Проценты за 20 лет: как Верховный суд может повлиять на процесс санации банков

До конца октября 2023 года ожидается развязка юридической саги о взыскании Банком России понесенных в ходе спасения Промсвязьбанка убытков с бывших владельцев последнего — братьев Ананьевых. Сумма претензий регулятора к бывшим миллиардерам составляла более 243 млрд рублей, из которых суд постановил выплатить 91 млрд рублей. В середине августа судья Верховного суда истребовала дело Промсвязьбанка для изучения. Недовольными судебными актами нижестоящих судов оказались как сам регулятор, так и ответчики. Ожидается, что позиция высшей судебной инстанции станет прецедентной и для других банкиров, ждущих разрешения аналогичных претензий со стороны регулятора. Предстоящее решение Верховного суда, в случае передачи дела в судебную коллегию для рассмотрения, может стать первым для нижестоящих судов разъяснением того, как им применять нормы, включенные в закон о банкротстве в 2018 году, на основании которого банкиры привлекаются к ответственности.

Что пошло не так

В 2018 году закон о банкротстве был дополнен положением о том, что за санацию банка регулятор может взыскивать с банкиров упущенную выгоду в виде процентов, начисляемых на потраченную сумму. При этом закон ввел и формулу для расчета этой упущенной выгоды: проценты начисляются на 20 лет вперед. За этим последовала череда громких исков, в том числе упомянутых выше. Уже тогда настораживало то, что регулятор не требовал компенсации самих расходов на санацию, а только проценты на них, что совершенно нетипично для обычной практики. 

Объяснения пришли позже. Регулятор решил, что новая норма дает ему возможность начислять проценты на сумму санации автоматически, за сам ее факт. Получилось, что суду можно было не доказывать того, что санация была необходима, а принятые меры адекватны. В такой ситуации мнения судов разошлись. Например, в деле экс-владельца Азиатско-Тихоокеанского Банка Андрея Вдовина, в котором сумма претензий составляла 13 млрд рублей, суд встал на сторону банкира и не взыскал с него убытки, а в случае с иском к акционеру Бинбанка Микаилу Шишханову суд согласился с регулятором и взыскал полную сумму убытков. 

При таких обстоятельствах рассмотрение дел становится для банкиров правовой рулеткой. Именно поэтому необходимы разъяснения Верховного суда о применении нормы и позиции регулятора. Ключевые вопросы к высшей судебной инстанции — может ли закон об ответственности 2018 года быть применен к случаям санации, произошедшим до его принятия, и вправе ли регулятор играть в процессе по особым правилам? 

За чей счет банкет

Санация банков — весьма затратное удовольствие. По самым общим данным, расходы на спасение только трех банков — «Открытие», Бинбанк и Промсвязьбанк — стоили бюджету около 3 трлн рублей. Кто должен платить за спасение банков? Принципиально возможны два подхода. Первый: расходы покрываются за счет бюджетных средств и в конечном итоге ложатся на плечи налогоплательщиков. Второй подход: расходы погашают сами банкиры, которые привели банк к краху. Выбор в данном случае — это вопрос государственной политики. 

Российский законодатель пошел по второму пути — именно поэтому в закон о банкротстве добавили право Банка России требовать с виновных лиц компенсации понесенных на спасение банков расходов, в том числе упущенной выгоды. Логика, по которой  акционеры компенсируют регулятору фактически понесенные расходы, понятна: владельцы рухнувших банков, которые ЦБ не стал спасать, отвечают за доведение ситуации до банкротства. И если банк не рухнул только потому, что вмешался регулятор и внес средства на санацию, виновники провала также должны нести ответственность в размере затраченных на санацию средств. Более сложный вопрос — о праве государства требовать также и упущенную  выгоду в виде процентов на понесенные фактические расходы.

Банкирам санированных банков должна быть обеспечена надлежащая процедура привлечения к ответственности, что включает, кроме прочего, соблюдение процессуальных стандартов доказывания. Право на надлежащий процесс является гарантией против чрезмерного проявления государством власти. В части стандартов доказывания азбучная истина гласит, что именно истец должен доказать основания для возложения ответственности и размер убытков. Значительное число дел об убытках проигрываются в судах прежде всего потому, что истец не может достичь порога по доказательствам, чтобы убедить суд. Такова специфика права в отношении возмещения убытков. 

При обычном процессе взыскания убытков регулятору пришлось бы не только подробно разбирать противоправные действия банкиров, но также доказывать, что санация была необходима именно вследствие действий владельцев банка, а само ее введение и принятые меры были адекватны созданному банкирами риску и необходимы. Это долгий и затратный путь, требующий наличия существенной финансовой и юридической экспертизы. Кроме того, не нужно забывать, что судебный процесс доказывания обстоятельств санации вполне может вскрыть недостатки в работе самого регулятора, что может быть использовано уже ответчиками. 

Однако регулятор, найдя опору в новых положениях закона, пошел иным путем. Во всех указанных делах Банк России потребовал в суде рассмотрения дела по новым правилам: без доказывания обоснованности как самой санации, так и размера убытков. Фактически это означает, что компенсация взыскивается в силу самого факта санации без надлежащего судебного контроля: регулятор сам принимает решение о том, что деятельность банка не соответствует закону, сам выдает предписания об их устранении, сам принимает административные меры за их неисполнение, сам вводит санацию и сам же определяет размер затрат на нее. И обоснованность всего этого исключается из судебного обсуждения. 

Справедливости ради стоит отметить, что не все суды сочли такую позицию Банка России убедительной, включая позицию по делу Промсвязьбанка. Технически суды нашли выход: ими было указано, что новые положения закона не могут применяться к ранее совершенным действиям банкиров, и вернули регулятора к необходимости доказывать свои претензии в виде требуемых упущенных доходов за 20 лет по общим правилам. Но для обоснования упущенных доходов по общим основаниям требуется доказать реальность получения потенциального дохода и приготовления для его получения. Поскольку 20 лет, судя по всему, — условный период, не привязанный к реальным основаниям, его невозможно ни доказать, ни опровергнуть.

Сейчас Верховный суд должен ответить на вопрос, может ли государство в лице регулятора получить приоритетный механизм компенсации убытков в ущерб надлежащему процессу? Или требования регулятора все-таки подчинены общим правилам? Если регулятор не получит приоритетного механизма, тогда уже и он сам может оказаться в непростой ситуации. С одной стороны, регулятору отказано в иске по той причине, что он неверно избрал способ защиты на основании новых положений. С другой стороны, срок давности для заявления сейчас требований по общим основаниям истек. И теперь это уже возможный вопрос к самому регулятору о неверно избранном способе защиты и об утраченном иске. В таком случае Банку России может помочь отмена дела с направлением его на новое рассмотрение, чтобы регулятор смог скорректировать свои требования и представить надлежащие доказательства, как это и должно было быть изначально. Но это уже вопрос для иных обсуждений.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора