Секретная связь: поможет ли диалог спецслужб закончить конфликт на Украине
Недавно директор Службы внешней разведки (СВР) Сергей Нарышкин поделился некоторыми подробностями телефонного разговора с главой ЦРУ Биллом Бернсом, состоявшегося 23 июня. Ранее о звонке Бернса Нарышкину сообщали американские СМИ. И хотя публично стороны по-разному трактуют содержание разговора («Бернс информировал руководство России, что США не имеют отношения к мятежу Пригожина, по американской версии, и «обсуждали, решали, что же делать с Украиной» — по российской), сам факт поддержания в рабочем состоянии канала коммуникаций между руководителями разведслужб на фоне практически полной блокировки других линий диалога между Россией и США может внушить некоторую надежду.
Состояние российской-американских отношений сегодня настолько плачевно, что сколь-либо содержательные дискуссии, правда, по весьма ограниченному кругу вопросов, ведутся только по линии спецслужб. Например, продолжает работать специально определенный президентами Путиным и Байденом в июне 2021 года на саммите в Женеве особый канал связи по поводу обмена арестованных в США и России граждан двух стран. Несмотря на конфликт на Украине, этот канал уже дал несколько «конкретных результатов» (обмен Константина Ярошенко на Тревора Рида или обмен Виктора Бута на Бриттни Грайнер) и, вероятно, даст еще.
Ядерная заморозка
А вот другие важные «диалоги», в том числе запущенные тоже в Женеве, — по кибербезопасности, по стратегической стабильности — после начала российской «спецоперации»* были свернуты по инициативе США. Когда же в конце 2022-го и в начале 2023 года американцы обозначили готовность вернуться к обсуждению проблем контроля над ядерными вооружениями, прежде всего в контексте возобновления инспекций в рамках Договора о стратегических наступательных вооружениях (ДСНВ) и разработки нового соглашения, неуступчивость проявила уже Москва, увязав возобновление диалога по стратегической стабильности с прекращением американской военной помощи Киеву, и даже пошла на приостановку действия ДСНВ, закрепив этот шаг законодательно.
Решение Москвы выйти из переговорных форматов по одному из немногих направлений, где диалог двух ядерных сверхдержав всегда велся на равных, имело последствия не только в контексте «ядерной проблематики». Этот шаг перекрыл важный канал коммуникаций, который мог бы существовать параллельно украинскому кризису и давал бы возможность доверительно обсуждать практические аспекты его преодоления. Так называемая компартментализация, на которую намекали американцы, имела исторические основания, ведь переговоры о разрядке, ограничении СНВ и ПРО были запущены в 1969 году на пике советско-американского вооруженного противостояния во Вьетнаме и после ввода войск Варшавского договора в Чехословакию, а Договор о запрете ядерных испытаний в трех средах, случился сразу после Карибского кризиса. Однако решение, напоминающее уход СССР с переговоров по евроракетам в 1983 году, принято, а возвращение к диалогу по «ядерке» лишь в случае «изменения поведения США» и их «шагов по деэскалации» маловероятно. Это лишает стороны возможности для «полутайной» дипломатии, вроде известных «прогулок в лесу» во время переговоров о разоружении в Женеве, где обсуждались не только ядерные дела.
Обсуждать необсуждаемое
Остается дипломатия тайная. Сегодня Москве и Вашингтону необходим закрытый канал диалога, санкционированный двумя президентами, для обсуждения того, «как жить дальше» и как завершить конфликт на Украине без срыва в ядерную войну. Для этого следует «обсуждать необсуждаемое» с чистого листа, выйдя за рамки устоявшихся нарративов, которые в публичном пространстве не могут быть скорректированы без потери лица. Называть вещи своими именами сегодня могут только разведчики в своем кругу, ибо формально все, что они говорят и делают, просто не существует и подлежит отрицанию.
Чисто технически канал тайной дипломатии между СВР и ЦРУ не требует специального решения. В рамках своей постоянно действующей разведывательной миссии обе разведслужбы уже имеют мандат на проведение переговоров с любым иностранным лицом или государственным органом, если речь идет об угрозе национальной безопасности — при условии отрицания самого факта переговоров. К тому же только у СВР и ЦРУ есть достаточная аналитическая экспертиза, позволяющая прорабатывать определенные развязки без предварительного межведомственного согласования, которое могло бы привести к утечкам. Именно так в 1962 году через резидента КГБ в Вашингтоне Александра Феклисова начиналась «расшивка Карибского кризиса» — условия урегулирования были обсуждены Феклисовым за ланчем с дипломатическим корреспондентом ABC News Джоном Скали, пользовавшимся доверием госсекретаря Дина Раска.
Но сегодня каналу тайной разведывательной дипломатии не хватает четкого президентского мандата. Его нет с американской стороны, где довлеет публичное обязательство Джо Байдена «ничего про Украину без Украины». Достаточно посмотреть, какую нервную реакцию в США и Киеве вызвали сообщения о состоявшейся в апреле в Нью-Йорке рутинной встрече главы МИД Сергея Лаврова и трех бывших американских чиновников, ныне работающих во влиятельной американской НКО «Совет по международным отношениям».
Этот канал «второго трека» в вялотекущем режиме существует с середины 2022 года, но никакими переговорами или тайной дипломатией его назвать нельзя, речь идет лишь об обмене оценками. Президентских мандатов на проработку переговорных развязок не было, и обе стороны зачастую не понимали, что они хотели бы видеть на выходе. После избыточного опубличивания содержания диалога американской стороной, перспектив у данного трека, похоже, больше нет. США на уровне официального представителя СНБ отмежевались от этого канала и повторили известную формулу «ничего про Украину без Украины».
Директор ЦРУ Бернс дважды обсуждал кризис на Украине с директором СВР Нарышкиным, причем один раз лично на встрече в штаб-квартире турецкой разведки в Стамбуле в ноябре 2022 года. Однако каждый раз Бернс узко фокусировался на специфических аспектах — в Стамбуле предупреждал против применения ядерного оружия на территории Украины, в июне по телефону посылал сигналы о непричастности к мятежу Пригожина. А вот от обсуждения, «что делать дальше с Украиной», несмотря на инициативу российского собеседника, судя по всему, уклонялся, иначе Нарышкин не стал бы предавать этот аспект огласке. Если бы что-то серьезное обсуждалось и намечались подвижки, стороны строго соблюдали бы «режим радиомолчания».
Не пропустить остановку
Тем не менее очевиден российский интерес обсуждать Украину с США за кадром. Пока преимущественно в зондирующем ключе. Четкой установки договариваться и найти решение от Владимира Путина, вероятно, еще не поступало. Это видно по его «мыслям вслух» на встрече с военкорами относительно дальнейших действий по продвижению на Украине: «это зависит от потенциала ВСУ после контрнаступления, у нас есть разные планы». Однако у «стратегии прокрастинации» все же есть объективные ограничения: бесконечно откладывать назревшие решения и дорого, и контрпродуктивно: условия для их принятия могут ухудшиться, важно «не пропустить остановку». Принцип «мы идем, пока идется» не лучшая основа для стратегического планирования.
У администрации Байдена, похоже, также нет четкого понимания, куда и на что в конечном итоге нужно вырулить. Позиция «ничего про Украину без Украины» — это американская «стратегия прокрастинации», которая отдает цели США на откуп Киеву. Объективно существует необходимость расширить набор опций, но официальная позиция блокирует такую возможность. Отсюда видна потребность в инструментах тайной дипломатии, которая не создает немедленных политических обязательств и не подталкивает сразу к действиям, но формирует единое понимание сторонами контуров допустимого компромисса. Определяющей остается готовность лидеров принять политическую ответственность за решение, которое почти гарантированно многим не понравится.
Канал тайной дипломатии нужен Москве и с Киевом. Опыт определенного успеха в этом у сторон есть. В феврале-марте 2022 года договоренности по линии руководства администраций президентов России и Украины при участии миллиардера Романа Абрамовича привели к «Стамбульской платформе» о постоянном нейтралитете Украины и международных гарантиях безопасности. Но тогда стороны «проехали остановку». Тот трек тайной дипломатии слишком рано трансформировался в официальные переговоры с белорусским и турецким посредничеством, а поспешная публикация содержания предварительных договоренностей вызвала шквал общественной критики в Москве и Киеве.
Этим же недостатком страдает западный проект формирования «широкого международного консенсуса» вокруг «10 пунктов Зеленского», получивший развитие на недавнем форуме в саудовской Джидде. Очевидна выбранная «технология» — это разработка общей политической формулы урегулирования в формате «Нового Дейтона», когда сторонам конфликта безальтернативно предлагается согласиться с условиями внешних гарантов сделки. Однако в отличие от Дейтона-1995, положившего конец Боснийской войне начала 1990-х и продиктованного американским спецпосланником Ричардом Холбруком на базе ВВС США в городе Дейтоне, штат Огайо (Россия там выступала одним из гарантов), новый пакт разрабатывается с участием лишь одной стороны конфликта — Киева, а другой стороне будет предложено согласиться под угрозой нарастающей международной изоляции. Заявленные в Джидде дальнейшие итерации переговоров — ближайшая ожидается на полях саммита G20 в Индии, формирование «тематических рабочих групп» и затем проведение двухступенчатого «саммита мира», указывают на стремление Запада подготовить консенсусный документ по урегулированию украинского кризиса, который можно было бы вынести на голосование Генассамблеи ООН в обход российского вето в Совете Безопасности. Тот факт, что канцлер Германии Олаф Шольц рассматривает «формат Джидды» как инструмент давления на Россию и считает пока преждевременным ее участие в переговорах, свидетельствует о намерении вести дело к «Новому Дейтону». Но это вряд ли сработает.
Мирное урегулирование украинского кризиса маловероятно без предварительной тайной договоренности в треугольнике Москва — Вашингтон — Киев, выходящей за рамки их публичной позиции. «Справедливый мир» недостижим: никто не получит всего, но должен получить или не потерять что-то очень важное.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора