Поражение в правах: что не так с публикацией персональных данных иноагентов

Уже более 10 лет мы живем рядом с иностранными агентами. В 2012 году мне, тогда сенатору, казалось, что принятие поправок в закон об НКО — это драматургия с элементами комедии. Страшного в законе, на первый взгляд, не было ничего и авторитарного вроде бы тоже. Кроме одного — прозвище «иностранный агент» прозвучало уже тогда как политический донос.

Я даже, помню, наивно шутил, что иностранный агент в России — это высочайшие честь и статус. Поэтому и сам этот термин — помощь некоммерческим организациям, а вовсе не порча их непростой жизни. Объяснял, что сама российская государственность началась в 862 году с приходом в Новгород варягов. То есть тех самых иностранных агентов, может быть, самых влиятельных в нашей истории. Затем Иван III запустил новую порцию иностранной агентуры, женившись на Софье Палеолог и введя византийские символы, включая двуглавого орла. А Петр I был завербован в Голландии в 1697 году и целенаправленно ввез в Россию очередную порцию иностранных агентов, составивших впоследствии значительную часть русской элиты и дворянства.

Начиная же с Екатерины II все российские самодержцы были иностранными агентами в чистом виде. Хотя бы в силу происхождения. Не говоря уже о том, что иностранные агенты управляли страной и при советской власти. Сталин был представителем агентурной сети Грузии, Хрущев и Брежнев — Украины. Ну а Ленин с его пломбированным вагоном? Горбачева вообще только ленивый не обвинял в службе Западу.

В общем, казалось тогда, что это странное новое законодательство на этом и остановится. Однако прошлое всегда видится более понятным с некоторого исторического расстояния.

Закамуфлированная логика

В 2012 году иностранными агентами новым законом признавались НКО, которые получали иностранное финансирование и участвовали в политической деятельности. При этом сами иностранные агенты должны были подавать заявление о включении организации в реестр иноагентов, а за уклонение от исполнения этой обязанности была введена уголовная ответственность. То есть речь вроде бы шла лишь о дополнительной писанине и бюрократии, а не о репрессиях и подавлении любых альтернативных источников информации — подобные оценки представлялись тогда фантастическими и гиперболизированными.

Инициаторы законодательных новелл умело камуфлировали суть вводимых правовых институтов, делая акцент на необходимости лишь информирования общества о наличии иностранного финансирования у организации, маркировки соответствующих информационных материалов, особых правилах предоставления финансовой отчетности и т. п. А в пояснительной записке к законопроекту отмечалось, что проект «не ухудшает положение некоммерческих организаций, вводя необходимую публичность и транспарентность при осуществлении финансирования российских некоммерческих организаций». Сам Конституционный суд в 2014 году, рассмотрев жалобу уполномоченного по правам человека и одного из фондов поддержки общественных инициатив, также признал не противоречащими конституции нормы об иноагентах, «поскольку они направлены на обеспечение прозрачности (открытости) деятельности некоммерческих организаций, получающих денежные средства и иное имущество от иностранных источников и участвующих в политической деятельности на территории Российской Федерации».

Неограниченный круг

А затем время поскакало и затрещало. В законодательство вносились многочисленные поправки, уже существенно и открыто ужесточающие регулирование в этой сфере. Усиление законодательного давления осуществлялось по двум направлениям: увеличение круга лиц, которые могут признаваться иностранными агентами, и расширение понятия источников иностранного влияния. С 2017 года было введено понятие средства массовой информации, выполняющего функции иностранного агента, а в 2019 году были приняты законопроекты, позволяющие признавать иностранными агентами физических лиц. 

В результате появился объемный перечень нормативных актов (об НКО, о СМИ, об общественных объединениях), которые были дополнены репрессивными мерами против иноагентов в КоАП и УК РФ.

Если в самой первой редакции иностранным агентом признавалась лишь организация, которая получает денежные средства и иное имущество от иностранных источников, то в новом законе, который вступает в силу 1 декабря 2022 года, уже используется совершенно расплывчатая и неопределенная формулировка, согласно которой иностранный агент — это лицо, «получившее поддержку и (или) находящееся под иностранным влиянием в иных формах».

Необоснованное вмешательство

В рамках исполнения этого закона правительство и решило сделать публичными персональные данные иноагентов: в реестре будут указываться дата рождения, фамилия и имя, отчество (при наличии), ИНН и СНИЛС. Внятного обоснования необходимости подобной меры при этом не приводится.

Такой шаг можно считать правомерным, только если забыть о гарантированной российской Конституцией неприкосновенности частной жизни гражданина. Не вспоминать о том, что публикация в открытых источниках персональных данных лица без его согласия образует состав преступления, предусмотренный ст. 137 УК РФ. И напрочь выкинув из памяти тот факт, что публикация персональных данных только иноагентов нарушает и принцип равенства всех перед законом. Ведь даже при публикации приговоров на сайтах судов информация о подсудимом, потерпевших, свидетелях всегда обезличивается, то есть персональные данные участников уголовного судопроизводства находятся под защитой.

Ссылка на то, что пределы охраны персональных данных регламентирует государство, в данном случае не работает, так как государство не может произвольно ограничивать права граждан. Подобные ограничения должны преследовать конституционные цели, быть обоснованными и главное — пропорциональными. 

Я хорошо помню события десятилетней давности и публичные объяснения введения особого регулирования деятельности иноагентов, связанные якобы с необходимостью информировать общество о наличии иностранного влияния на политическую деятельность, и поэтому я не вижу никаких разумных оснований для разглашения персональных данных конкретных физических лиц.  Декларируемая авторами соответствующих законопроектов цель информирования общества обеспечивается самим фактом включения лица в реестр. Публикация же его персональной информации представляет собой явное и необоснованное вмешательство в частную жизнь, которое может объясняться какими угодно благими целями, но является очередным ужесточением законодательства, к тому же ведущим к стигматизации и поражению в правах целой группы граждан России.

Не говоря уже о том, что подобная «прозрачность» может сыграть провокационную роль и открыть двери рискам совсем иного порядка и качества,  способствовать дальнейшему нарастанию в обществе агрессии и травли, разжиганию конфликтов и розни, которые и без того уже на крайне опасном уровне — уровне кувалды.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора