История допинговых обвинений в адрес России, начатая немецким журналистом Хайо Зеппельтом в 2014-м, подхваченная экс-шефом московской антидопинговой лаборатории Григорием Родченковым весной 2016-го и продолженная специальной комиссией ВАДА, подходит к очередной финально-промежуточной отметке. 9 декабря в Лондоне Ричард Макларен, возглавляющий расследование ВАДА, отчитается перед публикой о проделанной работе и потраченных миллионах долларов. Его первый доклад в июле 2016-го о махинациях с допинг-пробами в Сочи-2014 и государственной системе поддержки допинга едва не оставил сборную России без Олимпиады в Рио – разрешения пришлось получать в каждом виде спорта отдельно. От нового выступления канадского юриста ждут доказательств вины российских спортсменов и чиновников более веских, чем ссылки на рассказы доктора Родченкова и следы «вскрытия» на баночках с анализами (которые, как утверждает производитель, вскрыть невозможно). И весьма вероятно, что вслед за отчетом Макларена спортсменов из России ждет очередная порция санкций. По просьбе Forbes юрист Михаил Прокопец, который неоднократно представлял интересы российских спортсменов в судах и в июле 2016-го через спортивный арбитраж добился отмены запрета на участие в Олимпиаде спортсменов из России, отбывших допинговую дисквалификацию, составил инструкцию для обвиняемых в употреблении допинга и объяснил, сколько стоит организовать грамотную защиту.
Шаг первый. Нанять юриста
Как только спортсмен получает уведомление от ВАДА, нужно сразу позвонить юристу. Он должен специализироваться именно на спортивном праве. Допинговая тема очень специфична. А обвинения в употреблении допинга легко могут привести к завершению карьеры. Тонкостей много. Нужно правильно оформить все документы, сформулировать позицию, отправить все необходимые запросы. Так, например, иногда приходится запрашивать клинический пакет. Он помогает понять, что происходило с пробами с того момента, как они попали в лабораторию. Фиксируется каждый шаг: когда анализы были доставлены, кто и когда с ними работал, сколько раз их доставали из холодильника. Были случаи, когда удавалось избежать наказания только из-за того, что эти документы не были заполнены.
Юрист не только должен знать процессуальные тонкости, но и свободно говорить на английском языке. Ему скорее всего придется представлять позицию в Спортивном арбитражном суде в Лозанне (далее – CAS), а там это основной язык общения.
Услуги такого защитника стоят от €5000 до €25 000. Все зависит от сложности дела. В последнее время средняя цифра – €20 000. Но это только российские специалисты. Зарубежные берут минимум в два раза больше. Только за имя. Но у нас в футбольных клубах и спортивных федерациях любят похвастаться тем, что их проблемы пытался решить заслуженный британец или швейцарец.
Шаг второй. Вспомнить, как вещество могло попасть в организм
По отношению к допингу всегда действует презумпция вины. Если в уголовном процессе, для того чтобы признать человека виновным, необходимо доказать, как было совершено убийство, приложить вещественные доказательства, то в допинговом спортсмен признается виновным просто по факту обнаружения запрещенной субстанции у него в организме.
Изначально устанавливается максимальное наказание: четыре года, если нашли особую субстанцию (составной допинг), и два, если обычную. Все действия защитника должны быть направлены на то, чтобы снизить эти сроки. Для этого нужно знать, как вещество могло попасть в организм.
Во всех пунктах кодекса ВАДА, которые связаны со смягчением санкций, указано, что оно происходит только в случае, если спортсмен сможет объяснить, как допинг попал в его организм. Кроме того, понимая это, он сможет доказать, что не принимал вещество для улучшения результатов. Это позволит снизить срок наказания в два раза.
Следующий шаг – убедить обвинение, что в действиях была незначительная вина. Простой пример: спортсмен купил энергетик, отправил его состав врачу, врач не обнаружил в составе никаких запрещенных веществ и разрешил его употреблять, а через некоторое время выяснилось, что именно в этом энергетике и был допинг. Да, спортсмен нарушил правила, но неосознанно. У суда есть все основания, чтобы еще раз снизить срок наказания.
Такая схема действий прослеживается практически во всех допинговых делах. Но она начинает работать, только если спортсмен четко объяснит, как именно вещество попало к нему в организм. Нет объяснения – нет смягчения санкций.
Шаг третий. Четко сформулировать позицию
Это нужно сделать один раз, но продумать все на несколько шагов вперед.
Любое дело, связанное с допингом, сначала рассматривают в федерации. Это первая инстанция. Люди ошибочно думают: наймем юристов, если понадобится обжаловать дело во второй инстанции – в CAS, а с федерацией договоримся сами. Опасная позиция. Ситуации, когда федерация относительно мягко наказывает спортсменов, действительно случаются. Но ВАДА имеет право обжаловать любое решение, даже если при этом не участвовало в процессе во время разбирательств в первой инстанции. И практически всегда использует свое право. Откройте базу данных на сайте CAS – подавляющее большинство жалоб ВАДА на слишком мягкие приговоры международных или национальных федераций удовлетворены.
Согласно процедурным правилам, CAS может пересмотреть решение первой инстанции полностью, и каждое дело фактически рассматривается с нуля. Но это не значит, что можно собирать все доказательства заново и выдвигать новые требования. Судьи в Лозанне могут рассматривать апелляции только на те требования, которые были представлены первой инстанцией, но отклонены ею. Именно поэтому позиция должна быть максимально четкой и полной с самого начала. Внести в нее существенные изменения перед заседанием Спортивного арбитражного суда не получится.
Еще один важный момент: последовательность показаний. Всю бытовую историю нужно изложить четким и понятным языком и выучить ее раз и навсегда. Если человек изначально говорил, что запрещенное вещество попало к нему в организм после поцелуя с девушкой в клубе, потом не получится сказать, что врач подсыпал его в чай.
Шаг четвертый. До завершения разбирательств отказаться от общения с прессой
Очень важно ничего не комментировать. Любое необдуманное интервью может очень сильно навредить защите, особенно если в нем есть обвинения в адрес представителей федерации или ВАДА. Их мнение обычно влияет на окончательное решение суда. Они достаточно внимательно следят за всеми участниками процесса и их комментариями в прессе, а потом легко подкрепляют ими обвинительную позицию. В таком случае перестает работать один из главных аргументов защиты – раскаяние.
Сослаться на то, что журналисты не так поняли сказанное, в суде не получится. Если интервью вышло и его никто не пытался оспорить, значит с его содержанием все согласны.
Шаг пятый. Забыть про пробу «Б»
Если спортсмен смог вспомнить, как запрещенное вещество попало в его организм, проба «Б» точно не потребуется, скорее, наоборот, может только навредить. Вскрывая пробу «Б», спортсмен надеется, что она будет отрицательной. В таких случаях обычно говорят: «Это чудовищная ошибка, я не знаю, как так получилось. Я никогда этого не делал. Я ни при чем. Давайте вскроем пробу «Б». А она оказывается положительной. На самом деле так бывает примерно в 99% случаев.
При этом необходимо понимать, что, вскрывая пробу «Б», спортсмен показывает, что не знает, как допинг попал в организм, следовательно, самостоятельно отказывается от снижения санкции – последующее признание уже не будет своевременным и будет выглядеть, как совершенное под давлением обстоятельств. После этого может быть только обвинительный приговор, причем с максимально возможным наказанием.
Проба «Б» — это не второй шанс, это просто защита от лабораторной ошибки, которые и так случаются очень редко. Вскрывая пробу «Б», многие спортсмены совершают профессиональное самоубийство.
Шаг шестой. Признать вину и согласиться на сотрудничество с ВАДА
В кодексе ВАДА есть пункт, согласно которому, признавая нарушение антидопинговых правил, спортсмен может рассчитывать на смягчение приговора. Лучший пример того, как этот пункт работает в жизни, — Мария Шарапова (напомним, в допинг-пробах теннисистки в январе 2015-го был обнаружен мельдоний, включенный в список запрещенных препаратов с 2015 года. Из-за расследования Мария практически пропустила прошлый сезон, в том числе и Олимпиаду, но через спортивный арбитраж теннисистка добилась сокращения срока дисквалификации с 2-х лет до 15 месяцев и в апреле 2017-го сможет вернуться на корт. – Forbes). В ее деле сработало сразу несколько смягчающих обстоятельств, в том числе и своевременное признание.
Ключевой фактор — своевременность. Признание, совершенное после вскрытия пробы «Б», таким не считается. При этом важно знать: собирать пресс-конференцию и признаваться во всем публично совсем необязательно. С ВАДА можно сотрудничать и в закрытом режиме. В случае с Шараповой открытость была не только юридическим приемом, но и тщательно продуманным имиджевым ходом.
Шаг седьмой. Найти надежного спонсора
Разбирательства в Спортивном арбитражном суде — это дорого. Заявитель должен выплатить 1000 франков (чуть больше 63 000 рублей по текущему курсу) на покрытие расходов офиса, а также оплатить основные расходы CAS, связанные с организацией слушания. Здесь все зависит от количества арбитров, которые будут в нем участвовать. Простые дела, как правило, рассматривает один арбитр. Его услуги обойдутся в 18 000 франков (1,137 млн рублей). Если дело запутанное или у заявителя есть сомнения в компетентности одного арбитра, к работе подключают еще двух судей. За такой, расширенный, состав нужно заплатить 40 000 франков (а это уже 2,5 млн рублей).
Все слушания проходят на территории CAS в Лозанне. На перелет и проживание каждому участнику процесса нужно заложить примерно €2500.
Решение Спортивного арбитражного суда можно обжаловать в Верховном суде Швейцарии. Подача иска здесь стоит около €10 000. Но это пустая трата времени и денег. Местные судьи могут отменить решение только по процессуальным основаниям. Они не будут разбираться в том, насколько справедливым было решение их коллег из CAS. Они только проверят, не нарушен ли процесс. А такие нарушения случаются крайне редко.
Найти такие деньги может далеко не каждый спортсмен. Если для футболиста найти 2-3 млн рублей не так уж и сложно, то в других видах это становится большой проблемой. При этом есть вероятность, что придется и деньги потратить, и дисквалификацию получить, пусть и минимальную, а, значит, еще на некоторое время остаться без заработка. Отчасти именно поэтому российские спортсмены так редко обращаются в CAS, соглашаясь при этом на максимальное наказание.