Спасение от ответственности
Базовое для юристов правило гласит, что лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (пункт 1 статьи 403 ГК РФ). Но если речь идет о предпринимательских отношениях, наличие вины для привлечения к ответственности в целом не требуется. Не исполнил обязательство — плати.
Единственное спасение предпринимателя — наличие чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств, препятствовавших исполнению договора, или, иными словами, форс-мажора (п. 3 ст. 401 ГК РФ).
При этом определение форс-мажора в Гражданской кодексе идет, скорее, от обратного, перечисляя то, что точно не относится к этому понятию, — нарушение обязанностей со стороны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, отсутствие у должника необходимых денежных средств.
Сейчас у российских предпринимателей есть возможность квалифицировать санкции как форс-мажор. Здесь на помощь приходит Торгово-промышленная палата России — в пункте 1.3 Положения о порядке свидетельствования ТПП России обстоятельств непреодолимой силы (форс-мажор) прямо установлено, что к таким обстоятельствам, в частности, относятся запретительные меры государств, запрет торговых операций, в том числе с отдельными странами, вследствие принятия международных санкций.
Той же позиции придерживается и Верховный суд России, указавший в определении от 20 августа 2018 года N 307-ЭС18-11373, что «к непредотвратимым обстоятельствам может относиться введение иностранным государством запретов и ограничений в области предпринимательской деятельности, а также иных ограничительных и запретительных мер, действующих в отношении Российской Федерации или российских хозяйствующих субъектов, если такие меры повлияли на выполнение указанными лицами обязательств».
Судебная практика в настоящее время исходит из того, что введение санкций в отношении России — общеизвестный факт, а значит, доказывать его не требуется.
Казалось бы, исходя из приведенных разъяснений вопрос с санкциями можно считать решенным. Санкции признаются форс-мажором, а для успешного разрешения дела ссылающейся на них стороне надо только доказать, что исполнению обязательства действительно препятствовали именно санкционные ограничения.
И положительных примеров судебных решений, основанных на этой позиции, немало — в качестве примеров можно указать постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 29 марта 2023 года N 09АП-6095/23 или Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 17 апреля 2023-го N 13АП-42773/22.
Чрезвычайные или ожидаемые
Однако в 2023 году в судебной практике наметилась тревожная тенденция, согласно которой признание санкций, введенных за последние два года, форс-мажором уже не столь очевидно.
Одна из ключевых характеристик форс-мажора — его чрезвычайность, под которой подразумевается исключительность рассматриваемого обстоятельства, наступление которого не является обычным в конкретных условиях, — об этом говорится, например, в постановлении Пленума Верховного суда России от 24 марта 2016 года «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств».
Но как раз чрезвычайный характер санкций в последнее время часто отрицается судами, что неминуемо влечет за собой и отказ в признании санкций форс-мажором.
Например, в Арбитражном суде города Москвы рассматривались следующие обстоятельства. 1 сентября 2021 года между сторонами был заключен договор аренды оборудования, по условиям которого арендодатель (ответчик) должен был передать в аренду истцу не позднее 7 декабря 2022 года готовую к эксплуатации теплоэлектростанцию (ТЭС). Однако из-за введенных ЕС и США санкций поставка из Германии необходимого оборудования стала невозможна, в связи с чем завершить строительство ТЭС в установленный срок не получилось.
Арендатор обратился в суд с требованием к арендодателю о взыскании неустойки за просрочку передачи объекта аренды. Суд отклонил доводы ответчика о наличии форс-мажора в виде санкций, удовлетворил требования арендатора и в решении от 10 января 2024 года указал, что «санкции и ограничения сотрудничества с Россией, а точнее, их расширение, происходили с весны 2014 года. Соответственно доводы ответчика о том, что он не мог разумно ожидать наступление соответствующих обстоятельств при заключении договора, либо избежать или преодолеть их, являются необоснованными».
В другом деле Третий арбитражный апелляционный суд давал правовую оценку следующим обстоятельствам. Между ФГУП «ГХК» (покупатель, истец) и ООО «НИО Трейд» (поставщик, ответчик) 12 января 2022 года был заключен договор на поставку товара, срок поставки — 120 календарных дней с даты заключения договора. Поскольку в установленный срок товар не был поставлен, покупатель обратился в суд с требованием о взыскании пени за просрочку. Возражая на предъявленные требования, продавец указывал, что товар производился в Италии и его своевременная поставка в связи с принятыми в 2022 году санкциями невозможна.
В этом деле суд также отклонил доводы ответчика о наличии форс-мажора в виде санкций. Согласно позиции суда, эмбарго было введено Евросоюзом еще в 2014 году, в связи с чем поставщик на дату заключения договора был проинформирован о наличии ограничений на случай, если поставка бы осуществлялась из-за границы. В постановлении суда также было указано, что сама по себе внешнеполитическая обстановка не может рассматриваться в качестве правовых оснований для прекращения обязательств сторон по договору и не влечет автоматического прекращения договора.
В судебной практике 2023 года немало и других примеров отказа в признании санкций форс-мажором, таких как постановления Арбитражного суда Московского округа от 27 ноября 2023 года по делу N А40-287321/2022 или Третьего арбитражного апелляционного суда от по делу N А33-34139/2022.
Во всех приведенных примерах логика судов примерно одинаковая: санкционные ограничения в отношении России действуют с 2014 года и с того момента регулярно и активно расширяются. Все договоры в последние 10 лет заключаются в период действия санкционных ограничений, в связи с чем принятие очередного пакета санкций (в том числе в феврале-марте 2022 года) было вполне ожидаемо, поэтому не может быть признано форс-мажором и относится к предпринимательскому риску.
Но можно ли было предвидеть ужесточение санкций при заключении договоров в далеком 2014 году или хотя бы в декабре 2021 года? На наш взгляд, это вопрос весьма спорный, по крайней мере, для людей, не обладающих экстрасенсорными способностями. Однако тенденция относить санкции к предпринимательским рискам стремительно набирает популярность и имеет серьезные шансы стать общепризнанной. Пока, впрочем, и отнесение новых санкционных ограничений к форс-мажору в судебной практике встречается также достаточно часто. Какой правовой подход к квалификации санкций все же победит, вероятно, покажет уже 2024 год.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора