Необъявленная кампания: зачем Евгений Пригожин играет в оппозицию

Создатель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин все сильнее похож на политика, все больше его работа в информационном поле напоминает политическую кампанию. Да еще такую, какой давно не видели,  кажутся справедливыми ироничные замечания о том, что только за цитирование даже не самых ярких высказываний Пригожина любого пользователя соцсетей можно привлечь по всей строгости современного законодательства. Но автору цитат проблем ждать не стоит.

Пригожин не просто ругается, обвиняет, сетует, делает выводы. Он строит образ сильного эффективного лидера, которому удается практически все, что поручено. А то, что не получилось, так это подвели недобросовестные подчиненные главного начальника. Однако претендовать исключительно на этот образ Пригожин не может — в этой номинации Путин все еще самый главный. Соревноваться с ним соратник не хочет, да и не может, понимая, видимо, чем это может закончиться. 

Поэтому нужны не просто дополнения к образу — нужен симбиоз из образов и ролей.

Слово и дело

По стилистике публичных высказываний Евгений Пригожин больше всего напоминает Владимира Жириновского — тот тоже любил резко пройтись по своему оппоненту или обругать всех, кого считал нужным обругать. Похоже и то, что Игорь Стрелков и его единомышленники относятся к Пригожину так же, как лидеры патриотических объединений начала 1990-х годов к Жириновскому — чистая беспримесная ненависть. Однако у лидера ЛДПР резкое слово и умение заключать ситуативные и стратегические договоренности были главным и довольно ограниченным политическим ресурсом. У Пригожина возможностей гораздо больше. 

И это отличает его от всех остальных любителей радикального и революционного слова. Надрать задницу всему миру наперебой грозятся депутаты, министры, телеведущие и гости их студий. Большой популярностью пользуется Telegram-канал бывшего президента  Дмитрия Медведева. Однако только Пригожин выглядит человеком, который может не только говорить, но и делать то, о чем говорит.

Сам Пригожин периодически поминает Робин Гуда, защитника старинных вольностей, борца с коррупцией и вообще неправедными представителями власти. Ему явно импонирует этот образ. Аналоги в российской политике последних 35 лет вполне вспоминаются. Как правило, это сотрудники правоохранительных органов, ушедшие в отставку из-за конфликта с руководством и тут же приступившие к разоблачениям. Иногда разоблачения начинаются еще на рабочем месте. Самый яркий пример — бывший генпрокурор Юрий Скуратов. 

Однако об отставке Пригожина с его неформальной должности ничего пока не слышно. Он все еще считается вхожим в ближний круг Владимира Путина. А Робин Гуд, делающий то, что делает с разрешения начальства, это не вольный стрелок из Шервудского леса, а Малюта Скуратов. Этот образ также изредка используется в связи с Пригожиным, но как-то совсем неуверенно. К тому же соискателю этой роли совершенно необязательно много говорить.

Третья сила

Но есть еще один человек, образ которого все больше и больше напоминает того, кем пытается выглядеть Евгений Пригожин. И мы его знаем.

Генерал Александр Лебедь стал известен всей стране в июне 1992 года после пресс-конференции в Тирасполе. Тогда именно с его приходом на должность командующего 14-й армией, расквартированной в Приднестровье, общественное мнение связало постепенную заморозку конфликта между Молдавией и Приднестровьем. Запомнили дело, но запомнили и оригинальную манеру излагать свои мысли, тембр голоса, а главное — уверенность в себе и готовность к решительным действиям. Таких людей тогда, казалось, что много, в том числе и среди военных. Но Лебедь стоял особняком. И вот это отличие от прочих, отличие, которое трудно померить обычными способами, и привело его к третьему месту на президентских выборах 1996 года, стремительному карьерному возвышению и такому же быстрому падению — Лебедь поверил, что он действительно особенный. 

В его взлете было три фактора.

Первый — эффективные действия в Приднестровье, хотя у руководителей непризнанной республики было свое мнение на этот счет. 

Второй — мода на Аугусто Пиночета, характерная для первой половины 1990-х годов. Вот, мол, появится военный, который окончательно победит коммунистов, наведет порядок и завершит реформы, которым не хватает именно сильной руки. И Александр Лебедь казался многим именно таким человеком.

Но главным фактором для взлета была усталость от имеющейся политической элиты, надоевшая борьба между коммунистами и ельцинистами (демократами). В середине 1990-х модно было рассуждать: «Я уже не могу голосовать за Ельцина, но никогда не поддержку коммунистов, нужен кто-то третий». Лебедь и был этим третьим, хотя очевидно было, что он не может выиграть выборы.

Но этого от кандидата Лебедя и не ждали. Во многом голосовали с расчетом на 2000 год, за то, чтобы не было больше такого выбора, как в 1996-м, — его и правда не случилось, но несколько по другим причинам. Лебедь выглядел альтернативой всему политическому устройству России середины 1990-х годов. Той самой третьей силой, которую искали и политики, и эксперты, и избиратели. И пусть источником вдохновения и ресурсов для третьей силы была сила первая — администрация Ельцина, — все, кто вдохновлялся Лебедем, считали, что дальше этот кандидат обеспечит совсем другие варианты политического процесса. Другой вопрос, что Лебедь эту роль не вытянул, а существующее устройство угробили триумфаторы 1996 года.

Вероятность того, что Евгений Пригожин станет участвовать в каких-либо выборах в общепринятом значении этого слова, конечно, крайне мала. Это опасно и для него, и для всей системы. Не забыт стресс-тест 2018 года, когда разозленные пенсионной реформой люди голосовали против действующей власти на региональных выборах. Давать хоть какую-то возможность для протестного голосования вряд ли кто-то захочет, и первым этого не захочет и сам Пригожин. В роли настоящего кандидата он будет слишком уязвим. 

Но вот стать неформальным лидером тех, кто считает, что нужно делать то же самое, но по-другому, что элита должна нести издержки не меньше, а может, даже и больше, чем обычные люди, что надо снова навести порядок, а главное, перестать врать — вот эта роль на дистанции может оказаться и поперспективнее, чем третья строчка в итоговом протоколе ЦИК. И вот соревнование за эту номинацию Пригожин, кажется, выигрывает.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора