынешних 320 млн до 680 млн куб. м в сутки (в регазифицированном эквиваленте). Три четверти прироста обеспечат США, а остальную четверть — Канада и Мексика.
Для сравнения: по данным Европейской сети операторов газотранспортных систем (ENTSOG), общий импорт газа в ЕС по итогам первых девяти месяцев 2024 года достиг почти 800 млн куб. м в сутки, из которых 296 млн куб. м в сутки приходилось на СПГ, а 98 млн куб. м в сутки — на поставки «Газпрома». Ввод новых проектов повысит доступность газа в Европе, где к тому же появляются новые игроки.
В их числе Турция, которая в 2020 году открыла в Черном море газовое месторождение Сакарья, запасы которого составляют не менее 540 млрд куб. м газа. Текущая добыча газа на Сакарье уже около 5 млн куб. м в сутки, но уже к концу 2020-х она должна увеличиться до 60 млн куб. м в сутки, что превосходит текущий объем импорта СПГ в Турции. В результате Турция может начать поставки газа на европейский рынок, что помогло бы долговременной стабилизации цен.
ВИЭ: удешевление технологий
Глобальные и технологические тренды определяли также развитие низкоуглеродной энергетики. По оценке Международного агентства по ВИЭ (IRENA), среднемировая стоимость ввода наземных ветрогенераторов с 2020 по 2023 год снизилась на 25%, а солнечных панелей — на 26%. Это во многом объясняет, почему установленная мощность ветроустановок в США увеличилась за последние четыре года почти на 30%, со 118 до 152 гигаватт (ГВт), а мощность крупных солнечных электростанций — в два с половиной раза (с 46 до 113 ГВт).
Этот показатель не учитывает жилищный сектор, который является драйвером развития малой генерации. По данным EIA, установленная мощность автономных солнечных панелей в США за тот же период увеличилась с 28 ГВт до 52 ГВт, из которых 36 ГВт к сентябрю 2024-го приходилось на домохозяйства. В 2023 году Конгресс продлил почти на 10 лет действие федеральной программы, позволяющей вычитать часть затрат на покупку и установку автономных солнечных панелей из обязательств граждан по подоходному налогу. Поэтому бум автономной солнечной генерации будет продолжаться в США вне зависимости от исхода президентских выборов.
То же самое справедливо и в отношении сегмента хранения энергии, который оказался особенно востребованным после энергетического кризиса начала 2020-х, когда ВИЭ не справлялись с постковидным скачком спроса. Установленная мощность накопителей в электроэнергетике США выросла с 1,5 ГВт в декабре 2020 года до 24,5 ГВт в сентябре 2024-го. Необходимость балансировать использование ВИЭ в часы пасмурной и безветренной погоды обеспечит дальнейший рост использования накопителей. Как следствие, общая доля ветровой и солнечной генерации, увеличившаяся c 11,6% в 2020 году до 15,5% в 2023-м, также будет расти.
Атом и электротранспорт: новые ниши
При этом США будут играть важную роль на рынке атомной энергетики, где формируется новая ниша спроса. ИТ-гиганты, которым необходимо снабжать дата-центры низкоуглеродной энергией в режиме 24/7, в ближайшие годы станут крупными заказчиками малых модульных реакторов (ММР). Одним из производителей ММР является американская NuScale, которая уже начала экспортировать собственные технологии за рубеж: минувшим летом контракт на строительство ММР подписала Румыния; интерес к реакторам NuScale проявляет и Турция, которая планирует замещать угольную генерацию за счет ввода новых АЭС.
Наконец, общие тренды будет задавать и развитие электротранспорта. Здесь яркой иллюстрацией удешевления технологий являются решения европейских и американских регуляторов о введении пошлин на китайские электромобили. Доля электрокаров и подключаемых гибридов в продажах новых легковых авто в США выросла c 2,3% в 2020-м до 9,5% в 2023 году, а в структуре автопарка — с 0,8% до 2,1%. Согласно базовому прогнозу МЭА, основанному на анализе уже действующих трендов и регуляторных норм, к 2030 году эти показатели достигнут 55% и 17% соответственно.
В целом, ни настороженное отношение демократов к традиционной энергетике, ни слегка консервативный взгляд республиканцев на развитие ВИЭ не смогут всерьез изменить доминирующие тренды: рост экспорта нефти и газа в США наряду с глобальным скачком в развитии ВИЭ и электротранспорта будут способствовать стабилизации рынков углеводородов. В низкоуглеродной энергетике ключевой «историей» станет бум в сфере хранения энергии, который сделает более надежным использование ВИЭ. Вишенкой на торте можно считать появление новых ниш спроса на рынке атомной энергии, где у США есть технологические компетенции, в том числе за счет одного из первых в мире проектов по строительству натриевых реакторов, который реализуется американской TerraPower.
Ключевая развилка
Однако выборы в США могут всерьез повлиять на экологическую повестку и регулирование энергетических рынков. Речь идет о взаимоотношениях США и Китая, которые особенно важны для «чистой» энергетики. Китай — крупный производитель и переработчик металлов и минералов для низкоуглеродной энергетики и транспорта, в том числе кремния, лития, графита и редкоземельных металлов. В случае победы Дональда Трампа США наверняка предпримут меры для снижения зависимости мирового рынка от поставок из КНР. При этом Трамп также будет усиливать давление на Китай из-за строительства там угольных электростанций, темпы ввода которых, правда, в последние годы существенно замедлились.
Контекст противостояния США и Китая очень важен для российского энергетического сектора. Новая холодная война — если она станет реальностью — может облегчить реинтеграцию России в мировую экономику, особенно в случае урегулирования крупнейшего за 80 лет вооруженного конфликта в Европе. От снятия санкций зависит, сможет ли Россия реализовать возможности для наращивания энергетического экспорта в предстоящие пять лет, пока спрос на нефть будет еще расти.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора