В последние месяцы российский политический класс взбудоражен «вбросами» (уже далеко не в первый раз) о возможности досрочных президентских выборов, которые власти якобы намерены провести летом или осенью 2017 года. Утверждается, что то ли экономическая ситуация может радикально ухудшиться в ближайшее время, что снизит рейтинг Владимира Путина, то ли приближается чуть ли не военное время, в период которого лучше выборы не проводить. На мой взгляд, такие рассуждения далеки от реальности.
Прежде всего, для назначения внеочередных выборов нет иного основания, кроме как досрочное прекращение исполнения обязанностей нынешним президентом страны. Но в отличие, например, от губернаторских выборов, сроки которых неоднократно сдвигались ввиду выхода в отставку губернаторов для участия в новых выборах, президента никто не может сделать и. о. на время предвыборной кампании. Конституция четко регламентирует процесс, и и. о. президента становится председатель правительства. Кампания, начинающаяся после этого, чревата неожиданностями: неизвестно, как поведет себя новый и. о., какие кандидаты заявят о притязаниях на высший пост в государстве, сколь убедительным покажет себя бывший президент в открытых дискуссиях с оппонентами и — что более важно — как отнесутся избиратели к неожиданному уходу того, кому они привыкли доверять фактически беспредельно. Есть и дополнительные вопросы: будет ли бывший президент в течение кампании «простым» гражданином или займет какой-то пост, какова будет реакция региональных руководителей, не случится ли перехвата власти и т. д. Зная, как осторожен Путин во внутренней политике, стоит предположить, что он не пойдет на риск выезда из Кремля почти на четыре месяца в нынешней обстановке.
Следующим важным фактором является пресловутая экономическая ситуация. Она, на мой взгляд, не столь сложна, чтобы угрожать популярности национального лидера. Уровень жизни населения снижается минимальными с начала кризиса темпами, цена нефти, судя по всему, нащупала свои минимумы и стабилизировалась, приватизация «Роснефти» и «Башнефти» серьезно снизила бюджетный дефицит, в резервных фондах по состоянию на 1 октября находилось 6,76 трлн рублей ($105,37 млрд), и снижение их объемов с начала 2016 года не превысило 14%, так что резервов хватит и на 2017, и на 2018 годы. Рубль находится на годовых максимумах, и его практически неизбежное снижение позволит правительству сокращать бюджетный дефицит — более 40% всех доходов поступает в виде экспортных пошлин, номинированных в долларах, поэтому умеренное снижение курса национальной валюты выступает оптимальным инструментом пополнения бюджета, который расходуется в рублях. В некоторых отраслях заметен рост натуральных показателей, государственные банки отчитываются о рекордных прибылях, инфляция по итогам года станет минимальной за всю историю новой России. Бюджетное финансирование военно-промышленного комплекса, армии, силовых структур, органов безопасности и т. д. не сокращается.
Да и сентябрьские выборы в Государственную думу — даже если и были фальсификации — не показали серьезного роста популярности оппозиции. Конечно, нынешняя картина даже отдаленно не напоминает ту, которая складывалась в первые годы президентства Путина, но нужно делать поправку на масштаб и объем экономических показателей. В целом ничто не располагает к «суечению», тем более что создать неопределенность на время выборов президента — а такой шаг будет воспринят бизнесом именно как сигнал к осторожности — значит скорее замедлить, чем ускорить экономический рост (пребывание Путина на своем посту еще долгие годы наверняка is priced in во все показатели рыночной активности, и досрочные выборы ситуацию не улучшат).
Тезис о том, что президентские выборы необходимо провести быстрее, из-за того что Россия семимильными шагами движется к полномасштабному военному конфликту, также не выдерживает критики. Да, изнутри Россия все чаще представляется осажденной крепостью, в отношении которой вот-вот будет совершена попытка штурма. Однако в Европе и США российский элемент в повестке дня практически отсутствует, а уж переводить развязанную Москвой новую холодную войну в горячую никто не собирается. Да и в России патриотическая мобилизация — скорее субститут реальных приготовлений к войне, чем свидетельство того, что таковые ведутся на самом деле. Риторика подобного рода позволяет поддерживать военные расходы, обосновывать внешнеполитические авантюры и сохранять напряженность на Украине, не более того. Военная и околовоенная истерия отвлекает граждан от экономики, и, похоже, власти настроены поддерживать ее долгие годы, а не только тот короткий срок, который требуется для организации внеочередных выборов.
Есть и дополнительные основания полагать, что досрочных выборов не будет.
Сомнительность идеи с переносом выборов подтверждает и то, что первая очередь таких разговоров, запущенная Алексеем Кудриным и Евгением Гонтмахером еще в июне 2015 года, завершилась ничем: выборы весной 2016-го не состоялись. Говоря о выделении в бюджете-2017 средств на проведение президентских выборов, многие забывают простой факт: чтобы выборы прошли в определенный Конституцией срок (11 марта 2018 года), нужно назначить их в конце ноября — начале декабря 2017-го, и с этого момента начнутся траты, что и отражено в бюджете.
Наконец, большинство тех, кто предсказывает перенос выборов, полагают, что Путин организует их для того, чтобы с новым мандатом начать радикальные реформы (повысить пенсионный возраст, провести либерализацию «по Кудрину» или внедрить Госплан «по Глазьеву» и т. д.). Между тем пока ничто не свидетельствует о том, что президент вообще собирается что-либо менять и отказываться от нынешнего относительно спокойного дрейфа по течению в ожидании роста цен на нефть. Поэтому перенос выборов не выгоден Путину ни в каком отношении.
Последним аргументом, который часто приводят, говоря о приближении выборов, является тезис о том, что бюджет и экономика в целом могут не справиться с «популистскими» расходами, которые придется осуществлять в 2017 году. Это трудно принять всерьез по двум причинам. Во-первых, экономическая повестка дня давно утратила актуальность в России в контексте президентских выборов. Последний раз существенные траты для «задабривания» избирателей отмечались в 1996 году, в 2000-м страна была рада новому активному лидеру, умело боровшемуся с терроризмом, в 2004 и 2008-м «путинский консенсус» действовал так, что дополнительных обещаний не требовалось, а в 2012-м основные дебаты шли вокруг политических тем — и «майские указы» совершенно неслучайно появились после выборов, а не до них. Расширение финансирования социальных программ происходило в 2009 году в ответ на кризис, но не тогда, когда он казался преодоленным.
Сегодня мы видим, что правительство обладает большой степенью свободы в недопущении роста социальных трат — бюджет «равняется» на военных, становится все менее прозрачным, власти считают возможным заменить индексацию пенсий одноразовой выплатой и отсрочить повышение пенсий сельским ветеранам. Вряд ли все это для того, чтобы резко изменить политику всего через год. В бюджете-2017 серьезного увеличения ассигнований на «социалку» не предусмотрено, вносить изменения в течение года будет проблематично, да и вряд ли бюджет выдержит дополнительную нагрузку в 1,0–1,5 трлн рублей. Приватизация «Роснефти» показала, как правительство способно использовать средства госкомпаний, а их еще немало: Сбербанк получил более 500 млрд рублей прибыли, «Газпром» пока еще слабо делится дивидендами с бюджетом, наконец, прирост остатков на банковских корсчетах в Банке России составил за 2016 год почти 1 трлн рублей, и банкиры с радостью разместят их в дополнительно выпущенные ценные бумаги Минфина. Иначе говоря, я не вижу сейчас проблем с тем, чтобы обеспечить определенное «задабривание» избирателей, но мне кажется, что при нынешнем уровне поддержки и с учетом гротескного характера потенциальных соперников президенту бессмысленно усложнять себе жизнь «расшаркиванием» перед населением или перенесением сроков президентской кампании.
Вероятно, следует согласиться с ветераном российских политтехнологий Глебом Павловским, который, комментируя однажды вопрос о досрочных выборах, сказал, что Кремль должен щедро платить тем, кто эти разговоры будирует, просто потому, что таким образом внимание не только обывателей, но и экспертов отвлекается от содержательных вопросов в пользу очевидных спекуляций. И поскольку никаких денег я от Кремля не получаю, то и поводов серьезно рассуждать о приближенных сроках голосования не вижу.