В июне 2013 года сотрудник американских спецслужб Эдвард Сноуден рассказал журналистам The Guardian и The Washington Post о существовании системы PRISM, с помощью которой АНБ прослушивала телефонные переговоры и перехватывала электронные сообщения по всему миру. Публикации дали толчок обширной дискуссии о пределах допустимого вмешательства государства в частную жизнь граждан и способах защитить свои коммуникации от «Большого брата».
Однако наших сограждан Сноуден и его разоблачения интересовали скорее с точки зрения возможности «вставить шпильку» американцам, чем как повод задуматься о «прайвеси» и «секьюрити». Спустя месяц после начала скандала 41% российских граждан, по данным Фонда «Общественное мнение», ничего не слышали о Сноудене. А слышавшие, скорее всего, не очень удивились. Причина такого равнодушия объясняется двумя распространенными стереотипами. Один из них, сохранившийся с советских времен, заключается в том, что «слушают всех». Второй — «пусть слушают, мне нечего скрывать».
Всех или не всех, но за прошедшие девять лет российские суды выдали более 4,5 млн разрешений на прослушивание телефонных переговоров, удовлетворив почти 97% соответствующих ходатайств следствия.
Очевидно, что 4,5 млн разрешений — это только верхушка айсберга. Рассматривая жалобу руководителя петербургского отделения Фонда защиты гласности Романа Захарова, Европейский суд по правам человека в деталях проанализировал российскую практику использования системы СОРМ и пришел к выводу, что существующая процедура выдачи судебных разрешений на прослушивание не дает эффективных гарантий от злоупотреблений, поскольку у правоохранительных органов существует техническая возможность для прослушивания телефонных переговоров без предварительного получения судебного разрешения.
Впрочем, и российские суды вряд ли стоит считать надежным средством защиты, поскольку они, как отметил ЕСПЧ, иногда выдают разрешения на прослушивание всех переговоров в районе совершения преступления, без указания конкретного лица или телефонного номера, либо разрешения на прослушивание без указания срока действия. Да и 3% отклоненных ходатайств говорят сами за себя.
Разумеется, государственный арсенал средств и методов слежки не ограничивается прослушиванием телефонных переговоров. В середине мая Международная правозащитная группа «Агора» опубликовала доклад «Россия под наблюдением», в котором проанализированы ставшие известными случаи использования оперативно-разыскных мероприятий, когда не было убедительных доказательств причастности граждан к криминальной активности. За период с 2007 года удалось обнаружить не менее 352 подобных случаев.
Причем поскольку мониторинг осуществлялся ретроспективно, можно предполагать, что в него попало не все. А уже после публикации доклада стало известно о задержании руководителя ассоциации «Голос» Лилии Шибановой в Белоруссии и нападении на сотрудников Фонда борьбы с коррупцией в аэропорту Анапы. Очевидно, что их передвижения кем-то отслеживались.
Несколько лет назад стало известно о существовании базы данных «Сторожевой контроль», с помощью которой собирается информация о поездках граждан внутри России и пересечении ими границы. Созданная первоначально под предлогом необходимости борьбы с экстремизмом база данных, по-видимому, включает в себя значительное число записей о гражданских активистах, оппозиционных политиках и правозащитниках. Однако произвольность ее наполнения (как признают представители МВД, граждан заносят в базу «на основании конфиденциальной информации») свидетельствует о том, что под угрозой не только активисты-оппозиционеры. В преддверии чемпионата мира по футболу, который в 2018 году планирует принимать Россия, база наверняка будет пополняться за счет футбольных фанатов. У кого-то может возникнуть желание использовать ее и для создания проблем конкурентам по бизнесу.
В настоящее время отпечатки пальцев обязаны сдавать военнослужащие; сотрудники силовых ведомств; члены экипажей воздушных судов; лица, подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений, а также административно арестованные, соискатели убежища; претенденты на получение лицензии на занятие детективной деятельностью или удостоверения частного охранника и некоторые другие. При этом за последние пять лет только руководитель Следственного комитета Александр Бастрыкин минимум трижды предлагал ввести тотальную дактилоскопическую регистрацию граждан.
quote_block node/231909В последнее время отмечается также расширение практики сбора геномной информации. Формально в настоящее время обязательная геномная регистрация предусмотрена только для осужденных и отбывающих наказание в виде лишения свободы за совершение тяжких или особо тяжких преступлений, а также преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности. Тем не менее с 2014 года известно около 200 случаев принуждения граждан к сдаче слюны для анализа ДНК. К примеру, в апреле 2014 года в аэропорту Шереметьево с требованием сфотографироваться, пройти процедуру дактилоскопии и сдать слюну для анализа ДНК столкнулся журналист Сергей Смирнов. В случае отказа его угрожали не допустить к вылету. Впоследствии Смирнову сообщили, что лично к нему никаких претензий не было, а его данные просто совпали с данными лица, находящегося в розыске.
Недавно стало известно об одновременном взломе Telegram-аккаунтов активиста Олега Козловского и сотрудника Фонда борьбы с коррупцией Георгия Албурова. В ночь на 29 апреля оператор сотовой связи на несколько часов отключил им сервис доставки коротких сообщений, благодаря чему они не получили SMS с одноразовым кодом, отправленное им Telegram, а сообщение о привязке к аккаунтам новых устройств они не увидели, потому что спали. После того как преступники скачали переписку, оператор восстановил отключенные сервисы.
Примечательно, что за пару месяцев до этого, в феврале и марте 2016 года о взломе Telegram по аналогичной схеме заявляли представители «Другой России» Александр Аверин, Константин Макаров и Михаил Аксель. Единственное отличие — их аккаунты ломали днем. Макаров, который был в это время онлайн, сразу же увидел сообщение о несанкционированном доступе и смог восстановить контроль над аккаунтом. Все они — и «другороссы», и Козловский с Албуровым — являлись абонентами компании МТС. Учитывая это, а также одинаковый сценарий атак, можно предположить, что действовали одни и те же злоумышленники, которые в случае с Козловским и Албуровым приняли во внимание допущенную в марте ошибку, начав взлом ночью. Впрочем, это не особенно помогло им замести следы, поскольку Telegram предупредил своих пользователей о привязке новых устройств.
Пока неизвестно, как правоохранительные органы отреагируют на преступления, совершенные против пользователей Telegram, однако оснований для оптимизма немного. Ранее ни один случай взлома почты и соцсетей, перехвата переписки, телефонных переговоров, скрытой аудио- и видеофиксации, наружного наблюдения в отношении активистов не привели к разбирательству и наказанию виновных лиц. Отказываясь расследовать такие преступления, государство фактически берет на себя ответственность за них, даже если напрямую представители власти и не были к ним причастны.
Подобные однозначно криминальные способы слежки дополняют государственную систему оперативно-разыскных мероприятий, которая формально создавалась для предотвращения и расследования преступлений, однако при отсутствии общественного и судебного контроля превратилась в механизм политического сыска.
quote_block node/320775Единственным препятствием распространению ее на всех граждан России является не закон или независимый суд, а исключительно техническая оснащенность и бюджет. К примеру, в Москве, обладающей самой технологически развитой системой прослушки телефонных переговоров, по данным представителя МВД, полицией ежегодно проводится не более 5000 таких мероприятий. В регионах и того меньше. Причина — недостаток финансирования. По той же причине Роскомнадзор был вынужден отказаться от планов мониторить весь интернет на предмет экстремистских материалов, ограничившись только официально зарегистрированными сетевыми СМИ.
У этой проблемы есть и другие последствия, возможно даже более актуальные для большинства граждан России. Государство является не только главным соглядатаем, но и крупнейшим оператором разнообразных баз данных, содержащих массу информации о гражданах — сведения о личности, имуществе, передвижениях, состоянии здоровья граждан и т. п. Все эти базы периодически оказываются на радиорынках или в интернете — с диагнозами, с адресами, с финансовой информацией. Отсутствие четкой регламентации, а также эффективного контроля и защиты собираемых данных приводит к тому, что государство допускает многочисленные утечки, которые могут проявиться в самый неожиданный момент.