Не только санкции: какой политический ущерб понесет Россия от признания Донбасса

Подписав указы о признании независимости Луганской и Донецкой республик, Владимир Путин покончил с историей Минских соглашений 2015 года. С самого начала ни одна из вовлеченных в конфликт сторон эти договоренности не соблюдала, ведь, строго говоря, полного выполнения всеобъемлющего прекращения огня, как это предписано первым же пунктом документа, так и не произошло. Украинское руководство часто признавало созданные соглашениями неудобства, но не брало на себя ответственности за односторонний выход из них. Это сделал российский президент.

Теперь для России конфликт на востоке Украины перестал быть «внутриукраинским» — она de facto признала себя стороной противостояния. Причем Путин подчеркнул, что республики признаны в границах, указанных в их конституциях, то есть в границах Донецкой и Луганской областей.  То есть Киев пока может спать спокойно, а вот Мариуполь и Краматорск — уже нет. При этом российской армии не нужно будет действовать без опознавательных знаков, как это было в Крыму в 2014 году. 

США и некоторые европейские страны уже объявили о введении пока относительно мягких санкций, но их финальный перечень будет зависеть от дальнейшего развития событий. Прежде всего от того, как далеко продвинутся российские войска.

Неустойчивое сдерживание

Однако уже сейчас можно сказать, что в определении окончательной реакции Запада два фактора будут играть сдерживающую роль. Главный из них — фактор ядерного оружия. Из истории холодной войны западные политики извлекли важный урок — чрезмерное ослабление СССР может подвести мир к катастрофе. Когда советская империя была на грани коллапса, западные лидеры оказывали политическое и финансовое содействие Михаилу Горбачеву, помогая ему тем самым сохранить контроль над политической ситуацией в стране. Ведь иметь дело с одной ядерной державой куда лучше, чем с несколькими. Поэтому вряд ли кто-то из западных политиков желает дестабилизации России и, как следствие, — новые санкции вводятся достаточно неохотно. 

Другой важный фактор — хроническая разобщенность западных стран в отношении России. Какие бы действия ни совершила Москва, всегда есть страны, которые относятся к этому с пониманием и идут на компромиссы, как, например, президент Франции Эмманюэль Макрон, выступающий за «особый формат диалога» с Россией. Запад регулярно демонстрирует России готовность идти на уступки.

В Кремле уверены: на чувствительные для экономики России меры Запад не пойдет. Недаром на заседании Совета Безопасности Дмитрий Медведев открыто дал понять: что бы Россия ни сделала на международной арене, западные элиты сами вернутся с просьбой восстановить отношения. Так было, например, после российско-грузинской войны 2008 года. Действительно, через полгода после шумных обвинений в нарушении норм международного права и территориальной целостности Грузии, Хиллари Клинтон и Сергей Лавров начали «перезагрузку» двусторонних отношений, а еще через полгода ЕС предложил России программу «Партнерство ради модернизации». В 2014 году тоже звучали призывы к полной изоляции Владимира Путина и жестким санкциям, но хотя последние и были введены, критический урон экономике они не нанесли.

Долгое эхо

Казалось бы, тактические расчеты Кремля верны. Ведь у мирового сообщества нет ответа на вопрос, как эффективно оказать давление на страну, которая одновременно является постоянным членом ООН и обладает полным арсеналом ядерного оружия. Однако в долгосрочной перспективе последствия признания ДНР и ЛНР могут быть вполне серьезными. 

Во-первых, Минские соглашения были поддержаны «Резолюцией 2202» Совета безопасности ООН, принятой по инициативе России. Теперь Москва сама отказалась от соблюдения этой резолюции и наносит чувствительный удар по существующему миропорядку, в котором ей принадлежит привилегированное место. Доминирование во внешней политике принципа права сильного девальвирует значение международных правовых норм, а также и стимулирует спрос на обретение различными государствами статуса ядерной державы как единственного надежного способа гарантировать свой суверенитет. Рост числа таких государств будет понижать значение российского ядерного потенциала и точно не сделает мир безопаснее. Есть ли гарантии, что положение России в таком мире будет более устойчивым?

Во-вторых, «освобождение соотечественников» от «радикальных националистов» не является эксклюзивным внешнеполитическим инструментом России — им могут воспользоваться и другие страны. Поощрение сепаратизма в сопредельных государствах самой большой по площади стране противопоказано, потому что в конечном итоге это может обернуться против нее самой. Готова ли она к подобным вызовам?

В-третьих, длительное пребывание под санкциями негативно скажется на развитии экономики России. Правда, премьер-министр Михаил Мишустин говорит, что обострение отношений с Западом может быть даже полезным, так позволит ускорить или, по его выражению, «катализировать» уменьшение зависимости от импортных товаров. Однако в долгосрочной перспективе одержимость импортозамещением может привести к таким же плачевным результатам, какие вызвало участие в гонке вооружений в годы холодной войны. Ведь в конечном счете все менее эффективные производства и все менее конкурентная среда будут требовать все большего вмешательства государства в экономику. Россия может себе это позволить на короткой дистанции, но выдержит ли она марафон хотя бы в пару десятилетий?

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора